Живая душа
Шрифт:
— Он у тебя вроде непьющий? — спросила соседка.
— Да, непьющий.
— И по бабам не ходок?
— Да нет.
— Может, разлюбила?
— Не знаю…
— Э, видать, не разлюбила! Да с нашей сестрой это редко случается… Постой-ка, а вы который год живете?
— Пятый.
— Так что ж ты удивляешься?! Думаешь — только у вас раздоры? В любой семье пятый год нелегок… Вон, и в газетах пишут: больше всего разводов на пятом году!
Римма поразилась нелепости этой приметы:
— Да почему?
— А кто знает. Статистика! Может, только на пятом году
— Чушь какая, господи!
— Нет, не чушь. Мы с Витькой тоже едва не расплевались на пятом году. А перезимовали, перетерпели, и ничего…
Всю дорогу до школы Римма корила себя за то, что разоткровенничалась с соседкой. Разговор вышел глупейший, а соседка теперь раззвонит по всему дому, и в глаза людям будет совестно взглянуть.
Первую половину дня она провела в школе, затем поехала со своим классом в Дом пионеров, где проводилась городская математическая олимпиада. Четверо из ее мальчишек — молодцы, решают задачки институтского уровня. Мальчишки на олимпиаде тоже не подвели Римму, заняли все призовые места. И пока шел заключительный тур олимпиады, пока надо было переживать за мальчишек и следить за их одноклассниками, сидевшими в зале, Римма хоть чуточку отвлеклась от своих мыслей.
А возвращаться домой было страшно. Невыносимо страшно. И Римма попросила директора школы, тоже ездившего на олимпиаду, чтоб он ее проводил. Директор изумился, подумал, вероятно, бог весть что… Но все же проводил, и по дороге они обсуждали, кого из мальчишек надо рекомендовать в специализированную школу при Сибирском отделении Академии наук…
Ключ лежал под ковриком, на том самом месте, куда Римма его положила. Она вошла в квартиру, на всякий случай заглянула в одну комнату, другую, зачем-то включила свет в ванной. Потом уселась на кухне в той же позе, что и вчера. И опять с металлическим цоканьем стучали за стеной часы и дребезжала форточка, когда по улице проезжал грузовик.
Делать ничего не хотелось и думать тоже не хотелось. Пусть все будет, как будет. Сегодня, подумалось ей, надо лечь пораньше; приведу дочку из садика, потом уложу в постель и сразу лягу сама, а если не засну, буду просто лежать и ни о чем не думать. Надо копить силы, потому что завтра опять занятия в школе, и до летнего отпуска еще долго, и необходимо продержаться эти месяцы.
О Кирилле она, кажется, сейчас не думала, но вдруг поднялась, подошла к телефону и машинально набрала номер аэропорта.
— Скажите, у Щучалина есть сегодня рейс?
— Включите телевизор! Только быстрей!..
— Что?! Я спрашиваю…
— Да, да! Включайте телевизор!
Она не поняла ничего. Решила, что попался тот же самый шутник, что посмеивался над нею года четыре назад, сообщая о теплом море и курортных девушках. Она шваркнула трубку, но телевизор все-таки включила. Еще не появилось изображение на экране, а уже сквозь гудение и треск послышался торжественный голос диктора:
«Кирилл Щучалин и его товарищи продемонстрировали превосходное мастерство и подлинное мужество. Только что нам сообщили, что министр гражданской авиации прислал приветственную телеграмму, в которой благодарит командира и всех членов экипажа. Мы тоже присоединяемся к поздравлениям, приветствуем Кирилла Щучалина и его товарищей!»
Когда экран просветлел и появилось изображение, диктор уже умолк; показывали какой-то завод и сеялки, выезжающие из его ворот… Да что же это такое?! Господи, что случилось? В каком рейсе вдруг оказался Щучалин, что он совершил, почему его сейчас поздравляют?
Римма вновь бросилась к телефону, позвонила дежурному.
— Я не успела!.. Ну, по телевизору! Все уже кончилось, я не поняла, я же ничего не знаю!
— Как не знаете?!
— Да так! Объясните!..
Дежурный, очевидно, ей не поверил. А потом все-таки рассказал, что у Щучалина при посадке заело шасси, он не мог его выпустить, пришлось сажать самолет на брюхо. Было крайне трудно, однако командир все же произвел посадку, машина цела, ни один пассажир не пострадал. Экипаж держался великолепно, но все говорят: если бы не Кирилл, то…
— Когда это было?!
— Да вчера днем! Он, что же, не рассказывал вам?..
Она опустила трубку. Невероятно. Оказывается, это было вчера. И Кирилл даже и словом не обмолвился, даже не заикнулся! А может… а может, он бы и рассказал, но ведь началась эта ссора… Кирилл не таков, чтобы выкладывать новости прямо с порога, а тут была новость, которой можно похвастаться. А он хвастаться совершенно не любил…
Какое счастье, что ссора произошла уже после ЧП, что Кирилл еще был спокоен, относительно спокоен. А если бы он, волновался, если бы нервничал в полете, если бы мысли его были заняты другим?!
Впервые, впервые за эти пять лет Римма вдруг сообразила, что ЧП, случившееся вчера, могло произойти в каждом рейсе. В каждом… Это могло случиться и полгода назад, и год назад, и может случиться завтра. Такая у Кирилла работа.
Раньше она этого не сознавала; ей казалось, что совместная жизнь с Кириллом касается только их двоих да еще дочки, которая болезненно переносит постоянные ссоры. А на самом деле их личная, семейная жизнь затрагивает многих людей, и порой от нее зависит даже существование этих людей. И, вероятно, то же самое можно сказать о других семьях, где живут не обязательно летчики, а какие-нибудь шоферы и доктора, горняки и нефтяники… Просто случай с Кириллом самый наглядный. Но он — не исключение; нету отдельной человеческой судьбы, а все судьбы людские связаны между собой.
Римма не знала, наладятся ли вновь ее отношения с Кириллом, вернется он к ней или нет, и если вернется, то станут ли они жить хорошо. «Всяко бывает», — как говорил когда-то Кирилл. И самый трудный пятый год еще не закончился… Но Римма знала, что вот эта мысль о людских судьбах, зависящих и от нее тоже, теперь уже не забудется.
Постукивали часы за стенкой. Она их не слышала, она ждала — не раздадутся ли на лестнице знакомые шаги.
Авторизованный перевод Э. Шима и Т. Яковлевой.