Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3.
Шрифт:
— Я бываю и там, товарищ командующий.
— Не хитрите, — Рокоссовский засмеялся, — я знаю, что здесь вы бываете почти каждый день, и это неспроста. Как вы считаете, возможны ли действия войск в направлении на Паричи?
— Возможности для продвижения войск там несравненно лучше, чем здесь. Но и противник ожидает наступления именно в направлении Паричей, оно не будет для него неожиданным. Участок, на котором мы только что были, немцы, вероятно, считают непроходимым для крупных сил. Выгоднее, мне думается, попробовать нанести удар здесь.
— А каковы реальные возможности? — вступил в разговор Жуков.
В ответ на это Батов стал приводить все известные ему сведения о местности.
— Это хорошо, что вы все уже продумали, —
Батов стал знакомить начальство с подготовительными работами для перехода через болота. В его армии, так же, впрочем, как и в других, солдаты и офицеры очень серьезно готовились к предстоящему подвигу — иначе продвижение с боем по заросшему кустарником болоту и не назовешь. Неподалеку от переднего края пехотинцы учились плавать, преодолевать болота и реки на подручных средствах, ориентироваться в лесу. Заготовлялись «мокроступы» — болотные лыжи, волокуши для пулеметов, минометов и легкой артиллерии. Саперы строили плоты и лодки. Но, конечно, главную заботу саперов составляло строительство гатей и дорог. Их в полосе 65-й армии было сделано уже немало. Ознакомившись с подготовкой, Рокоссовский одобрил ее.
— А о танках вы подумали? — спросил он.
— Да, если разрешите, сейчас покажем, как это выглядит.
Зрелище действительно было не совсем обыкновенным. Часа полтора Жуков и Рокоссовский просидели на траве у кромки болота, наблюдая, как танк за танком лезут в топь и преодолевают ее. Саперы снабдили каждую машину фашинами, бревнами и специальными треугольниками для перехода через противотанковые рвы. Наконец Рокоссовский приказал сделать перерыв. Жуков тут же на траве прилег отдохнуть, а командующий пошел к танкистам.
Транспортные затруднения в основном и явились причиной того, что начало операции пришлось перенести с 19 на 23 июня. Наконец к двадцатым числам июня все было готово. Войска четырех фронтов ждали только приказа, чтобы нанести захватчикам сокрушительный удар.
Прошло три года, как здесь же, в Белоруссии, разыгрались первые сражения Великой Отечественной войны. Тогда Красной Армии пришлось отступать под натиском превосходящих сил врага. Теперь же положение было совсем иным. В войсках четырех фронтов насчитывалось 1,4 миллиона человек, 31,7 тысячи орудий и минометов, 5,2 тысячи танков и САУ, около 5 тысяч боевых самолетов. Таковы были силы, которые оказалось в состоянии сосредоточить советское командование через три года после столь неудачного начала войны. Советским войскам противостояла достаточно внушительная вражеская группировка — 800 тысяч человек, 9,5 тысячи орудий и минометов, 900 танков и штурмовых орудий, 1300 боевых самолетов, но, как видно из сравнения этих цифр, перевес был целиком на стороне советских войск. И это после трех лет войны, после тяжелых поражений и потерь! Воистину силы советского народа неисчислимы.
Наступление войска 1-го Белорусского фронта начали утром 24 июня двухчасовой артиллерийской подготовкой. По 200 и более орудий на километр фронта располагались на участках прорыва. Они молотили гитлеровскую оборону, затем в наступление перешли пехота и танки. Северная группировка — 3-я и 48-я армии — в этот день, к сожалению, смогла лишь захватить первую и вторую траншеи врага.
Гораздо успешнее шло дело в полосе 65-й армии. Уже в первой половине дня оборона противника была прорвана, и генерал Батов ввел в прорыв 1-й гвардейский танковый корпус М. Ф. Панова. Вскоре Рокоссовский получил донесение от командарма-65: «Прорыв закреплен надежно. Танковый корпус, не встречая сильного сопротивления, идет к населенному пункту Брожа, обтекая с юга и запада бобруйский узел сопротивления».
Это сообщение, видимо, показалось преувеличенным Жукову. Вскоре Батов получил
К вечеру Жуков и Рокоссовский были у Батова на новом наблюдательном пункте в только что занятом местечке Гомза. Едва машины проскочили в местечко, как немецкая артиллерия из Паричей начала обстрел дороги.
— Жарко у тебя здесь, Павел Иванович, — сказал командующий фронтом.
— Ничего не поделаешь. Советую не задерживаться.
— Никуда не поедем, — ответил Жуков. — Давай обедать. И доложи, что с противником в Паричах.
— Мы его окружили. Сто пятый корпус приступил к уничтожению группировки.
— Отлично! Распоряжайся насчет обеда. — И, повернувшись к Рокоссовскому, маршал добавил: — Что ж, пожалуй, руку Горбатову придется подавать вам через Березину!
С утра следующего дня в прорыв на участке 65-й армии была введена конно-механизированная группа Плиева, противник начал отход на север и северо-запад. К исходу третьего дня наступления войска 65-й и 28-й армий вышли на оперативный простор. 26 июня прорвали оборону противника и войска армии Горбатова, 9-й танковый корпус генерала Б. С. Бахарова к утру 27 июня перехватил все переправы северо-восточнее Бобруйска. 9-я гитлеровская армия потерпела катастрофу — ее войска были окружены в Бобруйске и юго-восточнее его.
Пытаясь вырваться на север, гитлеровцы в течение дня 27 июня в районе юго-восточнее Бобруйска создали группировку, которая в ночь на 28 июня намеревалась начать прорыв. Но эта группировка была своевременно обнаружена воздушной разведкой. Жаркий июньский день, чем-то напоминавший день 22 июня 1941 года, уже клонился к вечеру, когда командующий 16-й воздушной армией Руденко получил приказ Рокоссовского: «Нанести удар по окруженной группировке до наступления темноты. Время удара и вылета, количество самолетов донести».
Командующий 16-й воздушной армией имел в своем распоряжении много самолетов, трудность заключалась в том, что удар предстояло нанести в считанные часы. Прошло то время, когда с танками врага нашим солдатам приходилось бороться с помощью бутылок, заполненных горючей смесью. В воздух поднялось 526 самолетов, из них — 400 бомбардировщиков, и вся эта армада обрушилась на колонны войск противника. В течение полутора часов летчики сбросили на врага 11 300 бомб, выпустили 572 реактивных снаряда, расстреляли свыше 40 тысяч снарядов. Одна за другой группы самолетов атаковали противника и сумели превратить место его сосредоточения в ад. Клубы дыма от горевших автомашин, танков, горючего поднялись над лесом на 300–400 метров. Один за другим раздавались мощные взрывы — рвались боеприпасы. Густое облако пыли и дыма окутало скопление войск и техники врага, не поддающаяся описанию паника охватила солдат и офицеров. Всякое управление войсками было потеряно. Вскоре район, подвергшийся бомбардировке, стал огромным кладбищем…
В этот же день войска 1-го Белорусского начали уничтожение 10-тысячной группировки генерала Гамана в Бобруйске. Фашисты оборонялись отчаянно, рассчитывая на помощь извне. Когда же эта надежда не сбылась, они в ночь на 29 июня попытались пробиться из города в северо-западном направлении. Почти 5-тысячная колонна врага сумела вырваться из города и двинулась в направлении на Осиповичи, но вскоре была настигнута и уничтожена.
Войска 1-го Белорусского фронта за пять дней наступления достигли блестящего успеха: прорвав оборону врага на 200-километровом фронте, они окружили и уничтожили его бобруйскую группировку и продвинулись в глубину до 110 километров. 22 километра в сутки! И это несмотря на ожесточенное, отчаянное сопротивление врага! Достижение выдающееся, вне всякого сомнения, и командующий фронтом, организовавший этот стремительный бросок, конечно, заслуживал награды: