Живая вода
Шрифт:
Джулиан Тан закатил глаза, взмахнул кистью в красных кружевах и перевел разговор на другую тему. Но от Брисигиды отстал — и не донимал больше никого пустыми расспросами, а если ему нужно было узнать что-то важное, спрашивал у Лаэрта, Акыра или Ранжисоны.
А также охотно присоединялся ко всем спаррингам.
— Легче, Мурена, легче! — смеялся над ним Лаэрт. — Ну же, у тебя шаг танцора и цепкие руки. Ты не должен пропускать такие простые финты. Еще раз!
Джулиан нападал. Лаэрт делал пару шагов, уклонялся и переходил в контратаку, играючи управляясь с клинком. Тан едва успевал следить
— Я еще не встречал такой скорости движений, — признался Мурена после очередной стычки. — Я считал быстрым себя, но ты… где ты этому научился?
— Такому учат только улицы, — хмыкнул Лаэрт. — Если хочешь выжить в трущобах большого портового города, нужно быть быстрым и ловким. Сила не поможет удрать от стражников или тупых бандитов. А вот гибкость, скорость — о, этому я не сразу научился. Но стоит пару раз полежать в подворотне пегим от побоев, и наука как-то сама приходит.
— Вот как! — Тан утер пот с высокого лба. — Мне тоже доводилось много бегать. Но больше по морю. Постой, если ты рос босяком, как же ты выучился фехтовать? Или у вас в Арделорее любой оборванец владеет саблей?
— Это не совсем сабля, — вздохнул Лаэрт и чуть поджал губы. — Такой клинок зовется карабелой. Она досталась мне вместе с кольцом… от друга. В награду за упорство в учебе. Он меня и пристроил в кадетский корпус учиться, усыновил, чтобы были у меня нормальные документы. Умудрился сделать это при живом отце — старик мой пил не просыхая, ему все было до едрени фени.
— До чего?
— В смысле, насрать.
Джулиан снял шляпу, промокнул виски платком. Ущипнул себя за подбородок, косясь на Лаэрта.
— Не смотри так. Меня все об этом спрашивают. Нет, тот друг меня не совращал. И отец тоже. Бить бил. В остальном не трогал.
— Не каждый спокойно расскажет незнакомцу о своем детстве, — заметил Мурена.
— А чего тут скрывать, — фыркнул Лаэрт. — Когда меня это волновало, я не рассказывал. Зато по борделям ходил, как нормальные люди на молебен — каждый день. Потом появились Данатос и Брисигида. С тех пор, как бабка моя померла, людей ближе у меня нет. И детских травм — тоже.
Джулиан стянул рубашку, скинул сапоги и пошел к морю. Окунулся, с наслаждением фыркая и плескаясь. Длинные темные волосы, обычно завитые на железках по ферискейской моде, облепили жилистую смуглую спину.
Вскоре Лаэрт последовал примеру Мурены, с разбегу нырнул в воду, обдав капитана лавиной брызг. Спустя пару минут вынырнул, вышел на мелководье, стряхнул воду с волос.
— Ух, хорошо! Водица-то теплая, не то что в Палании.
— Вы приплыли оттуда? — поднял брови Тан.
— Мы провели там какое-то время. Потом отправились к Проклятым островам.
— Там вы и встретили эту рогатую бестию?
— Ты об Анаштаре? — хмыкнул Лаэрт. — Да. Сперва она похитила меня. Украла, как породистого коня, представляешь? Не знаю, что Брис с ней сделала, но сейчас она кротка, как восточная женщина при отце.
— А синеглазый? — Джулиан скрутил пряди волос, отжал воду. Осмотрел себя, провел ладонью по плечу и предплечью, ощупывая надувшиеся от тренировки мышцы.
— Пес его разберет, — пожал плечами Лаэрт. — Пока Феликса без сознания, он и слова не говорит. Отвечает иногда, односложно. И то — если Маронда спрашивает или Дани. Других будто за букашек считает.
— Чего еще ждать от нелюдя, — скривился Тан. — Хотя уж Гарпия-то его приструнит, не сомневаюсь!
— Ты редко зовешь ее по имени, — заметил Лаэрт. Тан с неудовольствием отметил, что арделорейский фехтовальщик не только атлетически сложен и приятен лицом, но и по-бойцовски жёсток: на загорелом теле виднелись еле заметные ниточки шрамов, светлая борода отрастала густо, цепкий взгляд успевал отметить любые детали. Джулиана, бывало, принимали за девушку. Этого человека за девчонку принял бы только слепец. — Все Гарпия да Гарпия. Почему?
— Похожа сильно, — рассмеялся Тан, беззастенчиво продолжая разглядывать Лаэрта. — Видел на гравюрах этих гарпий… вроде красивые, но страшные. Вот и ваша императрица такая же. Собой недурна, хоть и не писаная красавица. Но иногда как посмотрит… не знаешь, то ли бежать, то ли защищаться. — Он взмахнул рукой, покрутил кистью. — А вы, похоже, близкие друзья?
— Да, наверное, не будет преувеличением так сказать. Хотя столько всего смешалось… Она спасла Брис. Вытащила нас из Бедерана. Научила меня управлять опасным даром. В конце концов, она наша императрица, я должен был бы ей служить, даже если бы не хотел. — Лаэрт глянул на “Око Бури”, стоявший на якоре, где в одной из кают спала Феликса. — Но мне только в радость быть здесь. Знать, куда мы плывем и зачем. Выполнять не приказы, но просьбы от той, кому я могу доверять, кто сочувствует мне, когда мне кажется, что я не достоин сочувствия.
Джулиан Сатибрионо Тан в ответ промолчал. Он мог лишь надеяться, что по его лицу не слишком очевидно, что он чувствует нечто подобное — хоть и не может так же понятно объяснить это, даже самому себе.
Феликса очнулась только через три дня. Ее так и не решились переносить из каюты. Леший, поднявший ее на борт “Ока Бури” в люльке из сплетенных лоз, игнорировал всех, кто пытался узнать у него, каким курсом вести корабль. Брисигида хотела заставить Анаштару говорить с ним, но та только качала рогатой головой:
— Бесполезно. Феликса вернула ему имя — только при ней он может вести нас. Если бы ты была без сознания, я бы тоже не могла ничего сделать.
Так что все три дня Данатос и Брисигида постоянно дежурили у спящей чародейки. Жрица несколько раз проводила сканирования, выискивая некроз, но за время сна организм Феликсы не приблизился к смерти ни на йоту.
Когда чародейка наконец проснулась, вид у нее был дикий. Феликсу долго и бурно тошнило, трясло от лихорадки, она не могла вымолвить ни слова. Кое-как Брисигиде удалось стабилизировать состояние чародейки — только с помощью Лаэрта и Данатоса одновременно.
Феликсе пытались снова давать кровь, хотя бы по чуть-чуть, но ее организм больше не принимал чужой жизненной силы. Кровь попросту не усваивалась.
— Не понимаю, — Брисигида заламывала от ужаса пальцы, искусала себе все губы. — Что ты такого сделала, что это стало бесполезно?
— Кх… кха-а-а, — прохрипела Феликса, пытаясь ответить жрице. Та наклонилась поближе к подруге. — С-се-п-х… с-се… — чародейка снова прочистила горло. — С-сеп. Та. Грат, — выговорила она наконец по слогам.