Живой пример
Шрифт:
— Чаю, пожалуйста, кто хочет чаю с сахаром?
Разумеется, Хеллер, он протягивает Рите Зюссфельд чашку и слышит, что она спрашивает, неужели же вместе с ее предложением погиб весь их проект; ведь у них всего две возможности: либо просить, чтобы их освободили от договорных обязательств, либо продолжать работу, надеясь откопать все-таки модель живого примера, который все примут единогласно. Она признает, что при составлении хрестоматии для немецких школьников тексты именно в раздел «Примеры из жизни — жизнь как пример» следует отбирать наиболее тщательно; три предложенных текста не выдержали испытания; следовательно, можно либо подать в отставку, либо продолжать работу. Она просит у них четкого ответа, присутствие ее сестры и двоюродного брата пусть их не смущает, те в курсе дела и привыкли к жарким спорам. Итак, что же будет?
Они сидят в светлой, битком набитой вещами столовой, теснимые бюстами и портретами, и, ничуть не удивляясь резкости поставленного
Хеллер придал кусочкам сахара вращательное движение, он не отрывает глаз от чашки, от кончика чайной ложки, которой гонит по кругу обломки сахара, и спокойно, пожимая плечами, признается, что предвидел все заранее — вот эту минуту, когда им ничего другого не останется, как только ответить на вопрос: ехать ли по домам или продолжать работать под новым девизом. Вся беда в теме, в немыслимой задаче, в зафиксированном авторитетами требовании — преподнести молодежи педагогический колосс. Они же убедились: все предложения изучены и отброшены, так будет и в дальнейшем, они станут метаться, изучая и отбрасывая те или иные примеры, станут предлагать примеры только для того, чтобы их отвергать, да, они не договорятся только из-за темы — живой пример, только из-за ужасающей спорности подобного явления; может, кто-нибудь и удивлен, что они при первой же попытке потерпели поражение, — он, Хеллер, ничуть этим не удивлен. Что до него, так лучше всего, считает он, оставить бесполезные поиски, отказаться от заказа, снабдив, быть может, свой отказ примечанием, что-де все исследованные примеры при ближайшем рассмотрении оказались никчемными муляжами официальной воспитательной системы, но, разумеется, выразить это следует иначе. Аванс возвращать не требуется, поскольку два раздела «вписались» в книгу. Впрочем, они разъедутся по домам в приятном сознании, что избавили бесчисленное множество школьников от страха. Янпетер Хеллер поднимает взгляд, однако не ищет противников, нет, он знать не желает, согласны ли они и в какой мере с его предложением, он отворачивается и смотрит в окно, разглядывает грязный сад, где взъерошенная живая изгородь давно капитулировала и не сопротивляется больше ветру.
Пундт хочет что-то сказать? Он хотел было, но раздумал, он как раз подцепил помидор ножом, энергично режет его на куски и куски эти не поедает, а, к удивлению обеих сестер, укладывает, посыпав зернами кукурузы, на ржаные лепешки, после чего с артистической, надо ему отдать должное, ловкостью закидывает их в рот, пропихивает в самое горло, и глаза его каждый раз при этом вылезают из орбит. Рита Зюссфельд — а она ест не только торопливо, но и машинально — давным-давно проглотила свои овсяные хлопья и теперь готова закурить; сжимая сигарету в губах и нервно барабаня пальцами по столу, она говорит, что хотела бы услышать от Хеллера, не потому ли потерпели они провал, что недостаточно четко обговорили характерные особенности, которыми должен обладать современный живой пример. Какие это должны быть особенности? Вот она думала, кстати говоря, о том, что пример должен обладать актуальностью, может быть временной и даже ограниченной, думала и о том, что примеры следует менять с изменением обстановки, скажем так: соответствующие обстоятельства определяют, какое поведение считается примерным; другие обстоятельства потребуют иных решений. Если они будут опираться на ограниченный определенным сроком период, на право отказаться от предложенного примера, то, может быть, в этом случае найдется пример, который всех удовлетворит? Вся суть в сдержанности рекомендаций.
В этом Янпетер Хеллер не сомневается, если уж нужен пример, так ему хотелось бы, чтобы он был одновременно сдержанным и проблематичным — таким примером с одинаковым успехом может стать трус, или мародер, или возмутитель общественного спокойствия, — однако, чем усерднее занимается он, Хеллер, проблемами их задания, тем беспощаднее говорит себе, что любой предложенный пример в конечном счете с педагогической точки зрения оскорбляет молодых людей: вы, мол, слишком глупы, чтобы прокладывать собственный курс, вам необходимо всякий раз видеть торчащий впереди маяк, вот и ищите постоянно глазами царя Леонида, Швейцера, Кеннеди, пусть постоянно дают вам советы. Но разве не входит в задачу воспитателя подготовить ученика к неизбежным крушениям надежд, к ошибкам, к разочарованию, к решимости идти на риск? Разве верно поступают педагоги, если пытаются лишить молодого человека собственного жизненного опыта, ведь только личный опыт способен дать ему верное видение реальной жизни? Вместо того чтобы ставить на пути молодого человека заслоняющий перспективу пример, не лучше ли попытаться развить
Пундт ищет яйцо, но находит только редиски, секунду — другую он недоуменно разглядывает их, словно с ними можно поступить как-то иначе, а не просто съесть; внезапно он начинает резать их на мелкие кусочки, азартно смешивает эти кусочки с ветчиной и накладывает изобретенное сию минуту кушанье на гренок.
— Обязательно тоже попробуйте, дорогой коллега Хеллер, тут вам и сочная свежесть, и почтеннейший вкус копчености в неизвестном до сей поры сочетании. Но, вообще говоря, я не разделяю вашего мнения.
Широким жестом попросив внимания, директор Пундт отмечает, что у них, совершенно очевидно, все еще нет единодушного понимания, каким же должен быть живой пример. Тут говорили, что его задача — возместить собственные критические способности, что это дельный свод правил на все случаи жизни, в котором можно найти ответы на все вопросы, имеющие принципиальное значение.
Ему, Пундту, живой пример видится совсем иным. Пример, каким он представляется Пундту, должен дать толчок развитию критических способностей, именно с его помощью можно испытывать различные ситуации; он демонстрирует возможности, кои скрываются в том или ином случае; он, такой пример, наглядно объясняет, что происходит, если ему следовать безоговорочно.
— Наш девиз, наш, мы со всей ответственностью можем сказать, педагогически осмысленный девиз должен звучать так: самопознание путем перевоплощения. Способность ставить себя на место другого человека — и так познавать самих себя. Ставя себя на место другого, мы познаем то, что связывает нас, а также то, что нас разделяет, мы соглашаемся с чем-то, но мы и отмежевываемся от чего-то, мы рассматриваем то, что считаем достойным испытать, и учимся пониманию. Дело не в том, чтобы повторить, а в том, чтобы увидеть разницу, и, если я не ошибаюсь, это, безусловно, связано с критическим подходом. Нельзя ли мне еще чаю?
Вот это речи в духе Риты Зюссфельд. Она обнаруживает в словах Валентина Пундта «ошеломительную близость» к своим взглядам и, поддаваясь чудодейственности легкого головокружения от первой сигареты, констатирует, что у них, кажется, намечается общность взглядов, а при этом уже можно кое-что предпринять. Она подозревает, что разногласия и даже уныние проявились у них только потому, что они привлекли неподходящие примеры; судовой врач, который уклоняется от своих истинных обязанностей, часовой, который скрепя сердце помогает беглецу, и, что уж скрывать, мать, которая поступает вопреки своим чувствам. Примеры отобраны были с лучшими намерениями, чего, однако, оказалось совершенно недостаточно. Им следовало подготовиться иначе. Как? Ну, поначалу хотя бы назвать требуемые качества истинно живого примера, а затем уже искать соответствующие образцы; но теперь у нее есть предложение. Она вовсе не готова все бросить и распрощаться с ними, а потому предлагает, чтобы каждый изложил свой запасной вариант, она надеется, что у каждого из них был таковой при подготовительной работе, то есть второй, запасной пример, который они не обнародовали, считая, что он не выдержит испытания. Какой в этом смысл? По крайней мере они смогут их сравнить, а она, Рита Зюссфельд, всегда была любительницей сравнений.
— Так давайте же изложим вкратце эти варианты, и пусть они будут нашим прощальным подарком друг другу. Вот в двух словах мой запасной пример:
В рыхлом песке у северогерманских берегов увязло судно, команда отреклась от него, спасательная служба отреклась от него, и только зимние бури бушуют над ним. Фотографии, которые делаются с интервалом в месяц-другой, ясно показывают основательную работу моря и ветра: надстройки на палубе разбиты, корпус судна погружается все глубже и глубже, угол крена все увеличивается; всем ясно, что судно погибло. Через полтора года владелец небольшой частной спасательной фирмы покупает эту развалюху, хотя все его отговаривают и предостерегают. Он снаряжает спасательные суда и весной начинает работы прежде всего по расчистке прохода в песке. Спокойное море, умеренные ветры — погода ему благоприятствует, но первая же попытка отбуксировать судно кончается тем, что переворачивается буксир, работы приходится прервать. В конце лета они предпринимают новую попытку, расчищают проход, поднимают обветшавшее судно, и оно начинает понемногу двигаться за буксиром, во всяком случае оно отделяется от грунта. Но больших результатов спасательной фирме не удалось добиться, а осенью работы вновь пришлось прекратить, ибо в период штормов флоту не разрешено находиться в открытом море. Они ждут до весны, владелец одалживает денег, и снова прежде всего приходится углублять проход, но внезапно разражается шторм, нескольких человек из команды смыло в море, спасательные работы вновь прерывают. Все советуют владельцу бросить это безнадежное дело, и настойчивее всего — жена, но он предпринимает еще две попытки, и до начала осенних штормов ему удается наконец выволочь старую посудину из песка.