Жизнь и Смерть маленькой Красной Шапочки

Тик Людвиг

несправедливо обвинил Геновеву в неверности. Супруг поверил наветам Голо и

повелел её казнить. Однако палачи пощадили Геновеву, и, от всей души простив

Зигфрида, она с новорожденным сыном отправилась в изгнание в Арденны, где

прожила в пещере семь лет. Через семь лет по счастливой случайности Зигфрид

нашёл её и забрал вместе с сыном в замок, но Геновева вскоре умерла, не выдержав

пережитых ею лишений.

Достоверно не известно, существовала ли на самом деле

Женевьева Брабантская, ведь отдельные детали и целые эпизоды из ее жизнеописания, вошедшего в

народную книгу, можно встретить в других легендах и популярных сказочных

сюжетах. Эта легенда возникла на границе исторических событий и вымысла, в ней

соединяются эпизоды из жизни Марии Брабантской, жены баварского короля

Людовика II и, например, элементы сказки о Белоснежке (в сцене, где слуге велят

убить Женевьеву и принести в доказательство её язык).

Женевьева не была канонизирована католической церковью, но, несмотря на это, в

некоторых местах до сих пор существует её неофициальный культ. День её памяти

отмечается третьего апреля. В многочисленных изданиях немецкой народной

книги, а также позднейших литературных обработках она часто фигурирует как

«пфальцграфиня Геновева» без определения «святая», то есть фигура сугубо

мирская, символизирующая, однако, чистоту и непоколебимую веру.

Наиболее ранняя рукопись легенды, написанная по-латыни, датирована 1472 г., её

автором был богослов Матиас Эмихий. На немецком языке она впервые появляется

в сборнике капуцина Мартина фон Кохема (Диллинген, 1687 г.) Впоследствии

история Геновевы неоднократно переиздавалась в Европе, в том числе и в

Германии, где она особенно часто появлялась в разнообразных изданиях для детей

и юношества. Среди наиболее известных следует упомянуть книгу «Геновефа.

Одна из самых прекрасных и трогательных историй древности, заново

рассказанная для всех добрых людей, особенно мам и детей» (1810),

принадлежащую перу католического священника К. фон Шмида, автора

рождественского гимна «Ihr Kinderlein kommet».

Первая попытка адаптации сюжета для немецкой сцены принадлежала перу

штюрмера Фридриха Мюллера, также известного как Мюллер-живописец, и

называлась «Голо и Геновефа» (1775-1781). Сюжет драмы Мюллера, который

выстраивается вокруг трагической фигуры соблазнителя Голо, близко следует

сюжету народной книги, однако имеет не религиозную, а психологическую

мотивировку. В духе эстетики штюрмеров, Геновева – это благочестивая женщина, попавшая в ловушку страстей.

Именно благодаря драме Мюллера с легендой о Геновеве познакомился Тик.

Рукопись «Голо и Геновефы» была передана ему в 1797 г. для

публикации его

родственником, художником Ваагеном, дружившим с Мюллером. Особенно

большое впечатление на Тика произвела песня Голо «Mein Grab sei unter Weiden»

(«Меня похоронят под ивами»). Любопытно, что Тик издает «Голо и Геновефу»

Мюллера почти через пятнадцать лет – в 1811 г., хотя при первом знакомстве с

рукописью сам увлекается этой историей, изучает народную книгу о Геновеве и

через год, как он сообщает в Предисловии к своему собранию сочинений в

двадцать восьми томах, начинает работу над собственной, романтической версией

32

33

легенды. В его пьесе Геновева Брабантская превращается в героиню своеобразного

драматического «жития» о христианской мученице.

«Жизнь и смерть святой Геновевы» была опубликована в один год с «Речами о

религии» Шлейермахера и, также как и «Речи», обращена к «образованным людям, её презирающим». Впервые в истории литературы Тик переосмысляет суть легенды

в духе житийной традиции, вводя в заглавие драмы слова «жизнь» и «смерть». Во

многом благодаря влиянию Кальдерона и его аутос, он по-новому драматизирует

народную книгу, применяя для этого «схему мистериальной драмы, возрождающей

структуру средневековых мистерий и моралите». В роли Пролога в «Геновеве»

выступает святой Бонифаций (672/673-754), один из первых миссионеров среди

германских язычников, принявший мученическую смерть. Слова святого

Бонифация подчеркивают дистанцию между образом романтического,

идеализированного Средневековья и бездуховного настоящего:

O lasst den harten Sinn sich gern erweichen,

Dass ihr die Kunde aus der alten Zeit,

Als noch die Tugend galt, die Religion,

Der Eifer f"ur das H"ochste, gerne duldet. [8, 4]

(О, смягчите суровый нрав,

Чтобы вы могли с удовольствием

Услышать весть из древних времён,

Когда ещё была добродетель, религия, стремление к высшему.)

В основе трагедии «Жизнь и смерть святой Геновевы» лежит мифологический

сюжет, имеющий глубокие корни в немецком культурном сознании. Выбор именно

мифа как сюжетной основы для драмы, воскрешающей дух сказочного

Средневековья, неслучаен. Мифологии, по мнению романтиков, свойственно

«смешение истории, устных сказаний, символичности и произвольно добавленного

поэтического вымысла», т.е., миф не только является свидетелем древних времён и

образцом народного поэтического творчества, но и ключом к символическому

пониманию бытия. Такое понимание мифа можно рассматривать как развитие