Жизнь напрокат

Светлый Руслан

Я промычал что-то неопределенное и резко вскочил на ноги.

– Ты чего, Стяр?
– отшатнулся Одинец.

Броском руки я сцапал его за рубаху на груди, притянул к себе.

– К озеру веди, понял? Живо!
– прошипел я сверху вниз в испуганные зенки.

– Понял, - проблеял Одинец.
– Когда выходим?

– Доделаем дела, поедим и в путь, - прорычал я и отпустил смятый ворот.
– Собирайтесь!

Широким я шагом я двинулся к краю базы, зашел за деревья, развязал шнурок на портах и от души пометил шершавый ствол. Высунул голову из за дерева и стал скрытно наблюдать как шуршат у котла Одинец с Невулом. Коренастый Жила, оперся на копье в

пяти шагах Бура с товарищами по несчастью и сечет поляну как коршун. Одинец вытряхнул из мешка прямо на землю деревянные миски с большим половником, следом посыпались ложки.

– Стяр! Иди снедать!
– заорал на всю базу Одинец, выискивая меня глазами.
– Зайчатина истомилась! Стяр, где ты?!

Я запустил руку в сумку на поясе, нащупал гладкий брусочек мобилы, вышел, чтоб меня было видно.

– Одинец, поди-ка сюда!

Он бегом сорвался с места, лихо перепрыгнул бревно и через пять секунд предстал передо мной как лист перед травой.

– Знаешь, что это?

Одинец тупо уставился на мою ладонь с включенной "моторолой". Указательным пальцем другой руки я стал нажимать светящиеся кнопки, набирая беспорядочные черные цифры в желтом окошечке экрана. Каждое нажатие сопровождалось мелодичным звуком тонального режима.

– Видел когда-нибудь эту штуку?

Конопатый разбойник не отвечал. Он снова стал похож на дебила с этой отвисшей челюстью и остановившимся, завороженным взглядом. За полторы минуты шоу он моргнул лишь однажды.

– Это что?
– еле смог выдавить Одинец.

– Все, - я сжал ладонь, пряча телефон, - вали хавчик насыпай, я сейчас приду.

Безумство какое-то! Сюрреализм. У сказочки про сектантов оказался отнюдь не счастливый конец. Фанатичные поклонники неведомого божества превратились в обычных людей, живущих подобным образом лишь потому, что они - дети своего времени и в силу этого никогда не видели самолетов, автомобилей, телевизоров, пистолетов и всего того, с чем знакомы жители нашей с Роком эпохи. Меня неодолимо потянуло домой.

Круто развернувшись, я со всей силы засадил мобилой в ближайший ствол. Брызнули в стороны осколки пластика, кнопки, отлетела прочь батарея.

Я закрыл глаза, выпрямил спину, как можно ниже опустил плечи, вытягивая расслабленные руки вдоль туловища, потянул вверх шею и медленно набрал в грудь воздух. Исполняя эти манипуляции, я попутно избавлялся от всех мыслей, старательно набивал голову бездумной пустотой. Так же медленно выдохнул, вобрав живот. И так десять раз подряд.

Успокоился. Почти.

Мысли врубились, будто кто-то щелкнул выключателем и сразу же перескочили на Сашку. Как он там? Сумел ли улизнуть от Головача? В любом случае, как говорили классики - место встречи изменить уже нельзя. Надо двигать к озеру. Сашка, если живой, обязательно туда прибудет. Буду ждать хоть до зимы, как сам неудачно пошутил недавно. Но для начала нужно вразумить граждан мазуриков и особ приближенных к боярину, чтобы не учудили чего-нибудь нехорошего.

– Эй, Жила, веди этих сюда!
– распорядился я на подходе к кострищу. Откинул носком сапога узловатую ветку и уселся на бревно рядом с Горей, наблюдая как Завид с Прастом помогают Буру встать на ноги. Жила с копьем наперевес отконвоировал троицу к котлу. По пути Завид остановился и поправил сапог.

На мое требование развязать Буру руки Одинец, поборов короткое сомнение, полоснул ножом по веревкам на запястьях старшего головачевского чада. Растирая кисти, Бур не сводил с меня настороженного взгляда.

– Присаживайтесь, - я кивнул на противоположное бревно, поскольку хотел держать этих

троих в поле зрения.
– Одинец раздай всем миски и сядьте с Жилой по краям.

Все таки в любом споре наличие подмышкой убойного аргумента делает безоружного оппонента сильно сговорчивее, а всех сомневающихся заставляет по-иному взглянуть на вещи. В лидеры я не самовыдвигался, это получилось само собой, когда каждое мое слово правильно доходило до нужных ушей и воплощалось в быстрое дело. Одинец, Невул и Жила исполняли мои указания без каких либо возражений, словно я давным-давно являлся их непререкаемым вождем. Я почувствовал себя внезапно объявившемся отцом у выросших в неполной семье пацанов. Хотя какие они, в сущности, пацаны. Жила, небось, года на два меня постарше, Невул, скорее всего, одногодок, лишь Одинец сопляк малолетний, даром, что пронырливый не по годам.

Устроив на коленях посуду с мясным бульоном, вся компания вяло черпала из них ложками и молчала в ожидании мудрого слова, справедливо рассудив, что настало время его услышать.

– Бур, Завид, - обратился я к парням напротив и они моментально напряглись.
– Ваш отец хочет вернуть серебро. Он его получит.

Бур закаменел лицом и опустил на землю ополовиненную плошку. Светлые брови Завида поползли вверх.

– Когда?
– емко спросил Бур.

– Когда мы пойдем и возьмем его. Ты же помнишь обещание Головача?

– Ты получишь свою долю, - кивнул Бур.

– Получу и разделю с ними, - я указал ложкой на Одинца.
– И с ними.

Ковшик деревянной ложки переместился на Горю.

– А вы вместе с боярином Головачом оставите нас в покое, дадите уйти и не станете преследовать. По моему мнению расклад совсем не дурен. Как считаете?

– Так и считаю, - произнес Бур.
– Мы с братом тебе обязаны жизнью, поэтому все прошлые слова Головача остаются в силе. Если ты не пожелаешь остаться при нем, то говорю тебе от его имени - никто преследовать тебя не будет.

– Нас, - поправил я.

– Вас, - тут же согласился Бур.

– Вот и ладушки, - я облизал наваристый заячий бульон с ложки.
– Что скажешь ты, Горя?

Он усмехнулся. Из синих глаз посыпались веселые искры.

– Вот уж не думал, что подсказал Шалиму верный путь...

– Так это ты привел его сюда?
– воскликнул Одинец.

Горя похлопал себя по впалому животу, а потом поведал, что Шалим притащил сюда ватагу от безысходности. Хотел новые места освоить, вернее, старые Тихаревские занять. В своих непроходимых чащах жили они впроголодь, людишки маялись, хитрые купцы и обозники лесов, где орудовал Шалим избегали. За полтора года всего два обоза подсидели, да десяток верховых проезжих ограбили. Обоз один, правда, жирный был, да жир тот давно в сало подкожное отложился и потом вонючим вышел. Поизносившиеся разбойнички грозились уйти из шайки и разойтись по домам у кого они есть, вот он и предпринял попытку сплотить, так сказать, коллектив.

– Ну, здесь бы он никаких новых мест не освоил, - сказал Жила.
– Отсюда до ближайшей проезжей дороги четыре перехода. Это запасная заимка, на случай спрятаться.

– Знаю, - ответил Горя все с той же ухмылкой.
– Ты еще у мамки на коленках умещался, когда мы с Тихарем эту землянку устраивали.

Не обращая внимания на удивленные возгласы, Горя мотнул головой на прибежище под сосной.

– Зато тут до реки всего ничего, - продолжил Горя.
– Не давал покоя Шалиму удачный налет Тихаря вашего на купеческие насады, а как прослышал, что ватаги вашей больше нет, задумал так же на лодках промышлять по водным дорожкам.