Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Жизнь Шаляпина. Триумф
Шрифт:

Порой до Шаляпина доходили и совсем уж абсурдные с его точки зрения идеи: земля и орудия производства должны быть изъяты из частных рук и перейти в общую собственность трудящихся, в собственность социалистического государства. Одни утверждали, что земля должна перейти в собственность к тому, кто ее обрабатывает, другие ратовали за то, чтобы земля перешла в собственность социалистического государства. Что из этого выйдет? Заранее никто не мог предсказать.

Бывало, Шаляпин следил за судами над террористами. Порой речи их звучали убедительно. Они отрицали этот строй, видели в нем источник зла, нищеты народа… Но они убивали… Судили других за то, что те ревностно служили законам Российского государства. В последнем слове некоторые из них, стараясь очиститься от грязи, которой их якобы забрасывали прокуроры, пытались оправдать свои действия. Дескать, их обвиняют в пролитии крови, а их убеждения признавались вредными для общества. Некоторые следовали принципам «Народной воли», подписывались под всем, что эта «Народная воля» совершила. И считали это не преступлением, а исполнением священной обязанности. А кто его обязывал совершать эти кровавые деяния? Народ, любовью к которому они все клянутся? На путь террора, по их словам, заставила

вступить необходимость. И каждый раз они доказывали, что ими убитый человек – плохой, грязный злодей, но кто дал им право судить, плох или хорош этот человек? И как просто они решают сложнейшие вопросы человеческого бытия: уберите этих людей, которые издеваются над своими подчиненными и зависящими от их воли, и все изменится. Не будет бесчеловечных действий начальствующих лиц, и террор станет менее острым, и напряжение в обществе спадет. Конечно, жалко казненных. Но разве менее жалко убитых, убитых подло, исподтишка. Ох, как это противно…

Читая отчеты, слушая пересказы о том, что происходило на суде, защитительные речи подсудимых и обвинительные прокурора, он становился то на одну, то на другую сторону. Да, говорит подсудимый, он участвовал в борьбе против существующего строя. Он поднялся на борьбу потому, что видел нищету и страдания народа. «Одежда, пища, квартира, воспитание детей и свет науки для всех людей – вот наши требования, вот требования миллионов рабочих. Неудовлетворение этих потребностей уподобляет человеческую жизнь жизни животных. Под влиянием этого неудовлетворения в людях просыпаются дурные страсти, как зависть, из другие свойства, деморализующие как эксплуатируемых, так и эксплуататоров. Только социалистический строй может спасти человечество и вывести его из болота, в которое его столкнула господствующая ныне социальная система…» В этих словах одного из рабочих-подсудимых было много справедливого. Действительно, надо искать выход, надо что-то менять для того, чтобы каждый человек в своем отечестве чувствовал себя необходимым и полезным. Но и господин прокурор, признавая справедливость некоторых требований рабочего, отрицал возможность осуществления социалистических замыслов на практике: «люди остаются людьми», со всеми своим недостатками и эгоистическими интересами, и ожидать, что с установлением социалистического строя они нравственно возвысятся, в них будут преобладать благородные чувства, а дурным будет положен предел, просто обманывать самих себя. Хорошо бы подобное произошло в жизни, но надеяться на это значит верить в утопические химеры. Рабочий осуждает существующий строй за то, что капиталисты, не находя порой сбыта своей продукции, сокращают производство, выбрасывают тысячи рабочих на улицу, лишая их самого необходимого в жизни. «Такое явление, – убеждал рабочий судей, – может прекратиться только тогда, когда производство и распределение не будет зависеть от конкурирующих друг с другом экономических интересов отдельных лиц, когда руководящую роль в хозяйстве будут исполнять общественные учреждения, ставящие себе целью лишь благо всех…» Вот для этого рабочие и создают свои организации. Такие организации на Западе существуют легально, а в нашей стране за такую деятельность грозит смертная казнь.

Может, прав тот рабочий, слова которого вспомнились сейчас? Но и прав прокурор – «люди остаются людьми», надеяться на то, что они так быстро изменятся, наивно… И выступления приговоренных тоже удивляли – они продолжали призывать засевать социалистическими идеями огромное поле человеческой деятельности. И обильный урожай соберет в будущем человечество. Это и будет наградой первопроходцам, погибшим в борьбе за правду и справедливость.

Горький не раз говорил, что борьба с самодержавием потребует много сил, революционный авангард еще недостаточно многочислен, а народные массы, ради которых социалисты идут на такие жертвы, еще темны и невежественны, не понимают своей выгоды в социальной революции. Вряд ли они могут оказать серьезную поддержку в борьбе. Есть, конечно, и среди рабочих сознательные элементы, вот Заломов и его товарищи в Сормове… Но таких маловато, среди учительниц и учителей тоже появились сознательные, по словам Горького, Жозефина Гашер, жена Заломова, Мария Федоровна Андреева, знаменитая актриса… Но маловато, маловато… Поэтому нужно привлекать сочувствующих, приводить им факты произвола, издевательств, притеснений, злоупотреблений властью, чтобы пробудить сочувствие к угнетенным в сердце либерально настроенной интеллигенции, вести пропаганду и среди чиновников-либералов, всяческими способами привлекать внимание к этим фактам и либерально настроенной дворянской и буржуазной среды… Самодержавие в либеральных кругах вызывало недовольство, распоряжения были чаще всего непопулярны, царизм утрачивал поддержку; а быть либералом, протестующим против бюрократии самодержавия, считалось одним из признаков порядочности. Вот, казалось бы, архитектор Малиновский в Нижнем Новгороде и его супруга Елена Константиновна, зажиточные, благополучные люди, а вместе с Горьким участвуют в общественном движении. Елена Константиновна вообще признавалась, что встреча с Горьким четыре года тому назад и ее участие в различных делах, затеваемых Горьким, повлияли на всю ее жизнь, перевернули ее благополучное существование, «изломали, в корне изменили мое мировоззрение». Что их-то толкает на путь борьбы с самодержавием? Или в Ялте доктор Средин… Или вот недавняя встреча Нового года с художественниками. Горький говорил, что среди гостей был и самый настоящий «нелегальный» революционер, друг Качалова, что какое-то время он скрывался у Марии Андреевны на квартире Желябужского, крупного государственного чиновника… А мог бы он, Шаляпин, отказаться, если б Горький попросил его о такой услуге? Конечно нет! Было бы непорядочно. И действительно, по словам Горького, чаще всего нелегальные революционеры прятались от преследований в таких вот богатых квартирах, как у Андреевой. Ну кто подумает… И прятались, и получали деньги, и скрывали нелегальную литературу. И сколько уж он сам, Федор Шаляпин, передал Горькому на революционные нужды.

Недавно Шаляпин послал билет на «Демона» Софье Григорьевне Рубинштейн, сестре композитора, как и просил его Петр Вейнберг. И он это сделал с удовольствием. И Горький одобрил его внимание к Софье Григорьевне, и, оказалось, вовсе не потому, что она – единственная оставшаяся в живых родственница замечательного композитора, а потому, что она в Одессе, где жила несколько лет тому назад, и сейчас, в Москве, помогала революционерам, собирала деньги и передавала им: как учительница музыки, она имела широкий круг знакомств в обществе, ее дом был открыт для всех нуждающихся в ее помощи, в том числе и революционеров. У нее бывали, по словам Горького, и либералы, и революционеры, легальные и нелегальные. Спрашивать было неприлично. И каждый знакомый мог привести в дом какого-нибудь бомбиста, и его принимали. В Одессе у нее бывали и Желябов, и его единомышленники. И по вечерам в открытую велись разговоры о свержении существующего строя. Разные высказывались соображения, и радикальные, и призывы к мирным средствам борьбы… Конечно, не болтали об этом, берегли ее дом…

Федор Иванович порой слышал, что враг силен и организован, а потому необходимо расшатать эту крепость самодержавия. А для этого все средства хороши, в том числе и террор. Идет борьба с царизмом не на жизнь, а на смерть.

Но почему не только обездоленные боролись с царизмом, но и многие выходцы из зажиточных слоев? Трудно объяснить… Горький тоже ведь не из обездоленных. А Мария Федоровна? А Малиновские? А Качалов? Пройдет не так уж много времени, и Шаляпин сам ответит на возникшие сейчас вопросы.

Приведу из воспоминаний старых революционеров два факта. «Придя в контору, я увидел нескольких товарищей по заключению, также еще не получивших обвинительного акта, – вспоминал С. Лион в книжке «От пропаганды к террору». – В числе их припоминаю Чудновского Исаака Лазаревича, родного брата известного по большому «процессу 193» Соломона Лазаревича Чудновского, державшегося на суде чрезвычайно умно и с большим достоинством. Он был сослан в Тобольскую губернию вместе с другим выдающимся героем этого процесса Феликсом Волховским. В это время Исаак Чудиовский был еще молодой человек, немногим старше меня. Сорок лет спустя сын его, коммунист, был комендантом Смольного института и погиб на фронте Гражданской войны смертью героя…»

Упоминавшийся уже И.П. Белоконский, рассказывая о причинах ареста киевских студентов, вспоминает «необычайной глупости полицеймейстера Гюббенета»: «Эта глупость соединялась у него еще с каким-то злорадством… Стремясь уничтожить в Киеве крамолу, Гюббенет прибегал к самым нелепым мерам, вызывающим общее негодование. Так, например, борясь с украинским движением, он как-то заставил всех проституток одеваться в национальный украинский костюм, который, таким образом, превращен был в признак разврата, и дозволял всем нахалам свободное обращение с каждою девушкой в украинском костюме, до приглашения ее к себе на квартиру включительно…» Агенты полиции стали приставать прежде всего к девушкам в национальных костюмах – гимназисткам, курсисткам… Или он же издал приказ – не вызывать более трех раз артистов. Во время выступления одной очень популярной артистки галерка, где много было студентов, не вняла этим глупым указаниям и не ограничивала себя тремя вызовами. Гюббенет возмутился и предписал полиции изъять из галереи крикунов. Но как это сделать в тысячной толпе? Полиция… стала тащить первых попавшихся студентов. Остальные вступились за своих товарищей. На галерке началась свалка, перенесенная затем на улицу. Таким образом, трагедия произошла из-за сущих пустяков. На другой день она приняла совсем тяжкий характер… Начались обыски и аресты…»

И.П. Белоконский ссылается на свидетеля, который видел, как московские студенты встречали высланных киевских студентов и как «охотнорядские патриоты» разогнали эту демонстрацию поддержки. Но не на этот факт я хотел бы обратить внимание: среди арестованных студентов оказался «и мой брат, впоследствии – предводитель дворянства и человек очень консервативного образа мыслей».

Так что среди участников революционного движения были люди разных направлений: одни шли до конца и гибли под красным знаменем за воплощение марксистских идей, другие убеждались в утопизме нового революционного учения, занимались полезным делом.

Революционное и консервативное причудливо соединялось в необузданной и подверженной различным страстям душе Федора Шаляпина.

Глава вторая

Успех – дело привычное

В какой уж раз за последние годы Владимир Стасов нетерпеливо дожидался приезда гостей. Обычно летом в Старожиловке собирались у него 15 июля – в день святого Владимира. Но в это лето много тяжелого, просто трагического произошло в семье. Один за другим погибли два внука, сыновья племянницы: двадцатидвухлетний застрелился, а пятнадцатилетний умер от болезни.

Траурно прошли эти недели. Но колесо судьбы безостановочно покатилось дальше. Жизнь взяла свое. И 24 июля он поехал на день рождения к Репину, который, пока гости не собрались, просто заставил его позировать… Сколько уж портретов его написал Репин… Пять? Шесть? Хорошо умеет Репин работать: до обеда два часа и после обеда, и портрет готов. Не надо неделями приезжать на сеансы. Потому-то и сдавался Владимир Васильевич на уговоры позировать именно Репину.

Неспокоен был Владимир Васильевич и сегодня, 22 августа 1904 года, выходил за ворота, вглядывался в даль, заранее зная, что никого не увидит, но ничего не мог с собой поделать… В этот день он бывал сам не свой, еще с утра начинала терзать его какая-то непонятная тоска. Вся жизнь его прошла на людях, которым чем мог помогал и видел в этом чуть ли не свое единственное предназначение на земле. Только подрастут и расправят крылья одни, как тут же появляются совсем юные, неокрепшие, к тому же еще и, как правило, бедные. Вот познакомился он с молодым скульптором Герцелем Герцовским и столь же молодым поэтом Самуилом Маршаком, им всего лишь по шестнадцать, но подают большие надежды стать настоящими служителями муз… Как же нм не помочь? И оба бедные, несчастные, больные, в чем только душа держится, но упорно работают, все хватают на лету, каждое его слово впитывают, как губка воду. Понятно, что они молоды и неопытны, но как легко они поддаются внушению, стоит лишь слово сказать. Казалось бы, чуть не провалился превосходно задуманный сюрприз для ожидаемых гостей… Задумал он преподнести адрес дорогим и великим друзьям своим. Элиас Гинцбург, старый испытанный друг, талантливый скульптор и рисовальщик, быстро набросал великолепный рисунок пером – вид дачи с улицы, но нужен был текст адреса в стихах. Юный Самуил азартно взялся за дело. И что же? Сочинил в самое короткое время, но, ясное дело, что-то недосмотрел, забыл про одного из богатырей… А весь замысел-то заключался как раз в этом…

Поделиться:
Популярные книги

Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

Нова Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.75
рейтинг книги
Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

СД. Восемнадцатый том. Часть 1

Клеванский Кирилл Сергеевич
31. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
6.93
рейтинг книги
СД. Восемнадцатый том. Часть 1

Законы Рода. Том 6

Flow Ascold
6. Граф Берестьев
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 6

Темный Лекарь

Токсик Саша
1. Темный Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Лекарь

Романов. Том 1 и Том 2

Кощеев Владимир
1. Романов
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Романов. Том 1 и Том 2

Кровь, золото и помидоры

Распопов Дмитрий Викторович
4. Венецианский купец
Фантастика:
альтернативная история
5.40
рейтинг книги
Кровь, золото и помидоры

По дороге пряностей

Распопов Дмитрий Викторович
2. Венецианский купец
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
альтернативная история
5.50
рейтинг книги
По дороге пряностей

Сирота

Ланцов Михаил Алексеевич
1. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.71
рейтинг книги
Сирота

Мастер 6

Чащин Валерий
6. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 6

Седьмая жена короля

Шёпот Светлана
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Седьмая жена короля

Я – Орк. Том 3

Лисицин Евгений
3. Я — Орк
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 3

Магнатъ

Кулаков Алексей Иванович
4. Александр Агренев
Приключения:
исторические приключения
8.83
рейтинг книги
Магнатъ

Шериф

Астахов Евгений Евгеньевич
2. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
6.25
рейтинг книги
Шериф

Любимая учительница

Зайцева Мария
1. совершенная любовь
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.73
рейтинг книги
Любимая учительница