Жизнь. Ключи к пробуждению
Шрифт:
Так начинаешь ненавидеть тех, кем тебя тыкают в чувство несовершенства. И вздрагивать каждый раз, когда мама кого-то хвалит: другую девочку, фигуристку из телевизора, свою подругу. Срочно надо быть как они, иначе опять ткнут.
– Как у нас с поведением? – папа пришёл с работы.
– Кошмар. Новых игрушек сегодня не заслужила.
О методе поощрительного подкрепления я прочту много лет спустя в книге «Не рычите на собаку». Автор Карен Прайор, дрессировщица дельфинов, описывает, как можно выдрессировать даже цыплёнка. В человеческой среде вместо цирковых цыплят пачками готовят «хороших девочек», которые потом ходят к психологу и не знают, чего хотят. Как в анекдоте: жила была девочка, и не было у неё ни стыда, ни совести, а всё остальное было. Из курса нейрофизиологии я потом узнаю любопытный факт: стремясь стать хорошим, мозг сначала рисует «себя нехорошего»,
В детстве я насмотрелась кино «Освободите Вилли» и «Флиппер» и мечтала стать океанологом.
– Глупости, – возразила мама. – У нас в Москве моря нет. Где ты будешь работать, в пыльной лаборатории?
Позже я решила, что буду ведущей на телевидении.
– У тебя не получится – махнула рукой бабушка. – На телевидении яркое освещение, а ты даже на фотографиях щуришься.
Годам к 12 я уже никем не хотела быть, а тайком писала стихи и рассказы. Как-то раз я дала прочесть рассказ маме. Главного героя звали Брэд – это был набросок сценария для кинофильма.
– Рассказ, как имя главного героя, – отрезала мама – бред.
В тот день я решила больше никогда не писать. Но долго не продержалась.
Ш*о*а
1294 – эти цифры я вижу кровавым знамением в небе Армагеддона. Как три шестёрки на выбритой голове в фильме «Омен». Как когти «зубастиков», торчащие в ванной из потолка. Как надвигающийся ужас «томатов убийц». Как воронка птиц-пожирателей из фильма Хичкока. Вот набор ужасов моего детства, от которого на руках вздымались тоненькие волоски. 1294 – номер моей школы. У школы было две фишки. Углублённое изучение немецкого языка. И программа подготовки по МЧС, под покровом Шойгу. Сначала немецкий. До сих пор помню песенку про бородатых пиратов и маленькое привидение Людвига из новомодных по тем временам немецких учебников. «Jan und Hein und Klass und Piet! Sie haben Berten, sie trinken mit». «Ян, Класс, Хайн и Пит, у них есть бороды, и они пьют вместе». Наверное, пиратский ром.
В кабинете завуча висела сувенирная дощечка, привезённая из Берлина. Надпись гласила: «Весь мир – это сумасшедший дом, а здесь – его центр». Пожалуй, наша завуч была одним из любимых детьми и взрослыми педагогом. И преподавала немецкий для старших классов. К сожалению, мы её уже не застали. Помню, как вся школа на месте торжественной линейки молчаливо провожала её чёрный гроб в неизведанное «ничто». Многие плакали.
Теперь МЧС. В праздничные даты, вместо парадных линеек, в школе проводили «торжественную эвакуацию». Звенел запланированный сигнал тревоги, все классы выходили на улицу и строились на линейку метрах в двадцати от здания школы. То же действие происходило, когда в кабинет директора поступал звонок «у вас в школе заложена бомба». Никто не понимал, зачем стоять здесь и ждать, пока все взорвутся. К эвакуации добавили спасательные учения. Старшеклассники, занимавшиеся в кружке МЧС, вытаскивали на носилках Гошу и демонстрировали искусственное дыхание. Гоша был электронной куклой размером с десятилетнего пацана. С дыркой во рту, куда накладывалась марлевая повязка. Затем следовало три вдоха рот в рот и непрямой массаж сердца. Эту операцию мы изучали на уроках ОБЖ. Гоша говорил всего несколько фраз: «Гоша жив» или «Сломано четыре ребра. Гоша умер». Но главным хитом торжественной эвакуации был случай, когда два друга – молодые преподаватели – физик и информатик – прыгали из окна второго этажа на высокий спасательный батут. Принимающий после прыжка форму смятой лепёшки.
Мама очень радела за то, чтобы я поступила в эту школу. Хотя она была минутах в 20 ходьбы от нашего дома, и меня долго водили «за ручку» через большую дорогу без светофора. В школу надо было «поступить». Лет в шесть мама нависла надо мной со странными сказками без картинок, отпечатанными мелким шрифтом, заставляя читать хотя бы страницу в день. Чтение я возненавидела, за что получила прозвище «чукча не читатель, чукча писатель». Но на собеседовании предложили прочесть «Семерых козлят» гигантскими буквами! Спросили, «какие знаешь города». Я назвала Новый Иерусалим. Это было в Подмосковье, куда мы ездили с родителями на выходные. Учителя удивились, но к поступлению приняли.
В шестом классе мне объявили бойкот. У нас была девочка, над которой все издевались. Она была меньше всех ростом, тараторила, воспитывалась мамой-одиночкой и ровно в четыре часа на продлёнке доставала свой йогурт с фразой «мне пора есть». Её называли дурой и сумасшедшей. У меня ещё с детства откуда-то было рвение защищать «униженных и оскорблённых». И я бросила вызов своим одноклассникам. Когда бойкот объявили мне, она его поддержала с радостью – её оставят в покое. Ещё у меня была лучшая подруга, с которой мы сидели за партой и вместе гуляли по вечерам. Как-то она позвала кататься на горке, а я не хотела идти. Чуть позже позвонила другая подружка, и мне уже захотелось гулять. Мимо проходил папа одноклассницы и доложил, что «я гуляю с другой девочкой». На следующий день в школе я почувствовала, что началась молчаливая война. Ничего мне не сказав, подруга потихоньку сплела воедино все удобные ситуации, и обратила меня во врага народа. Став сама звездой класса.
Когда на уроке, стоя у парты, я отвечала учителю, соседи сзади в последний момент выдёргивали из-под попы мой стул. И ржали на весь класс, когда я в растерянности оказывалась на полу. Вышвыривали мой рюкзак в туалет, пиная его ногами. Клеймили обидными прозвищами. А один мальчик (как выяснилось потом, он был тайно в меня влюблён), стащил на уроке мой пенал и выкинул в окно третьего этажа. Вылетевший циркуль чуть было не воткнулся в голову прыгающей под окнами детворе.
В это смутное время я научилась не скучать сама по себе. Подружилась с девочками из параллельного класса и даже хотела перевестись к ним. Но у них были свои лидеры, свои изгои, и меня быстро отговорили. Я подружилась с одной тихой девочкой в нашем классе. Она была незаметной, училась на тройки, к бойкоту была равнодушной, и оказалась отличной напарницей по авантюрам. Как-то мы сбежали с ней в гости к моей бабушке. Ехать надо было на метро и двух автобусах и потом искать дом пешком. В поездке с родителями я намеренно записывала схему пути: выйти из первого вагона, повернуть налево на лестницу вверх, по коридору пройти до конца и спуститься на эскалаторе… Это было больше часа езды. Увидев нас на пороге, бабушка ахнула, позвонила сообщить маме, и тут же стала накрывать стол – обед из нескольких блюд.
Череда изоляции, унижений и издевательств длилась почти в 2 года. Потом как-то все повзрослели и «стали дружить», будто и не было никакого бойкота.
Звёздный час
В детстве нет даже сомнений, что жизнь – это чудо. Оно учит мечтать легко и свободно. Наслаждаться процессом без погони за результатом. Моим обожанием детства была передача «Звёздный час». Каждый понедельник я с нетерпением ждала появления на экране ведущего Сергея Супонева и новых приключений участников. В этой программе школьники отвечали на интересные вопросы и собирали звёзды за каждый верный ответ. А любимое состязание было в финале. Двое оставшихся игроков получали длинное слово и составляли из него как можно больше маленьких слов. Побеждал тот, кто назвал слово последним. Каждый раз с финалистами я брала в руки лист и ручку и погружалась в мир букв. Мама устраивала похожий турнир, когда в гости приходили мои друзья. Конечно, я мечтала однажды попасть в любимую передачу или хотя бы заглянуть в студию одним глазком. Посмотреть, как вообще люди работают на телевидении. Мне было 12, и я уже знала фразу «мечтать не вредно».
Как-то в школу к нам пришли телепродюсеры – набирать детей для участия в телепрограмме. Той самой! Учительница свернула маленькие бумажки: пустые и с плюсиком. Плюсики в количестве участников от одного класса. Все по очереди тянули счастливый билет. У меня оказалась пустышка. Зависание, шок. Счастье было так близко… Моё выражение лица, похоже, говорило без слов.
– Хочешь со мной поменяться? – окликнула одноклассница. – У меня плюсик, но я не хочу участвовать.
Эта девочка считалась самой красивой в классе, танцевала в популярном школьном ансамбле и общалась с друзьями старшего брата. Ей было не до того.
– Да-а-а… – всё, что смогла выдавить я, не успевая осознать поворот…
В начале программы участники дарят что-то ведущему, и он вправе дать первую звезду на свой вкус. Ребята из нашего «выпуска» дарили пирог, ручные поделки, футбольный мяч. Я сочинила песню и исполнила под гитару. Помню текст до сих пор.
Мир наш огромен и тесен,
В нём сто дорог, сто путей,
Он невозможен без песен
И без прекрасных людей.
Звёзды волшебно мерцают