Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Впрочем, некоторые люди, совершенно не разбираясь в политических коллизиях, все еще считали Раковского принадлежащим к высшей советской элите и пытались навязать ему свои проблемы, а в некоторых случаях и попросту попрошайничали. Иностранцы, на долгие годы застрявшие в СССР, просили его помочь в получении ими заграничного паспорта. Своеобразными «детьми лейтенанта Шмидта», образы которых И. Ильф и Е. Петров взяли из самой гущи «советского образа жизни», были мнимые потемкинцы, осаждавшие Раковского, узнав, что в 1905 г. и позже он играл видную роль в защите интересов подлинных участников потемкинского бунта. «Один такой потемкинец наговорил мне с три короба, – писал Христиан Георгиевич Троцкому, – что он меня знает по Константинополю, откуда вернулся “тихообразно” (имелось в виду нелегально. – Авт.), говорит на девяти наречиях и, хотя пьет (был пьян), но не в большой форме (sic!), кончил, как и все просители, просьбой о пособии… Я дал ему рубль. Он просил еще 20 к[опеек] – стоимость рубашки (1.20). Но заведующий гостиницей товарищ потом мне сказал, что 1.20 – это стоимость одной бутылки водки». [1122]
1122
Ibid. T 1123.
С 1 февраля 1928 г. Х. Г. Раковский работал в Астраханской губернской плановой комиссии (губплане) в качестве «специалиста-экономиста», занимаясь вопросами экономического планирования (в 1935 г. Раковский обозначил свою должность несколько иначе – консультант окрплана). [1123] «Хожу на заседания губплана, и работу, которую пришлось проделывать, выполняю у себя в комнате», – писал он в первом письме Троцкому. Позже Раковский занимался вопросами народного образования и участвовал в составлении первого пятилетнего плана региона.
1123
Ibid. T 1128; РГАЭ. Ф. 482. Оп. 41. Ед. хр. 2833. Л. 4; Данные Центрального архива ФСБ РФ.
Вместе с тем в ссылке оппозиционный лидер отнюдь не прекратил политической деятельности.
Будучи исключенным из ВКП(б), Х. Г. Раковский продолжал считать себя коммунистом. Вне этой партии он теперь не мыслил своей жизни. Не случайно в первом письме из Астрахани он оговорился: написал, что получает за свою работу в Губплане «партмаксимум» – 180 рублей. [1124] Совершенно очевидно, что, став беспартийным, он получал за свою работу не «партмаксимум», а обычную заработную плату. Позже, получив письмо от уже известного нам французского государственного деятеля А. де Монзи, Раковский счел необходимым переслать это письмо и копию своего ответа в ЦК ВКП(б). [1125]
1124
HU.HL. bMS Russ 13. T 1128.
1125
HU.HL. bMS Russ 13. T 2821.
Высшую партийную и советскую бюрократию явно нервировал высокий авторитет Раковского, который сохранялся в международном коммунистическом движении. Деятели Коминтерна хорошо помнили его инициативную и руководящую роль в I конгрессе 1919 г., вклад в создание Интернационала. В печать проникали еще позитивные оценки его деятельности в румынском и болгарском рабочем движении. Всего лишь через месяц после его исключения из партии К. Дическу-Дик в статье «Ленин и Бессарабия» писал в «Правде» о Верховной автономной коллегии по русско-румынским делам во главе с Раковским, действовавшей в 1918 г. [1126] Даже через два года деятель болгарской компартии Христо Кабакчиев отмечал в очерке истории своей партии значительную роль Раковского в развитии болгарского социал-демократического движения и тот факт, что в 1919 г. болгарские революционные социал-демократы участвовали в основании Коминтерна в лице Раковского. [1127]
1126
Правда. 1928. 26 января.
1127
Кабакчиев Х., Бошкович Б., Ватис Х. Коммунистические партии балканских стран. М., 1930. С. 55, 72.
Не случайно в феврале 1928 г. на пленуме Исполкома Коминтерна компартия Румынии выступила со специальным, явно навязанным ей заявлением против Раковского. «Говоря о троцкизме, – писали авторы, – мы, румынские коммунисты, должны остановиться на одном из его лидеров и бывшем активном деятеле румынского рабочего движения Христиане Раковском. Раковский в свое время сделал немало для организации румынского рабочего движения. Однако одновременно он являлся подголоском тех, кто направлял молодое румынское рабочее движение в фарватер оппортунизма». И далее шли в основном голословные и демагогические попытки связать чуть ли не все явления румынского рабочего движения, которые в коммунистической трактовке выглядели пороками и недостатками, с его именем и деятельностью. Заявление связывало большевизацию компартии этой страны с борьбой против «социал-демократической идеологии, олицетворяемой Раковским», и против румынского «троцкизма». [1128]
1128
Правда. 1928. 19 февраля.
К подобным выпадам Христиан Георгиевич относился мужественно. Ему удалось добиться получения некоторых изданий, включая немецкую газету «Берлинер тагеблатт», газету французских коммунистов «Юманите» и британскую коммунистическую газету «Уоркерс лайф». Он поддерживал активную переписку со ссыльными, продолжал регулярно писать Троцкому, посылал ему книги и журналы, отсутствовавшие в Алма-Ате. В начале апреля 1928 г. Троцкий в одном из писем, адресованном Е. А. Преображенскому, Н. И. Муралову и Х. Г. Раковскому, сообщил: «Иностранные газеты стали получаться сейчас из Москвы и из Астрахани». [1129]
1129
Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Т. 2. С. 299; Троцкий Л. Дневники и письма. С. 29.
Уколы и удары по Раковскому продолжались. Еще одной враждебной акцией стало исключение его из числа действительных членов Коммунистической академии. [1130] Но Раковский сохранял бодрость и присутствие духа, стремился приободрить других ссыльных.
9 июня 1928 г. в Москве от скоротечного туберкулеза скончалась 25-летняя дочь Л. Д. Троцкого Нина, муж которой Ман Невельсон был арестован как «троцкист» незадолго до высылки ее отца. 16 июня в Алма-Ату пришла телеграмма из Астрахани: «Вчера получил твое письмо о тяжелой болезни Нины… Сегодня из газет узнал, что Нина окончила свой короткий революционный жизненный путь. Целиком с тобой, дорогой друг, и очень тяжело, что непреодолимое расстояние разделяет нас. Обнимаю много раз и крепко. Христиан». [1131] А через две недели Троцкий получил письмо Раковского, отправленное тогда же. «Мне страшно больно за Ниночку, за тебя, за всех нас, – говорилось в нем. – Ты давно несешь тяжелый крест революционера-марксиста, но теперь впервые испытываешь беспредельное горе отца. От всей души с тобой, скорблю, что так далеко от тебя». [1132] Другая отправленная одновременно из Астрахани телеграмма с соболезнованием Троцкому, также подписанная Раковским, позволяет установить, что у него, кроме харьковчан Мягковой и Минца, появились новые ссыльные единомышленники. В телеграмме мы встречаем подпись оппозиционера Пискунова. [1133]
1130
Алаторцева А. И. Советская историческая наука на переломе 30-х годов // История и сталинизм. М., 1991. С. 252.
1131
HU.HL. bMS Russ 13. T 1694.
1132
Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Т. 2. С. 302.
1133
HU.HL. bMS Russ 13. T 1695.
С Л. Д. Троцким Раковский переписывался регулярно в течение всего периода пребывания в Астрахани. В архиве Л. Д. Троцкого сохранились оригиналы 17 писем от 17 и 29 февраля, 3, 17 и 25 марта, 2 апреля, 10, 18, 27 мая, 2, 11, 14 и 28 июня, 2 и 21 июля, 7 августа, 20 октября и 14 телеграмм – от 4 февраля, 17, 20 и 30 апреля, 18 мая, 9 и 15 июня (в этот день были отправлены две телеграммы), 15, 19 и 23 июля, 16 октября, 8 ноября и 30 декабря 1928 г. [1134]
Переписывался Раковский также с супругой Троцкого Н. И. Седовой (остались письма от 2 июля и 30 августа) и его сыном Л. Л. Седовым (письма от 27 мая и 28 июня 1928 г.). «В этих трудных условиях Троцкий нашел могучую моральную поддержку в лице Раковского, – пишет биограф Троцкого. – Их старая и тесная дружба теперь приобрела новую глубину взаимной привязанности, интимности и интеллектуального согласия». [1135]
1134
Десять писем опубликованы в журнале Cahiers Leon Trotsky в переводе на французский язык (№ 18. С. 44–80). Надо сказать, что в ряде случаев текст писем прочитан и переведен публикаторами неверно, в других случаях допущены неоговоренные купюры. Полностью письма и телеграммы Раковского Троцкому из ссылки в ссылку опубликованы авторами этой работы (Станчев М. Г., Чернявский Г. И. Фарс на крови. Харьков, 1997. С. 93–158).
1135
Дойчер И. Троцкий в изгнании. М., 1991. С. 44.
Большой интерес представляют и сохранившиеся письма и телеграммы Х. Г. Раковского К. Б. Радеку и его жене Розе – от 1 марта, 20 июля, 7 и 15 августа 1928 г. Позже последовали письма и телеграммы из Саратова от 2 декабря 1928 г., 13 января, 6 апреля, 21 мая 1929 г. Имеются также три недатированных документа – одно письмо и две телеграммы. Эти интересные документы, в отличие от переписки с Троцким, хранящейся в архивном фонде Троцкого в Хотонской библиотеке Гарвардского университета (США), находятся ныне в фонде Радека в Российском государственном архиве социально-политической истории.
Христиан стремился приободрить Карла, находившегося в состоянии депрессии. «Твой муж поступает, как Рашель [1136] с Гейне, – говорилось в одном из писем. – Он отправился познакомиться с великой артисткой. В салоне его встретила шеренга женщин и мужчин всех возрастов. Начались представления: мать Рашель, старшая сестра Рашель, брат Рашель, племянник Рашель и т. д. и т. д. Что касается самой Рашель, она уехала гулять». И, переходя теперь на личность Карла, Раковский продолжал уже в связи с тем, что получил письмо не от него, а от Розы: «Очевидно, у него осталась с кремлевской эпохи плохая привычка не писать самому, а диктовать. Может быть, он боится продешевить свои автографы?» [1137] Это дружеское, беззлобное подтрунивание должно было способствовать повышению жизненного тонуса адресата.
1136
Речь шла о выдающейся французской актрисе Элизе Рашель (1821–1858).
1137
РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 1. Ед. хр. 111. Л. 3.