Жнецы свободы
Шрифт:
Кейн набирает шестизначный код на панели, дверь открывается, и мы выходим в небольшое темное помещение. Кейн сразу же включает невесть откуда взявшийся фонарик и поворачивается, чтобы закрыть дверь. С любопытством смотрю за его действиями. Если бы я не знала, что пару секунд назад вышла из коридора за спиной, то ни за что на свете не обнаружила бы дверь. Она хитро замаскирована.
Кейн ведет меня к лестнице.
– Поаккуратнее тут. На третью и седьмую ступени лучше не наступать, – предупреждает он.
После этих слов с удвоенной силой вглядываюсь в пространство под ногами. Но подъем
Просторный холл, заваленный каким-то хламом, часть одной из стен отвалилась, обломки стекол и кирпичей валяются на полу, часть потолка так же отсутствует, открывая вид на второй этаж. Здание, в котором мы оказались, разрушено и, на мой взгляд, непригодно для обитания. А это делает его отличным прикрытием для входа в место, в котором скрывается оппозиция.
Усмехаюсь. Тот, кто это придумал, – гений! Осторожно продвигаемся в сторону лестницы на второй этаж, а затем поднимаемся все выше и выше. Местами делать это затруднительно, потому что ступени завалены обломками стен и потолка. К концу пути я абсолютно запыхалась, мне тут же вспоминается бесконечная лестница, ведущая на стену Спирали.
– Кейн? Ты уверен, что здесь безопасно, – спрашиваю с сомнением.
– Ничуть не безопасно, – без промедления отвечает он. – Но тут никого не бывает, и я часто прихожу сюда, если надо подумать. К тому же, вид потрясающий. Вот мы и пришли.
Он открывает очередную дверь, и мы оказываемся на крыше здания. Иду следом за ним, когда он уверенно шагает дальше. Парень садится на краю, я осторожно делаю то же самое. Смотрю вокруг. Действительно, потрясающе.
Мы в каком-то разрушенном городе, здания выглядят старыми, некоторые серьезно повреждены или покосились. Другие абсолютно разрушены, на их местах остались только развалины. Кругом зелень, в тех местах, где должны быть дороги, высокая трава. Тут и там деревья. Невероятно, ничего подобного я даже вообразить не могла.
– Что это за место?
– Это старый город. Вернее, то что от него осталось. – Когда Кейн замечает, что я непонимающе смотрю на него, то поясняет: – Город довоенного времени. Всем этим постройкам больше двухсот лет. Медленно, но верно природа делает свое дело.
Смотрю на все другими глазами. Слов нет. Когда-то здесь жили люди, но все они либо умерли, либо стали рабами в результате войны, которую развязали те, кто был выше их по статусу. Мирные жители всегда страдают больше остальных, хотя и не заслуживают этого. Чувствую себя песчинкой в масштабах вселенной. На меня давит весь окружающий мир, пригвождая к месту.
– Ты как? – вопрос Кейна вырывает из мыслей.
– Не знаю, – отвечаю честно.
– Не знаешь?
Он, похоже, немного удивлен.
– Именно. Не понимаю, для чего я здесь. Чувствую себя не на своем месте. Зачем меня спасли?
– Для нас важен каждый человек.
– Только из-за этого? Слишком много усилий, не находишь? Ты знаешь, что со мной сделали? – Он молчит, задумчиво глядя вдаль. – Только не говори, что это мне должен рассказать не ты.
– Вообще-то так и есть, – наконец отвечает он. – Но я могу рассказать тебе немного. Просто не уверен, что ты готова это услышать.
Что он имеет в виду? Сердце замирает, а затем колотится с невероятной силой. Если он так говорит, то надо быть готовой к самому худшему.
– Готова, – говорю, вкладывая в голос всю уверенность, которой совсем не чувствую.
Некоторое время Кейн смотрит на меня, затем отворачивается лицом к городу.
– Ты знаешь, как проходит процедура изменения людей в Жнецов?
Этот вопрос повергает меня в еще больший ступор. Что?..
– Меня что, превратили в Жнеца? – смотрю на свои руки, словно ожидая увидеть электрические разряды, пробегающие по пальцам. Ничего подобного, естественно, не происходит.
– Нет, что ты, – он слабо улыбается, но сразу же становится серьезным. – Так вот, процедура проходит в три этапа. Первый, полное перестроение структуры ДНК. Большую часть меняют на гены восточного шершня, они отвечают за электричество в нашем организме, оставшееся место занимают гены других животных, они дают нам усиление всех органов чувств и невероятную силу. По сути, мы – мутанты. – Он тяжело вздыхает, а я понимаю, что все это время не дышала и, округлив глаза, не моргая, смотрела на него. – Этот этап самый сложный. Не все могут его пережить. Девять из десяти женщин не переживают. Ученые до сих пор не знают почему. После того, как становится ясно, что гены прижились, и жизни человека ничего не угрожает, начинается второй этап. Будущему Жнецу дают сыворотку регенерации, чтобы помочь организму до конца справиться с изменениями. Впоследствии сыворотка ускоряет заживление поврежденных тканей организма. Ну и, наконец, третий этап. Тренировки. Бесконечные физические нагрузки под надзором Жнецов в Пирамиде.
Он задумчиво замолкает, погружаясь в свои мысли. А я, наоборот, словно прихожу в себя. Мне становится страшно. Зачем он рассказал мне все это?
– Кейн? – зову тихо, и когда он поворачивает ко мне голову, выныривая из своих мыслей, спрашиваю: – При чем здесь я?
Он вздыхает и трет переносицу.
– Чтобы спасти тебе жизнь, была применена новая версия сыворотки регенерации. В итоге, ты жива. Но каким образом она повлияла на организм, нужно спрашивать у специалистов. Завтра утром у тебя встреча с руководителями оппозиции. Думаю, доктор Мартин все тебе объяснит.
– Хорошо. – Тяжело сглатываю, он меня не успокоил.
И больше я не настаиваю на разговорах. Мне бы это переварить.
Наступает молчание. Около часа просто сидим, погрузившись каждый в свои мысли. Дышу свежим воздухом и подставляю лицо ветру, который весело треплет мои волосы. Когда солнце начинает клониться к горизонту, Кейн поднимается и говорит, что пора возвращаться. Тем же маршрутом идем в жилой блок. Возле двери в мою новую комнату прощаемся, и Кейн обещает зайти за мной утром, чтобы проводить на встречу. Оставшись одна, не выключаю свет, воспоминания о тьме еще слишком свежи. Мысли, роящиеся в голове, словно дикие пчелы, постепенно клонят меня в сон. И я проваливаюсь в беспокойные сновидения, полные Жнецов, больничных палат и экспериментов над людьми.