Жнецы свободы
Шрифт:
– Да, – быстро отвечаю, отвернувшись от уходящего прочь Дэвиса.
– Отлично. Тогда начнем с выносливости. Для начала пробежка. Пятьдесят кругов по периметру.
Сколько? Мне и за день столько не пробежать, но я молча киваю. Если он ожидает, что я начну спорить, то ждать ему придется вечно. Стартуем прямо с того места, где остановились.
Так начинается моя первая тренировка в качестве члена оппозиции. До обеда мы успеваем пробежать только треть дистанции, и мой план расспросить Кейна проваливается по всем пунктам, потому что разговаривать практически невозможно, хотя он и бежит рядом. Но это можно сказать только обо мне. Он спокойно, даже не сбившись с ровного дыхания, раздает мне указания насчет скорости, силы отталкивания, дает советы, как сохранять ровное дыхание, но все бестолку.
Если раньше думала, что нахожусь в неплохой физической форме, то после первой тренировки, а точнее, после ее части, понимаю, что я слабая размазня. Кое-как мне удается дотащить свое измученное тело до столовой. После обеда очень радуюсь (естественно, про себя, а не вслух), когда Кейн объявляет часовой отдых.
По истечении часа он в приказном порядке отправляет меня обратно в зал, где продолжает пытку бегом. К концу тренировки едва не валюсь от усталости, но после долгого душа все-таки иду в столовую вместе со всеми. Медленно поглощаю пищу, даже не обращая внимания на то, что ем. Сил едва хватает, чтобы жевать.
– Эй, Ева? – внезапно зовет Дэвис.
Отрываюсь от точки прямо перед собой и смотрю на него. Если сейчас он снова скажет какую-нибудь глупость, то я воткну ему вилку в глаз. Обещаю.
– Что? – спрашиваю в конце концов.
– Сегодня суббота, а это значит, что у нас игра. Придешь посмотреть? – глаза у парня светятся, как у ребенка, получившего подарок, о котором он давно мечтал.
– Игра? – недоуменно переспрашиваю я.
– Кейн не говорил тебе? Раз в неделю по вечерам мы играем в футбол. Приходи, будет весело.
Футбол? Они это серьезно? Как вообще можно играть после всех этих ужасных физических нагрузок? Но я все же говорю:
– Ладно, я подумаю. – На самом деле у меня нет никакого желания никуда идти, но тем не менее, поворачиваюсь к сидящему рядом Кейну. – А ты играешь?
– Да. Но если ты решишь пойти, то я могу посидеть с тобой, объяснить правила и все такое, – предлагает он. – На замену кого-нибудь найду.
– Я знаю правила. В детстве, до того, как мне исполнилось тринадцать, я играла в эту игру вместе с другими детьми. Не думала, что в нее играют взрослые.
– Это чуть ли не единственное развлечение здесь. – Он пожимает плечами. – Если ты устала, могу проводить тебя в комнату. Сможешь увидеть игру через неделю.
Обдумываю этот вариант. Он в данный момент самый привлекательный. Но в то же время я боюсь оставаться одна. Отец ни разу не показался мне на глаза после утренней встречи, а, зная его, могу предположить, что надолго его терпения не хватит. Он может заявиться ко мне в комнату, когда никого не будет поблизости. А я этого не хочу. Знаю, рано или поздно нам придется поговорить и выяснить отношения, но в данный момент я к этому не готова. Хочу оттянуть этот момент на самый долгий срок.
– Я пойду на игру, – объявляю наконец.
– Ура! – вскрикивает Дэвис, поднимая руки вверх, что вызывает у меня слабую улыбку.
Чувствую себя почти нормальной. Складывается ощущение, что меня окружают обычные люди, со своими увлечениями и потребностями. И они почему-то приняли меня к себе и считают своей. Совсем непривычное для меня чувство, но оно мне нравится. Как бы не привыкнуть ко всему этому, иначе, трудно будет уходить.
После ужина возвращаемся в спортзал. Сажусь на пол рядом с дверью и наблюдаю, как отряд Кейна преобразует помещение. По периметру в три ряда расставляют множество стульев, несколько человек с помощью мела рисуют на противоположных стенах ворота, а на полу разметку. Вскоре начинают собираться зрители. Поднимаюсь и сажусь на крайний стул, наблюдая за суетой.
Кейн много улыбается и разговаривает со своими людьми на равных, что располагает к нему еще больше. Все это время меня не покидает ощущение, что я попала в другую реальность. Мой мир совсем не такой. В нем нет места развлечениям и непринужденному общению. То, что происходит здесь и сейчас, мне нравится гораздо больше. Даже усталость теперь ощущается не так явно.
Вскоре почти все места заняты и команды выходят на «поле». Наблюдаю за игрой и понимаю, что сейчас я именно там, где хочу быть. На свободное место рядом со мной кто-то садится, и я отвлекаюсь от игры. Это Франсин.
– Привет! – с улыбкой говорит девушка.
– Привет! – отвечаю взаимностью. А потом спрашиваю без какой-либо задней мысли: – Тоже пришла посмотреть на игру Кейна?
Ее глаза испуганно распахиваются, она несколько раз моргает и тихим шепотом, заикаясь, произносит:
– Ч-что?
Немного теряюсь от такого поведения, но потом ободряюще улыбаюсь ей.
– Все нормально, я ему не скажу.
– Не понимаю, о чем ты, – уже тверже говорит она и отворачивается.
Ну ладно. Передо мной может не отрицать очевидное. Тоже возвращаю внимание к игре. Но ненадолго. Кто-то останавливается рядом со мной, отбрасывая на лицо широкую тень. Поворачиваюсь в его сторону и цепенею. Лучше бы я притворилась, что там никого нет.
– Ева, нам нужно поговорить. Может, выйдем? – просит отец, чуть наклонившись ко мне.
Не хочу никуда с ним идти, но и устраивать сцену тоже не хочу, тем более несколько человек уже заметили его присутствие. Коротко киваю, поднимаясь с места, и выхожу за ним в коридор. Останавливаюсь в двух шагах от двери и складываю руки на груди. Некоторое время молча смотрим друг на друга. Его взгляд обеспокоенный, мой – безразличный, по крайней мере я на это надеюсь.
– Как себя чувствуешь? – внезапно спрашивает он.
– Отлично, – отвечаю коротко и по-существу.
– Тебя, наверное, беспокоят ожоги? – он указывает на мою руку, которая сейчас сжата в кулак, потому что так и просится еще раз врезать ему.
– Нет, уже все прошло. Можешь передать своей девушке, что для этого понадобилось всего три часа.
Он делает шаг назад и меняется в лице.
– Откуда ты знаешь о нас с Терезой?
Приподнимаю брови.
– Я не такая дура. К тому же, все вполне очевидно.
Кивает, словно мои слова его убедили.