Жнецы свободы
Шрифт:
Она выдерживает паузу, а я перевожу взгляд на Сорренса, он выглядит абсолютно спокойным, что, впрочем, нисколько не усмиряет мои расшатавшиеся нервы.
– Твой организм принял и усвоил сыворотку, – продолжает доктор Мартин. – Пока трудно об этом говорить, нужно понаблюдать на практике, но, думаю, у тебя теперь улучшенная регенерация.
Она замолкает и выжидательно смотрит на меня. Она что, думает, что я буду прыгать от радости?
– И что все это значит? – уточняю напряженно.
Как они собираются проверять это на практике? Меня будут бить, или еще что похуже?
– Ну, скажем так, если ты получишь какое-то несерьезное повреждение, то оно заживет в течение нескольких часов.
Не спешу расслабляться. Она ничего не сказала о том, будут ли они проверять это на практике.
– Что вы от меня хотите? Зачем вообще было спасать? – спрашиваю у Сорренса. Почему-то мне кажется, что он главнее.
– Ничего особенного мы не хотим, – миролюбиво отвечает он. – А ты бы предпочла умереть? Для нас каждый человек на счету. Если захочешь присоединиться к нашему движению, мы будем только рады.
– Не особо верится, что вы приложили столько усилий, потому что вам не хватает людей, – продолжаю гнуть свою линию, ведь его слова совершенно меня не убедили.
Сорренс пожимает плечами и говорит спокойным голосом.
– Мне незачем обманывать, только тебе решать, верить нам или нет. Но если ты все-таки доверишься и выберешь один с нами путь, то не пожалеешь. Да, придется много работать, чтобы достичь цели, но это будет еще не скоро. Для начала ты вместе с другими добровольцами пройдешь ускоренный курс подготовки. Если согласна, то уже сегодня сможешь приступать к тренировкам.
– Тренировкам? – заинтересованно спрашиваю я.
Сорренс кивает Кейну, который тут же говорит.
– Я, как твой куратор, лично займусь твоей подготовкой: укреплением физической силы, выносливости, меткости в стрельбе из специального оружия.
– Но зачем мне все это? – спрашиваю непонимающе.
Отвечает Кейн.
– Если ты войдешь в один из отрядов и отправишься на задание, то тебе, в случае опасности, придется защищаться от более сильных и опасных противников.
– Ты говоришь о Жнецах?
– Да, речь о них.
– Но меня ничего не спасет, если на них не будет браслетов, – жестом указываю на предмет разговора.
– Жнецы редко снимают браслеты, только в случае крайней опасности.
– Неправда. Я своими глазами видела, как убили девушку во время отбора.
– Отбор – как раз такое мероприятие, где Жнецы должны быть во всеоружии, чтобы защитить себя и представителей Нью-Вара от возможных посягательств со стороны толпы.
– Ладно, пусть так, – легко соглашаюсь я. Все равно они в этой сфере давно и знакомы со всеми нюансами намного лучше меня. – Вы сказали, что я буду тренироваться с остальными добровольцами, они присоединились к вам?
– Да, восемь человек согласились, еще трое думают. Так ты согласна вступить в оппозицию? – спрашивает Сорренс.
Куда он так торопится? Я еще получила не все ответы. Игнорируя его вопрос, задаю свой.
– У вас есть какая-то связь с внешним миром?
– Конечно есть. – кивает Сорренс. – Но там думают, что ты умерла. И я бы предпочел, чтобы так и оставалось.
– Мне и не надо ни с кем связываться. – На душе становится тяжело при этих словах. Там есть по крайней мере два человека, которые мне небезразличны. Вот про них и попробую узнать, раз о себе не могу передать весточку. – Я хочу знать, как Джош?
– С твоим другом все в порядке, – практически мгновенно отвечает доктор Мартин. – Им занимаются лучшие врачи. Совсем скоро его выпустят из медицинского корпуса, и они с Ланой смогут поселиться в новом большом доме.
Женщина улыбается мне, но я не отвечаю на ее улыбку.
– А разве каждому победителю не положен свой дом? – задаю риторический вопрос. На него не нужен ответ, ведь я его уже знаю.
– Они предпочли жить вместе.
Доктор с опаской смотрит на меня, словно ожидает взрыва.
Ее слова больно бьют в сердце. Сейчас я могла бы быть там, но предпочла пожертвовать собой. И мне бы радоваться за друга, он жив, здоров, счастлив, а теперь еще и ни в чем не нуждается. Вот только радости почему-то нет. И дело вовсе не в зависти или меркантильности, нет.
Дело в том, что я понимаю, скорее всего мы больше никогда не увидимся. Да, я буду занята борьбой за равенство между всеми гражданами республики, и это дело сейчас важнее всего, но доживу ли я до счастливого финала? Не знаю. Сейчас я ничего не могу говорить наверняка. Я снова зависима от чужих решений.
– Отлично, – наконец говорю совершенно без эмоций. А затем заставляю себя поднять голову и посмотреть прямо в глаза Сорренсу. – А что насчет Жнеца, с которым я проходила Испытание? Он в порядке?
– Ной улетел с остальными Жнецами в Пирамиду. Больше ничего о нем сказать не могу, – вместо мужчины отвечает доктор Мартин. А потом спешит пояснить: – Пирамида – это…
– Я знаю, что это за место, – перебиваю ее. Сейчас меня больше интересует то, что она назвала его по имени. Значит ли это, что она хорошо его знает? – Про Пирамиду мне немного рассказал его брат.
– Что? – тут же спрашивает Кейн. – Ты разговаривала с Треем?
Брата Ноя зовут Трей? Они и с ним знакомы? Хотя, скорее всего все Жнецы знакомы между собой.
– Не особо долго, и он рассказал мне не очень много.
– Ты можешь вспомнить, что он говорил? Нам важна любая информация! – Сорренс подается вперед и, кажется, впервые по-настоящему хочет чего-то от меня.
С сожалением смотрю на доктора Мартин, я бы хотела подробнее расспросить ее о Ное, но откладываю это на потом. Следующие полчаса меня заваливают вопросами о том, что говорил мне Жнец по имени Трей. Сосредоточено обдумываю каждый и стараюсь вспомнить все возможные детали. Когда я совершенно без сил ставлю локти на стол и упираюсь подбородком на сцепленные руки, Сорренс заметно оживляется и восклицает: