Жозеф Бальзамо. Том 2
Шрифт:
— Ну да. Я тоже просыпаюсь раз десять за ночь. Только я принимаю лекарство от бессонницы. Она могла бы поступать, как я, но раз она этого не делает, за нее это сделаешь ты.
— То есть как, ваша светлость? — удивилась Николь.
— Что пьет твоя госпожа, прежде чем уснуть?
— Что она пьет?
— Да, да. Сейчас пошла такая мода предупреждать жажду. Одни пьют оранжад или лимонад, другие мятную воду, третьи…
— Нет, мадемуазель выпивает перед
— Превосходно, — заметил Ришелье. — Я тоже это пью. Так что мое лекарство вполне ей подойдет.
— Подойдет?
— Разумеется. Я капаю себе в питье несколько капель эликсира и ночью сплю, как младенец.
Николь пыталась сообразить, к чему клонит герцог.
— Что же ты молчишь? — поинтересовался он.
— Я подумала, что у мадемуазель нет вашей водицы.
— Я тебе ее дам.
«Ах, вот оно что», — подумала Николь, для которой наконец забрезжил свет в ночи.
— Ты капнешь две капли в стакан своей госпожи, но только две капли, запомни, не больше и не меньше, и она заснет. Таким образом, она не сможет тебя позвать, и, следовательно, у тебя будет время скрыться.
— Ну если нужно только это, то тут нет ничего трудного.
— Значит, ты капнешь ей две капли?
— Всенепременно.
— Обещаешь?
— Ваша светлость, мне кажется, это в моих интересах. А потом я хорошенько запру мадемуазель…
— Нет, нет! — запротестовал герцог. — Вот этого делать не надо. Напротив, ты оставишь ее комнату открытой.
Наконец-то Николь осенило, в чем дело. Ришелье почувствовал, что она поняла.
— И это все? — поинтересовалась Николь.
— Все. А теперь можешь идти и сказать своему капралу, чтобы он собирал вещи.
— К сожалению, ваша светлость, я не могу ему сказать, чтобы он взял свой кошелек.
— Ну ты же знаешь, что деньги — это мое дело.
— Да, я помню, что ваша светлость были так добры…
— Сколько же тебе нужно, Николь?
— За что?
— За то, чтобы ты капнула эти две капли.
— Вы, ваша светлость, убедили меня, что в моих интересах капнуть две капли этой вашей водицы, и потому было бы нечестно требовать с вас за это плату. А вот за то, что я оставлю дверь в комнату мадемуазель открытой, предупреждаю вас, ваша светлость, заранее, я потребую кругленькую сумму.
— Хорошо, говори сколько.
— Двадцать тысяч франков, ваша светлость.
Ришелье вздрогнул.
— А ты далеко пойдешь, Николь, — со вздохом произнес он.
— Что поделаешь, ваша светлость. Я начинаю верить, что вы были правы и за мной будет погоня. Но с вашими двадцатью тысячами я сумею скрыться.
— Ступай, Николь, предупреди господина де Босира, а потом я отсчитаю тебе деньги.
— Ваша светлость, господин де Босир весьма недоверчив, и он не поверит мне на слово, если я не представлю ему доказательств.
Ришелье извлек из кармана пачку казначейских билетов.
— Вот возьми один, а в этом кошельке сотня двойных луидоров, — сказал он.
— Ваша светлость, вы даете мне задаток, а остальные, значит, заплатите, когда я переговорю с господином де Босиром?
— Нет, к черту, я предпочитаю рассчитаться с тобой сразу. Ты, Николь, девушка бережливая, и эти деньги принесут тебе счастье.
И Ришелье выдал ей обещанную сумму частью в казначейских билетах, а частью в луидорах и полулуидорах.
— Ну что, все? — спросил он.
— Да, ваша светлость. А теперь мне нужно главное.
— Эликсир?
— Да. У вашей светлости, наверное, имеется флакончик?
— Имеется. Я всегда ношу его с собой.
Николь усмехнулась.
— Да, вот еще, — вспомнила она. — Ворота Трианона каждый вечер запирают, а у меня нет ключа.
— У меня есть, поскольку я оберкамергер.
— Правда?
— Вот он.
— Как все удачно складывается, — заметила Николь. — Просто, можно сказать, цепь чудесных совпадений. Ну а теперь прощайте, ваша светлость.
— Как прощайте?
— Мы с вашей светлостью больше не увидимся; как только мадемуазель уснет, я убегу.
— Да, верно. Прощай, Николь.
И Николь, смеясь в душе, растворилась в сгущающихся сумерках.
«На сей раз удалось, — подумал Ришелье. — Но похоже, судьба считает меня слишком старым и служит мне против воли. Эта девица взяла надо мной верх, однако какое это имеет значение, ежели я за все отплачу».
119. БЕГСТВО
Николь была девушка добросовестная: она получила от г-на де Ришелье деньги, притом вперед, и теперь ей нужно было их отработать.
Она помчалась прямиком к ограде и прибежала туда вместо половины восьмого, как было назначено, без двадцати восемь.
Г-н-де Босир, приученный к военной дисциплине, был человек точный: он уже десять минут как ждал ее.
Примерно в это же время г-н де Таверне попрощался с дочерью, и, когда он ушел, Андреа осталась одна. Оставшись же одна, она задернула занавески.