Жребий викинга
Шрифт:
— К тому же после вашего возвращения в Константинополь, досточтимый Визарий, при дворе императора сразу же узнают, кто станет первым русским митрополитом, — учтиво добавил Иларион [78] .
— До сих пор сведения из Киева императоры получали не от меня, — жестко парировал Визарий. — Или, может, вы в этом сомневаетесь? Кстати, вы собираетесь назначать своих митрополитов, даже не советуясь с патриархом?
— Когда патриарх назначал своих митрополитов, он ведь не советовался с великим князем Руси, — ответил монах, понимая, что только что византийский гость задал тот вопрос, который неминуемо задаст ему при первой же встрече сам патриарх или его личный секретарь.
78
Именно он, монах Киево-Печерского монастыря Иларион, и стал тем первым русским митрополитом, которого в 1051 году князь Ярослав Мудрый назначил своей собственной властью.
— Что еще тревожит императора Византии? — напрямик спросил князь, решив, что беседа слегка затянулась, а значит, слишком много чести для понтийского грека.
— При его дворе убеждены, что Русь намерена вернуться на Дунай, на землю Русов.
— И могут не сомневаться в этом: мы действительно собираемся вернуться на землю предков.
— А еще там опасаются, что киевский князь станет добиваться этого, развязав большую войну против Византии. Возможно, даже решится на осаду Константинополя. Там помнят походы на земли империи князя Олега, других князей и воевод.
— Это хорошо, что помнят, — проворчал князь. — Но вы сами видите, что в поход против Византии здесь никто не собирается [79] . Наоборот, мы помогаем принцу Гаральду формировать большой отряд норманнов, который бы значительно усилил армию империи. Разве стали бы мы усиливать армию императора воинами-наемниками, которые охотно согласились бы воевать против самой Византии?
— Надеюсь, этот аргумент способен убедить императора.
— И даже принцессу Зою, — добавил Иларион, заставляя Визария думать, что для свершения переворотов противникам князя не обязательно обзаводиться евнухами. Достаточно иметь несколько надежных монахов с Иларионом во главе.
79
На самом деле попытка захватить Константинополь или, в крайнем случае, вынудить Византию идти на серьезные дипломатические уступки была предпринята князем Ярославом в 1043 году.
— Тем более что отряд викингов прибудет в его столицу вместе с вами, — завершил свою мысль правитель Руси. — И выглядеть это будет так, словно это вы его привели в страну.
— Если бы тайные планы правителей были связаны только с походами наемных викингов, мир выглядел бы слишком примитивным, — артистично развел руками Визарий.
8
Гаральд остановился на одном из холмов, возвышавшихся на берегу Днепра, у Печерской лавры, и долго любовался отсюда открывшимся видом на стольный град. Все это время Елизавета стояла рядом с ним, искоса посматривала на принца норвежского и старалась направлять свой взор туда же, куда устремлялся его. Впрочем, со временем княжна устала зрительно следовать за викингом и перевела взгляд на одного из троих телохранителей, которые прочесывали кустарник. Он словно бы ощутил на себе силу взгляда девушки, потому что вышел из кустов и, ступив на едва приметную козью тропинку, медленно побрел к вершине, не спуская при этом взгляда с княжны. Конечно же, это был Волхвич.
Охрана им не мешала и даже не обращала на них внимания. Двое дружинников стояли по обе стороны принца и княжны, еще трое поспешно осматривали небольшую рощицу и кустарник у подножия возвышенности. И все же Елизавета постоянно ощущала их присутствие, и время от времени это ощущение вызывало у нее чувство неловкости.
— Послезавтра наши галеры выходят из залива, — задумчиво молвил Гаральд, все еще не отрывая взгляда от золотых куполов, окаймлявших княжеский дворец.
— Знаю, — бесстрастно ответила юная княжна.
— Сначала мы долго будем идти вниз по Днепру, а затем придется преодолевать море.
— Об этом конунг Гуннар тоже говорил.
— Он беседовал с тобой о нашем походе, обо мне? — спросил принц таким тоном, словно собирался приревновать ее к сорокалетнему конунгу.
— Не со мной, а с королевой Астризесс, — все тем же бесстрастным тоном просвещала его княжна, наблюдая за тело-хранителем, который медленно, оступаясь, но при этом не сводя с нее глаз, все приближался и приближался.
— Разговор происходил при тебе?
Княжна удивленно взглянула на принца и вновь перевела взгляд на юного дружинника, которому надоело петлять по крутой извилистой тропинке, и теперь он намеревался идти напрямик.
— Почему при мне? То, о чем они говорят, должны знать только они.
— Но ты иногда подслушиваешь?
— Я — великая княжна, а не подкупленная служанка, которой велено подслушивать под дверью своей хозяйки.
— Значит, у тебя тоже есть такая подкупленная слу-жанка?
Елисифь не ответила, хотя Гаральд терпеливо ждал ее реакции. Этот дикий викинг нередко задает вопросы, задавать которые не следует, а уж отвечать на них — тем более.
— Они говорят о многом таком, что тебе тоже следовало бы знать, — мстительно парировала Елизавета.
Тем временем Волхвич подходил все ближе, и это заставляло ее нервничать: уж не дойдет ли дело до стычки между ним и Гаральдом? Поэтому, как только на пригорке показался послушник монастыря, который сообщил, что предобеденная молитва завершена и монах Прокопий ждет их, княжна тут же заторопила своего кавалера. Причем спускаться решила как можно скорее, и по склону, противоположному тому, которым спешил дружинник.
Наверное, ей вообще не стоило обращать внимания на этого юного воина. Волхвич уже знал, что ее прочат в невесты викингу, но, строго предупрежденный самой княжной и воеводой Смолятичем, даже заикаться не смел об их отношениях, а уж тем более — вмешиваться в них или общаться с наследным принцем. До сих пор он придерживался этих условий, успокаивая себя тем, что до свадьбы и даже до помолвки еще далеко, а значит, всякое может случиться. Но почему-то же он порывался сейчас оказаться рядом с ними.
Воевода Смолятич очень серьезно отнесся к поручению князя — наладить тайную сыскную службу, и Волхвич предстал перед ним в этом деле первым и наиболее способным помощником. Каким образом он узнавал о встречах Астризесс и Гуннара, а главное — о чем они вели беседы, этого Елизавета не ведала; но ведь узнавал же!..
У монастырского храма их уже ждал монах Иларион. Он неплохо изъяснялся по-норманнски, поэтому старательно знакомил викинга-принца и его даму с историей не только самого храма, но и каждой его иконы. А еще — поражал его воображение монастырской библиотекой, а также сводил в одну из пещер, в которой жили монахи. Когда все, что было религиозного в этом монастыре, викингу показали, он спросил: