Журнал «Вокруг Света» №10 за 1993 год
Шрифт:
«Хотите когда-нибудь посетить Россию?» — спросили мы Ковальчука-младшего. «Я обязательно должен повидать родину моего отца. Он родился в Полтаве, я знаю. Моя мечта побывать там. Может быть, там поищу родственников»,— ответил Ковальчук-сын.
Провожать нас вышла вся семья Ковальчуков — от мала до велика. Нам было пора в путь. К тому же необходимо было пополнить свои запасы еды и воды на предстоящие 400 километров пути по безлюдной пустыне до очередного оазиса Ин-Салах.
В этот день у Марата боли в ноге усилились. В ход пошел полный набор разогревающих мазей. Пришлось сбавить нагрузку.
На пятый день Марат пробежал мало — всего 50 км, но боль
Несмотря на все виды лечения, сыпь не проходила, а, наоборот, распространились по всему телу. Тогда-то мы и сообразили, что это аллергия. Но что было ее причиной? Вода? Нет. Мы стали пользоваться минеральной водой из бутылок, но опять никакого результата. Аллергия так и не прошла за время нашего путешествия.
Уже дома врачи однозначно определили, что причина аллергии — финики, да, обычные финики, которые в Алжире мы покупали на местных рынках. Ведь основной вид деревьев в оазисах — это финиковые пальмы. Но у меня аллергии не было, может быть, потому, что я ел фиников гораздо меньше, чем Марат.
...На протяжении шести дней от Эль-Голеи до Ин-Салаха пустыня была однообразна: ни единого холмика высотой хотя бы в метр. Днем жара стояла за 30 градусов. Выбрать место для обеденной стоянки было проблемой. Вокруг, куда хватает глаз, не найти укрытия от солнца и ветра — сплошь плоская равнина. Единственное, что давало тень,— наша автомашина. Ставить палатку мы не решались, поскольку собрать ее можно было только целиком — с дном, стенками и крышей, и от жары она уберечь не могла. Обедали прямо между колес автомашины. Находиться там можно было лишь в лежачем положении, но зато там тень, и между колес обычно дует прохладный ветерок, да и песок не такой раскаленный, как на открытом месте.
Марат говорил, что при беге в полдень подметки кроссовок нагревались так, что казалось, вот-вот расплавятся и отвалятся. Да, основная забота в этой части Сахары — укрыться от солнца. Марат бежал в белом, специально сшитом для него в Эки-бастузе балахоне с капюшоном из хлопка. На руках — перчатки. Капюшон надвинут с помощью козырька так, что все лицо в тени.
В автомашине холодильника не было, поэтому, чтобы сохранить овощи, фрукты днем, в жару, мы их заворачивали в бумагу, прятали в сумки, где хоть как-то сохранялась запасенная за ночь прохлада. Все-таки передышка от жары, наступавшая с заходом солнца, восстанавливала нам силы.
Нетрудно было представить, что тут творится в летние месяцы, когда и ночью пустыня пылает жаром, запасенным днем. Поэтому не случайно эта часть пустыни столь безжизненна. Летом здесь все живое выжигает зной. Марат часто сравнивал Сахару с Каракумами. Так наши пустыни в Средней Азии — это заповедники живой природы: много змей, ящериц, мышей, рощи саксаулов, а в Сахаре — песок да камень. Никакой растительности. А вот мухи — вездесущи. Непонятно, откуда только они берутся?
В этих местах нас стали преследовать миражи. Горизонт колебался, возникали видения: нас со всех сторон окружала обширная гладь воды, озера. Проходящие вдали от нас автомашины как бы растворялись в дрожащем мареве.
Ин-Салах — город, затерянный в песках. Кругом дюны, барханы, и среди них зеленые островки жизни, которую здесь дает вода. Остановились у траншеи, люди укладывали на дно пластиковые
Марат вбежал в городские ворота. Нас никто не встречал. Совсем рядом была школа. Множество детей, высыпало на переменку. Марат взял у меня пригоршню значков, хотел по одному раздать школьникам. Но не тут-то было! Образовалась толпа, которая стала буквально разрывать на части нашего супермарафонца. Он упал, толпа — на него. Тогда Марат швырнул пригоршню значков подальше от себя и так спасся.
Мы отправились на базар купить свежих овощей, фруктов. Но выбор был беден. Видимо, большим трудом достаются здесь дары природы и в своем большинстве не предназначаются для продажи. К счастью, нам удалось купить мешок хлеба, значит — будем сыты, ведь нам предстояло запастись продуктами на следующий этап в 700 километров — расстояние, отделявшее от Таман-рассета.
Еще Ин-Салах запомнился своим этническим разнообразием: в его населении представлены все расовые типы — от чернокожих негров до бледнолицых европейцев.
Наша автомашина повсеместно привлекала к себе внимание, особенно прикрепленными на крыше тремя флагами: Казахстана, Алжира и России. Но у меня такая популярность вызывала тревогу. Молодые любопытные пацаны так и норовили что-нибудь стащить либо начинали настойчиво клянчить все, чего касался их взгляд. Потом я всегда помнил, как в первый же день нашего пребывания в Алжире ловко, в один миг, алжирцы стащили у Марата рюкзачок со спортивной формой, японским фотоаппаратом и паспортом, когда он тренировался на городском стадионе...
Вода, взятая в Ин-Салахе, оказалась солоноватой. Сухое молоко в ней сворачивалось, чай не заваривался. Хорошо, что мы еще в Гардае купили питьевую воду в бутылках. Теперь ее только и пили. После Ин-Салаха опять нас ожидал 200-километровый отрезок безжизненного плато. Досаждали все те же мухи. Они поражали своей наглостью, лезли в глаза, рот, нос. Наверно, им пить очень хотелось. Ведь мы для них были единственным источником влаги на этой горячей сковородке.
Но вот мы стали приближаться к горам. Природа преобразилась. В ущельях появились корявые деревца. На камнях грелись ящерицы агамы. Одну из агам на привале мы почти что приручили. Марат ловил для нее мух и складывал их возле рептилии. Агама позволила себя фотографировать с расстояния полуметра.
Вблизи Арака, где плоская пустыня сменяется горным массивом, находится поразительное по своей красоте место — самые высокие в мире песчаные барханы высотой 700 метров. Дорога вошла в долину, которую с двух сторон окаймляли два горных хребта: один — абсолютно желтый, другой — темно-коричневый. Первый служил как бы границей, за которой — необозримая даль плоской Сахары, а за вторым же тянулась горная гряда на сотню километров, переходящая в массив Ахаггар.
«Приграничный» хребет был полностью засыпан: он принял на себя пески Сахары и остановил их, превратившись в сказочную цепь барханов, на склонах которых широкими мазками застыла волнистая рябь песка. Эти песчаные волны сгладили очертания склонов и смотрелись гигантским покрывалом из золотой парчи с муаровыми пятнами, разбежавшимися вокруг по воле ветра. В лучах заходящего солнца начиналась волшебная игра света и тени, непрерывно меняющая вид барханов. Песок, который мы люто ненавидели во время нашего пути по Сахаре, здесь создал чудо красоты.