Журнал «Вокруг Света» №11 за 1972 год
Шрифт:
Ирвина спасла быстрота реакции: прежде чем произошло непоправимое, он успел схватить топор и перерубить причальный конец. Впредь моряк больше не рисковал на ночь делать стоянки, отдыхая лишь днем, да и то урывками. Поэтому, когда 29 июля «Эндевор» подошел к поселку Барроу, его капитан мечтал только об одном — спать: последние 72 часа он вообще не смыкал глаз. Но в Барроу его ждало тревожное известие. По прогнозам метеорологов, ветер гнал к гавани паковые льды, которые максимум через пять часов должны были полностью закрыть выход, превратив бухту в ловушку для маленького суденышка. Едва стоявший на ногах от усталости Коулин решил все же выходить в море. Ведь до бухты Кембридж, к востоку от залива Маккензи, намеченной для зимовки, оставались сотни миль пути.
«Следующие тридцать дней, — пишет
И все же море Бофорта в конце концов поймало «Эндевор» в ледовую ловушку. Когда до острова Бартера оставалось всего четыре мили, яхта оказалась в крошечной полынье на мелководье. Шли часы, но положение не менялось. Пришлось скрепя сердце послать по радио «SOS» военной радарной станции на острове Бартер, откуда сообщение о бедственном положении «Эндевора» было передано в эскимосское селение Кактуик. Через несколько часов все мужчины поселка, волоча за собой легкие каяки, прибыли на выручку. Совместными усилиями перетащив яхту через несколько ледяных полей и проведя ее по узким разводьям, эскимосы помогли Ирвину выбраться на чистую воду.
Нежаркое полярное солнце все ниже склонялось над горизонтом, в воздухе замелькали белые мухи. Заметно похолодало, и Коулин Ирвин все чаще задумывался о том, что ему, видно, так и не удастся в это лето добраться до бухты Кембридж, а значит, и пройти весь Северо-Западный проход с одной зимовкой. Разводья, по которым он был- вынужден пробираться, часто уводили яхту на многие мили в сторону от курса. На траверзе Комакуча льды, зажавшие «Эндевор», за одну ночь отнесли его на 20 миль назад.
Вознаграждение пришло, когда «Эндевор» вышел на восток из устья Ма-кензи. Впереди, насколько хватал глаз, катились пенные валы, валы, свободные от так измучивших Ирвина льдин! За сутки он покрыл сто миль и вошел в лабиринт островов в заливе Коронации. Мореплаватель облегченно вздохнул: каких-то тридцать миль, и он будет у цели!
«Судьба словно смеялась надо мной, — вспоминал позднее Ирвин. — В конце или начале каждого этапа моего пути она обязательно устраивала мне какую-нибудь каверзу. Хорошо, хоть подобные «шутки» были не слишком злыми — они происходили поблизости от населенных пунктов. Иначе мне бы несдобровать». В тот раз, когда яхта пробиралась узким проливом у мыса Александера, внезапно появившаяся из наступивших полярных сумерек большая льдина буквально вытолкнула ее на мель и тут же ушла.
Положение «Эидевора» было незавидным. Все попытки сняться с мели с помощью багра окончились ничем. Тогда Ирвин разделся и спрыгнул в ледяную воду. Немея от холода, он тщетно старался сдвинуть свое суденышко с места. Напрасно.
Моряком овладело отчаяние. Забравшись в спальный мешок и растирая окоченевшее тело жесткой суконкой, Ирвин мучительно старался что-то придумать. Неужели опять придется вызывать по радио помощь? Но что они смогут сделать, если к тому времени яхта вмерзнет в лед? В этом случае придется бросить «Эндевор» на произвол судьбы и отказаться от дальнейшего плавания
Выход подсказали лоция и собственная находчивость: изучая на карте отметки глубин, Коулин обнаружил, что в этих местах есть прилив. Пусть совсем маленький, какие-нибудь сантиметры, но есть! Значит, нужно дождаться его, завести в сторону от мели якорь, а затем попытаться освободить яхту из ловушки. Началась неравная борьба измученного человека с обжигающими холодом волнами и собственным отказывавшимся повиноваться телом. Несколько раз заводил он якорь, прежде чем удалось надежно закрепить его в подводных скалах. Ирвин не помнил уже, сколько раз он едва заползал в кубрик и, корчась от боли, кипятком и растираниями «оживлял» кисти рук, ноги. Мужество и упорство победили: «Эндевор» закачался на легкой зыби.
Утром на следующий день в десяти милях от залива Кембридж флотилия эскимосских каяков торжественно встречала первое парусное судно, появившееся в этих водах
Рискованное плавание еще не закончено, но Коулин Ирвин настроен оптимистически. «В нынешнюю навигацию, — заявил он, — я намерен пройти оставшуюся часть Северо-Западного прохода. Это вполне осуществимо».
С. Барсов
По воле Эола
Эол, повелитель ветров, как известно, здорово помог Одиссею, запрятав все ветры в мешок, а на свободе оставив только один — попутный. Но когда на горизонте показалась родимая Итака, спутники героя решили, что все испытания уже позади, и, любопытства ради, развязали мешок. Ветры вырвались наружу и погнали корабль Одиссея прочь от дома, навстречу новым приключениям.
Эта древняя история свидетельствует, что уже в далекие времена люди знали, сколь ненадежно полагаться на ветер. Но и тогда, и много-много раньше человека не оставляла мысль использовать энергию ветра для целей передвижения. Опустив очи долу, человек видел, как ветер несет сухую листву. А посмотрев вверх, с завистью следил за кружением птиц. В самом деле, достаточно поймать ветер, чтобы он доставил вас до места назначения! Так родился парус. Заметим, кстати, что первые парусники появились не на воде, а на суше. На одной из египетских гробниц есть силуэт сухопутной яхты — подобие саней с мачтой.
Римские историки занесли в свои хроники такой факт: Кай Юлий Цезарь, совершавший с войском частые путешествия по соседним землям, приказал своему центуриону испробовать модель сухопутной повозки под парусом. Справедливости ради скажем, что ни египетский, ни римский правители не связывали с ветром забот о спортивных рекордах своих подданных. Поэтому оставим Цезарю цезарево и обратимся к фактам, которые представляют интерес для нашей рубрики «География спорта». В ней мы обычно рассказываем о тех видах спорта, которые не фигурируют на Олимпиадах, о своего рода спортивной экзотике. Не будет исключением и данная подборка.
Итак, вопрос стоит следующим образом: как можно приспособить ветер?
400 лет назад в Нидерландах произошел эпизод, которому суждено было стать точкой отсчета истории целого вида спорта. Зимой, когда многочисленные каналы в Голландии покрываются коркой прочного льда, жители передвигаются по ним на коньках. Естественно, в XVI веке, когда не было автомобилей, они делали это особенно часто. Так вот, одна домохозяйка вышла с корзиной на лед, направляясь за покупками. Внезапный порыв ветра раздул ее пышные юбки, превратив их в парус. В результате дама, пожертвовав некоторыми приличиями, домчала до базара много быстрее своих товарок. Изобретательные голландцы поняли, что этот способ следует внедрить. Они поставили на деревянные полозья платформу, а сверху водрузили простейший парус. Так родился буер. Первый ледовый парусник назвали «Линдой», увековечив таким образом имя отважной дамы. Вполне вероятно, что дело обстояло не так, но сами голландцы весьма охотно приводят именно «юбочную» версию...
Уже через несколько лет после описанного эпизода на льду каналов во Фландрии разыгрывались буерные состязания на скорость. И скорость эта по тогдашним временам была весьма существенной — около 40 километров в час. Достаточно сказать, что понадобилось три столетия, прежде чем рекорд был побит. Случилось это в Америке, на реке Гудзон.
В 70-х годах прошлого века там среди потомков голландских переселенцев приобрели популярность гонки на буерах. «Гудзоновский ледовый клуб» учредил большой приз победителю. К сожалению, приз и в самом деле был слишком велик. Почему «к сожалению»? Потому что он разжег отнюдь не спортивный огонь в сердцах владельцев буеров. Те лихорадочно стали строить громадные ледовые суда, которые несли самое разное парусное вооружение. Классы ледовых яхт понадобилось регламентировать.