Зима в горах

Уэйн Джон

— Да, можем. Скажите мне, Райаннон: вы собираетесь завтра в город с восьмичасовым автобусом?

— Я? Нет, не собираюсь. Я уеду в Карвенай сегодня вечером. Я просто приехала забрать кое-что из дома. Подвернулась попутная машина, вот я и приехала. Честно говоря, мне сейчас следует быть в отеле, но…

— Отлично, — сказал он. — А то если бы вы вздумали поехать завтра с утренним автобусом, я бы посоветовал вам воздержаться.

— Почему? Разве что-нибудь?..

— Больше я ничего сказать не могу. Никому, кроме вас, я бы даже и этого не сказал. Но я знаю, что вы умеете быть немы как могила.

— Конечно, но мне

любопытно.

— Честное слово, больше я вам ничего не могу сказать. Просто у нас есть кое-какой план, и мы собираемся привести его в исполнение завтра утром.

— Кто это вы? Вы и Гэрет?

— Гэрет, я и еще двое. Наша команда, скажем так. Видите, у нас тоже есть друзья, — не без гордости добавил он.

— Конечно. И я один из них. Разве я не сообщила вам сейчас весьма ценные сведения?

— Сообщили, моя радость, — сказал он. — И от этого я люблю вас еще сильнее, если только это возможно. Я был бы счастлив, если бы мог что-нибудь для вас сделать.

Райаннон, по-видимому, восприняла эти слова в точности так, как хотелось Роджеру, и, лукаво погрозив ему пальцем, пошла дальше. Игриво-легкомысленное настроение Роджера как рукой сняло: он решил отложить покупки и первым долгом сообщить полученные сведения Гэрету. Скользя, спотыкаясь, он со всех ног помчался к домику у подножия сланцевого отвала, где нашел Гэрета бесцельно сидящим у тлеющего камина, а мать — в ее неизменной качалке, терпеливо внимающую передаче по радио. У Гэрета был унылый вид — бездействие и скука начинали угнетать его, но, услышав о снегоочистителях, он сразу оживился.

„Надо сообщить Айво и Гито, — сказал он. — Пойду позвоню“.

„Я сейчас возвращаюсь в поселок. Могу позвонить“.

„Нет, мне надо самому поговорить с ними. Обождите, я сейчас обуюсь и пойду с вами“.

Они быстро спускались по заснеженному, бугристому склону. Кое-где Гэрет увязал в снегу выше колен.

„Работка им будет, — сказал он, — расчищать тут, хоть снегоочистителями, хоть как. Но расчистят, это уж точно“.

Гэрет стоял в телефонной будке, и лицо его раскраснелось от волнения. Он не мог держать трубку в правой руке: мешал гипс. Роджер наблюдал сквозь стекло, как он осторожно снял и положил трубку, не торопясь, аккуратно опустил монеты и поднес трубку к уху. Он молча поманил Роджера, предлагая зайти в будку и послушать разговор, но Роджер улыбнулся и отрицательно покачал головой. Для двоих в будке было слишком тесно, и он боялся задеть больную руку Гэрета. Стоя снаружи, он уловил несколько фраз:

„Я скажу ему…“

„Пусть приведет ее с собой, да, да…“

„Должно получиться…“

Гэрет вышел из кабины, стеклянная дверь бешено закачалась у него за спиной. Роджер впервые видел его в таком возбуждении.

„Ребята готовы, — сказал он. — Завтра без четверти восемь“.

„А я и Дженни?“ — осторожно спросил Роджер.

„Айво приедет за вами. На грузовике. Все так, как мы решили“.

„А если грузовик не пробьется к часовне?“

„Пробьется. Гито знает парня, который работает на снегоочистителе. Он велит ему проехать до часовни“.

И Гэрет ухмыльнулся, очень довольный.

„Ну что ж, — сказал Роджер. — Пожелаем удачи нам всем в нашем деле“.

„Аминь“, — сказал Гэрет. Он повернулся и зашагал обратно домой.

„Завтра утром будьте готовы, — крикнул он напоследок. Остальное предоставьте ребятам“.

Роджер что-то

промычал в знак согласия и направился в лавку. Теперь надо сделать покупки — и домой. Он вдруг почувствовал, что уже стосковался по Дженни.

На другое утро будильник Роджера, отдыхавший уже несколько суток вместе с хозяином, вернулся к исполнению своих обязанностей и сварливо задребезжал на самой высокой ноте, и в семь часов утра в предрассветном сумраке Роджер уже расхаживал взад и вперед, шебуршил кочергой в печурке, заваривал крепкий чай. Дженни, разнежившись в постели, мигала глазами как сова, но, выпив кружку крепкого чая, бодро встала и оделась в малиновых отблесках печурки.

— Не мешало бы тебе подкрепиться, — резонно заметил Роджер.

Она согласилась пожевать корочку хлеба с маслом.

— Что я должна все-таки делать?

— Служить приманкой.

— Ну что ж. Мне уже приходилось иногда делать довольно странные вещи.

Они оделись и стали ждать. Прошло еще несколько минут.

— Какая темень на дворе, — ворчливо сказала Дженни. — Ты уверен, что сейчас утро, а не вечер?

— И мои часы и будильник утверждают, что сейчас без четверти восемь.

— Должно быть, грузовик не может проехать.

И в ту же секунду они услышали тарахтение старого „доджа“, постепенно затихавшее, переходившее в ровный глухой рокот. Голос Айво долетел к ним из темноты.

— Роджер! Мы здесь!

— Пошли, — сказал он Дженни. — Все в порядке. Приступаем к делу.

— Ты давно ждал этой минуты, верно? — спросила Дженни, когда они торопливо выходили за дверь.

— Да, — сказал он, — давно. — И щелкнул выключателем.

Первые холодные лучи рассвета расползались по белым склонам холмов. Гито сидел в кабине грузовика, из-за высокого борта кузова выглядывали Айво и Гэрет. Айво был в старом овечьем полушубке, на голове нахлобучена вязаная шапка. Гэрет был в своей кожаной куртке, а на голову, чтобы не обморозить уши, повязал теплый шарф.

— Полезайте в кабину, — сказал Айво, мотнув головой.

Роджер и Дженни повиновались. Гито приветствовал их кивком, не пытаясь перекричать шум двигателя, и сразу стал отводить грузовик задним ходом. Снегоочиститель расчистил дорогу от снега ровно настолько, чтобы провести по ней машину, но развернуться было негде. Глядя в зеркальце заднего хода и руководствуясь время от времени предостерегающими возгласами Айво и Гэрета, Гито осторожно продвигал громоздкую машину задним ходом. Проехав ярдов триста, он притормозил у расчищенного въезда на чей-то участок и ловко развернул грузовик.

Дальше они уже ехали быстро по мерзлому, укатанному снегу, направляясь к центру Лланкрвиса. Роджер и Дженни, плечо к плечу в тесной кабине, держались за руки и с непривычной высоты при непривычном резком свете зари смотрели в ветровое стекло на знакомый пейзаж. Гито спокойно, сосредоточенно вел машину среди высоких сугробов; металлический кожух коробки сцепления отделял его от Дженни и Роджера. Они миновали гараж Гэрета, где желтый автобус вынужденно отдыхал под рифленой крышей, в центре поселка свернули на перекрестке и покатили вниз. Рассвет выхватил из мрака зеленую и коричневую двери домика миссис Пайлон-Джонс, остались позади последние, редко разбросанные домики окраины, и Гито начал сбавлять газ и осторожно притормаживать перед узким боковым проездом.