Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой
Шрифт:
— Тайный круг школы расширяется. Сегодня нас больше, чем вчера, завтра будет больше, чем сегодня, — тоном жрицы, свершающей жертвоприношение, вещала Аглая. — Мы здесь, чтоб частицы души Тайного круга продолжали жить в каждом сердце после возвращения домой. Клянетесь ли вы никогда не забывать этих дней, что мы проведем вместе, в помощи и дружбе, сострадая в горе и поддерживая в борьбе?
— Клянемся, — послышались голоса.
— Не слышу! — истерично взвилась Аглая.
Ей бы черный квадратик под нос — ну вылитый фюрер на митинге. Умения работать с толпой ораторше явно не занимать.
Над лесом грянуло:
— Клянемся!
— А если в трудную минуту к вам за помощью обратится член Тайного круга, с годами ставший соперником или начальником, поможете или оттолкнете? Казните или помилуете?
— Поможем! Помилуем!
Огонь в костре был меньше огня в глазах. Обстановка действовала как наркотик. Дым, пламя, тьма, плечо товарища и единодушный рев объединял в общий организм. Каждый был каждым и был всем. Совершенно забывалось, что общий организм обычно — рукотворный механизм, которым кто-то зачем-то управляет.
— Нас мало, но вместе мы сила! Клянетесь ли, что никто и никогда не поднимет руку друг на друга, кроме как во исполнение закона?
Дружный ответ:
— Клянемся!
— Что будет с отступником?
— Не жить такому на земле!
— Клянетесь ли по прошествии лет, став важными и толстыми, помнить о сегодняшней клятве?
— Клянемся!
— Давай, — последовал приглашающий жест Дарьиной дочке.
Варвара поднесла инструмент. Похожим на кинжал ножом Аглая полоснула себя по руке. Кровь, темная в сполохах огня, брызнула в чашу.
— Скрепим нашу клятву!
Чаша и нож пошли по кругу. Каждый отдавал несколько своих капель. Кто-то делал надрез на руке. Я ткнул острием кончик пальца, как в поликлинике, выдавил сколько нужно. Большой палец прижал ранку, через минуту все прошло. У полосовавших себя девчонок проблем с остановкой кровотечения было больше.
Вернувшаяся чаша торжественно встала на ладони Аглаи. Подняв и показав всем, девушка слила часть в принесенный Варварой кувшин. Тоже домашняя заготовка. Костер, кувшин, чаша, кинжал — специально длинный и страшный… Нехило девочки подготовились. Давно отработанный сценарий?
— Все слышали о кровавых временах ложных пророков, об Акопалипсе и о пророчестве свихнувшейся царицы о трех царях, что разрушат мир — пусть и делается вид, что никто в него не верит. Но. Если история повторится или пророчество сбудется, если произойдет невероятное, мы — Тайный круг — только мы и только вместе сможем противостоять невероятному злу.
Аглая подняла чашу, Варвара — кувшин.
— Здесь сцеженное сбродившее молоко кормилиц. И часть наших душ. Плоть и кровь Аллы-всесвидетельницы, да простит Она нас и примет.
Шаг в бок — они остановились у бледного лица ближайшей ученицы.
— Быть верной Тайному кругу — клянусь! И да покарает судьба отступников!
— Да покарает! — поспешно вымолвила ученица. — Клянусь!
Пальцы Аглаи погрузились в чашу. Вынырнули красными, обтекающими багровыми каплями. Кувшин уперся в губы ученицы.
— Пей!
Та приподняла сосуд за низ и судорожно глотнула. Выставленные указательный и средний пальцы вожачки, провели по личику девчонки две полосы, слева направо. От уха до уха, через щеки и рот. Потом по лбу. И по горлу в завершение — словно дважды ножом.
Шаг к следующей.
— Клянешься?
— Клянусь!
— Пей!
Все смолкли до гробовой тишины. Только костер встрескивал, подергивая нервные струны. Музыка выходила зловещая.
Ритуал продолжался шаг за шагом, вгоняя в гипноз. Вот отхлебнула и раскрасилась в воинственного индейца маленькая Зарина. Сосуд коснулся моих губ.
Что за бурда! Как кумыс, который довелось однажды попробовать. Противно до ужаса. Нет, скажем так: на любителя. Кому-то же и водка вкусная. Но человечий кумыс с человечьей кровью… Извращенцы. Показушники. Им в нашем мире кино снимать или в гаражах пугать первоклашек.
Едва сглотнув, я получил по лицу холодными мокрыми пальцами.
— Клянусь! — послушно повторил за всеми.
По завершении круга Аглая вымазала свое лицо остатками полностью в красное.
— Да будет так!
Круг распался. Девчонки принялись плести венки. Зарина увидела, что я не плету, сделала два. Заботливая у меня заложница.
— Готовы? — поднялась во весь рост краснорожая вожачка.
— Да!! — исторгли предвкушение «старенькие», забивая звуком удивление новеньких.
— Вперед!
С несусветным ором, визгом и улюлюканьем размалеванные девицы и я понеслись в лес. Через минуту обозначилась цель: деревенька. Кургузые домишки огораживали большую часть хозяйственных построек и небольшой прудик. Узкие проемы окон глядели наружу, двери выходили на двор. От волков, скорее всего, чтоб быстрее заскочить внутрь. Дальний, чуть отстоящий домик — с трубой. Видимо, кузница. Крыши с небольшим скатом. Крыты соломой. Что еще нужно в таком климате?
Сейчас деревня спала.
Это был обыкновенный налет. Вопя и воя, девчонки врывались в дома и выволакивали крепостных мужиков. Те едва успевали повязать свои юбки из длинного отреза дерюги. Сопротивления никто не оказывал.
Восемь понукаемых мужиков покорно последовали к костру.
— Зрелища! — заорала толпа.
Мужики вздохнули, переглянулись. Типа, ничего не поделаешь, не в первый раз и, увы, не в последний. Судьба, однако. Фатум, блин. По-нашему говоря, угораздило.
Началась массовая драка-свалка. Сначала четыре на четыре, потом как придется. В полную силу. Они пихались, толкались, лупили по мордасам. Тела грузно опрокидывались, лбы трещали. Все дрались со всеми. Когда кто-то падал, победитель начинал месить соседа.