Зимопись. Путь домой. Веди
Шрифт:
Ответа никто не ждал, Аркан первым шагнул из леса к костру, Корж и Зимун двинулись следом. Сяпа, не прерывая залома, потихоньку повел меня за ними.
– Она крестоносец, – громко выдал я, наконец, главное.
Мне казалось, что этим все сказано.
Аркан на ходу осклабился:
– Баба крестоносцев? Славненько, таких у меня еще не было. Чудесный денек. И лошадь, и баба, и ужин на костре… Нас будто ждали.
– А с этим что делать? – прошипело у меня над ухом.
– Она не баба крестоносцев, а баба-крестоносец! – выкрикнул я вслед. – Она вас в порошок
По-моему, спевшаяся компашка убегайцев с крестоносцами напрямую не сталкивалась. Но действие мои слова возымели. Корж взял копье наперевес, Аркан снял с плеча лук и наложил стрелу, Зимун вынул из ножен меч. Корж зашел по дуге слева, Аркан – справа. Походка из беспечно-вальяжной стала осторожной, как при охоте на опасную дичь.
– Отпусти меня, – тихо сказал я Сяпе, шаг за шагом толкавшему меня к месту будущего побоища, – я на вашей стороне. Все вместе мы справимся.
– На моей стороне только я, – хмыкнул Сяпа. – А ты не видел Аркана и Зимуна в бою.
– Елка, бе!..
Так и не выкрикнутое «ги» осталось во рту, мощно зажатом ладонью.
Окружаемая Ева поднялась с травы.
– Сложите оружие и признайте себя моими рабами, – объявила она спокойным тоном.
– А девица-то – забавница, – хохотнул Аркан.
Зимун эффектно прокрутил в руке меч. Убегайцы приближались к Еве одновременно с трех сторон.
Она вынула меч и подняла над головой.
Ощущения у меня были как при просмотре боевика. Трое на одного, и заложник на заднем плане. Защищающийся с красиво распущенными белыми волосами медленно обводит глазами травяную площадку между берегом и лесом, делает несколько шагов, чтобы костер перекрыл копьеносца и поворачивается лицом к Зимуну. Зимун наступал с мечом. Для беляка – самое опасное оружие.
– Ева дает вам возможность исправиться, – сообщила Ева. – Она считает до трех. Раз, два, три.
Горбатого могила исправит. Нападавших отделяло от Евы около пяти метров, когда ее поднятый меч со свистом взрезал воздух и пробил Зимуна насквозь, сквозь защищенную доспехом грудь пролетев вместе с крестообразной рукоятью. Зимун еще глядел на летевший меч, когда Аркан спустил тетиву. Стрела летела точно в лицо Евы. Аркан решил не рисковать и не стрелять в защищенное кожаным доспехом тело. Он был отличным лучником. Стрела почти достигла цели. Скосившая в его сторону глаза, Ева вскинула руку и сбила стрелу жестом, которым отгоняют мух.
В тот же миг сквозь дым костра прилетело копье. От него Ева уклониться не успела, Просто не видела. Впрочем, для нее это не было жизненно важным, но пробившее спину копье опрокинуло ее на землю.
Для неинформированных дело казалось конченным. Случившееся после этого ожидал только информированный я.
Ева поднялась с земли. Из груди торчал окровавленный наконечник копья. Не обращая на него внимания, Ева прыгнула на Аркана.
Сяпа отбросил меня и схватился за лук.
Я вскочил и с выхваченным мечом помчался к месту побоища. Мимо уха пронеслась стрела. С другой стороны Аркан выпустил вторую – прямо в налетевшую на него Еву. На его лице было написано, что он готов признать себя хоть рабом, хоть свиньей собачьей, только бы происходящий перед глазами абсурд закончился.
Да, компании Зимуна не приходилось сталкиваться с крестоносцами. А слухам люди, считающие себя умными, обычно не верят. Знаю, сам был таким.
От стрелы Аркана Ева уклонилась, в следующий миг его переломленное тело упало с ее приподнятого колена. В этот миг ее ногу прошила стрела Сяпы. Для Евы словно бы ничего не произошло, она двумя руками протянула сквозь себя копье, вытащила из груди и запустила в убегавшего Коржа. Тот вовремя сообразил, что легкая победа отменяется, и сделал правильный вывод. Но поздно. Обычно точный бросок копья – метров сорок. Коржа оно настигло на расстоянии в два раза большем.
Я подбежал с обнаженным мечом к Еве и понял, что выгляжу глупо. Она улыбалась:
– Чапа хороший раб, но его помощь не требовалась.
Честно говоря, я спешил ее добить. Подловить на отвлечении внимания, оказаться сзади и – как в лесу со стволами деревьев…
– Больше не попадайся, Ева не всегда сможет тебя защитить.– Она отбросила вытащенную из ноги стрелу, а ладони пригладили кровавую дыру в груди.
Пусть беляки неуязвимы, но боль они чувствуют. Случившееся Еве не нравилось. Она морщилась. Меня такие раны и боль убили бы, а Ева боролась, ее организм бросил все силы на восстановление.
Если сравнивать, то для нее попадание стрелы и копья примерно как укусы комара и собаки. Впрочем, возможно, что по-другому: как укусы пса и пятиметрового крокодила. То и другое неприятно и болезненно, но стрелы Еву с ног не сбивали.
Надо учесть на будущее. Когда Ева отвлечется на что-то, брошенное в спину копье опрокинет ее или хотя бы выведет из строя на одну-две секунды. Это и будет шанс для решающего удара мечом.
Так, а где Сяпа, почему он больше не стрелял? Сбежал? И Ева его так легко отпустила?
Я обернулся назад. Лук и стрелы Сяпы валялись перед ним, сам он лежал лицом в землю с собственным ножом в шее. Над ним безучастно стояла Елка.
– Для нас эта обезьяна неопасна, – сказала мне Ева, – она хочет к Еве, правильно?
Последнее было сказано громко и обращено в сторону леса.
Елка продолжала стоять с непроницаемым выражением.
– Она не может ответить, но она очень хочет быть рабыней Евы, – сообщил я и направился к Елке.
Ева меня не остановила. Ей требовались новые рабы, и те, что в бою выступают на стороне Евы и убивают ее врагов, ей нравились.
Я шагал медленно, а когда до Елки, глядевшей в землю, оставалось пара метров, она бросилась ко мне, прижалась…
Хотелось зарыдать. И ей следовало заплакать, но ее лицо оставалось неподвижным, жизнь в нем умерла. Точнее, ее убили.
– Пойдем. Я тебя не обижу. – Я обнял Елку за костлявые плечи и повел к костру. В глазах щипало. Не от дыма. – Это Ева, наша хозяйка. Надо делать все, что она скажет.
– Как зовут нового раба?
То есть, до сих пор Ева не знала пола Елки и называла ее «она», поскольку та с белячьей точки зрения – обезьяна.