Зло, 100%

Веллингтон Ноэль

И снова Тоди засмеялась, но на этот раз шаловливо. Сареф посмотрел на неё и тоже усмехнулся.

– Первый раз был тогда, когда я сделал взрывчатку и испытал её в ванной, – продолжил он.

– Что такое взрывчатка? И что такое ванная? – весело спросила Тоди.

– Она используется, чтобы взрывать вещи, создавая вспышку и громкий удар. А ванная – это, считай, отхожее место.

– Ах вон оно что, – многозначительно произнесла она. – А что было в другой раз?

– В другой раз я украл игрушки и соврал об этом.

– А из тех двух случаев, за какой тебя больше наказали?

– За второй, – ответил Сареф. – Мне до сих пор стыдно и будет, пока я жив. Ты понимаешь, насколько ужасно, когда мародёры приходят и забирают результаты твоего труда. Но ты наверняка не понимаешь, насколько плохо воровство, потому что жила одна, а вокруг никого не было.

– Мама и папа всегда были в ярости, когда уходили мародёры, – подтвердила Тоди. – А брать кусочки еды, пока мама готовит, считается воровством? Она только ворчала, если я схвачу кусочек одного или другого.

– Нет, – покачал головой Сареф. – Если она знает, это не воровство.

– Твои родители, где они? – Тоди внезапно переменила тему.

– Умерли во время войны, – ответил он. – Я всегда знал, что это будет именно так, когда увидел вспышки в небе. Я рыдал всю дорогу обратно в лагерь. Чуть не слетел с дороги в канаву из-за этого. Когда я вернулся, выжившие подтвердили мои опасения. Мой дом находился в заражённой зоне, а родители должны были быть на работе, ещё ближе к старому городу. Никто не знает, что с ними сталось, но следует ожидать, что они погибли в первую волну ракет.

– Так мы похожи, наши жизни, я имею в виду.

– Не то слово.

– Это поэтому ты решил помочь мне?

Сареф приостановил свои приготовления и посмотрел Тоди в глаза. Она смотрела на него с любопытством и лёгкой улыбкой в уголках рта.

– Можно считать, что да, но в основном я хотел помочь тебе помочь себе самой.

– А, конечно, – приветливо пробормотала она.

Это тоже было слишком необычно для юного подростка. Она постоянно проверяла Сарефа, пытаясь получить наибольшую выгоду от любой ситуации.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

– Десять и один, – ответила она.

– Одиннадцать, – поправил он её. – Разве родители не учили тебя считать?

– Я умею считать до десяти, – поджала она губы. – Сколько это – одиннадцать?

– Одиннадцать – это и есть десять и один. Десять и два – это двенадцать. На этом числа не заканчиваются. Они идут до бесконечности, до тех пор, пока ты знаешь правила для их составления, и ты можешь сосчитать сколько угодно вещей.

– Ах, так вот, наверное, почему! – улыбнулась она. – У нас никогда не было ничего достаточно много, чтобы считать. Десяти всегда хватало с избытком.

– Скоро ты сможешь считать до скольких пожелаешь, – усмехнулся Сареф.

Теперь у него было что-то большее, чем заботы о распрях авторитетов кварталов и нападениях на их врагов, или о причудах администрации Города. Наконец, Тоди была кем-то интересным, кем-то, кого он имел возможность возвысить над болотом, которым стала послевоенная жизнь. Ему захотелось сформировать из неё равную себе или лучшую, но то, как развивались события, ставило вопрос: кто будет формировать кого.

– Как только зайдёшь за одиннадцать и двенадцать, всё становится проще простого, – сказал он, взваливая рюкзак на спину. – Тринадцать, по сути, десять и три. Четырнадцать – это десять и четыре. Сама догадайся, что идёт дальше.

– Пятьнадцать?

– Пятнадцать.

– Пятнадцать! Отлично, я запомню. Шестьнадцать?

– Шестнадцать.

– Семнадцать?

– Правильно!

– Восемнадцать и девятнадцать?

– Идеально. Следом идёт двадцать, как два и десять.

– Двадцать. Вот здорово. А дальше что?

– Просто! Двадцать один и так дальше, до тридцати, что есть три раза по десять. Ты почти догадалась с десять и один, но это правило начинает работать после двадцати.

Когда Сареф и Тоди отправились в путь, чтобы продолжить свой поход, она выяснила, как считать до ста, и они сделали паузу, чтобы она не сбила дыхание. После шести дней утомительного путешествия и целого дня отдыха посредине, они оказались на лесистых холмах, которые спускались к озеру неправильной формы. Как только они спустились к воде, Сареф повёл Тоди вдоль берега и немного обратно в лес, пока им не преградил путь скалистый обрыв.

– Вот тут и будет наш новый дом, – сказал Сареф.

– Что это за место? – спросила Тоди.

– Смотри! – ответил он и махнул рукой, чтобы она шла за ним.

Они подошли к обрыву. Его скалы откололись от массива огромными глыбами, оставляя длинную трещину, которая была по большей части накрыта глыбами поменьше, которые откололись потом. Они образовывали узкий проход вдоль всего обрыва с выходами тут и там. Тот, перед которыми они стояли, был достаточно широк, чтобы человек мог пройти.

– Мы что, в пещере будем жить? – изумилась Тоди.

– Нет, не в пещере, – усмехнулся Сареф. – Там темно и холодно. Мы собираемся построить хижину прямо тут, перед входом в пещеру.

– Ты хочешь иметь возможность выбраться через пещеру?

– Ты правильно поняла. Всю твою жизнь, всегда имей запасной выход из каждого строения и из каждой ситуации. Никогда не позволяй никому загонять тебя в угол. Но помимо прочего, это место идеально для жилья, потому что здесь не может быть удобного пути на водопой для хищников. Они могут прийти вдоль берега, но приходить сюда постоянно они не станут. Понимаешь?

– Понимаю! – просияла Тоди. – Медведям и волкам пришлось бы прыгать с обрыва, чтобы добраться до воды!

– Тогда пошли. Нам надо устраиваться на первый ночлег здесь, а завтра приступим к строительству.

Они вернулись к тележкам, и Сареф отозвал беспилотник. Тот завершил круг и приземлился у его ног. Видя его впервые, Тоди присвистнула от изумления. Она присела перед четырёхмоторным самолётом с двумя парами наклоняющихся крыльев.

– Это и есть та машина-птица, о которой ты мне говорил? – спросила она, рассматривая его крылья, моторы, камеры и всё остальное.