Змееносец
Шрифт:
Главное, чтобы Валентина о таблетках не узнала. Иначе заведёт разговор про пенсию – вообще хоть из дома беги. Рамиль этот ещё на мою голову. Сам-то он ни при чём, Ляхов навязал. «А когда поедем? А куда поедем?» Как Машенька, которая в мультфильме с Медведем: «А что клюёт? А где клюёт?» Энтузиазм юношеский. Хорошо хоть по имени-отчеству обращается, а не «товарищ подполковник». Сейчас небось дрыхнет в своём номере. А я вот заснуть не могу. Через два часа вставать, к девяти в местную управу ехать, а мне не заснуть.
На деньги родное начальство не поскупилось, гостиница не ведомственная – четыре звезды как минимум. Номера приличные. Ночевали и в худших. Помню, когда же это… Лет восемь назад, что ли… Да, тогда ещё только младшая родилась. В Ивановскую
Как же девчушка в самолёте на Лару показалась похожей, какой она в молодости была. Хотя какая девчушка – уже взрослая женщина. Посмотрел сперва – дух захватило. Потом пригляделся – нет, не то. И нос, и губы не похожи. Одни глаза. Вот глаза Ларины. Серые, стальные. Внимательные. Подумал – может, дочка? Может, Лара беременной от меня уезжала? Хотя нет, по возрасту не подходит. Или подходит? Той на вид лет двадцать пять, а расстались мы… Ну да, около того. Вот весело бы было – встретить дочку в командировке. Сибай – где это она сказала? За Уралом? Надо будет посмотреть точнее. Нет, не может быть дочкой. Лара в Костроме живёт с тех пор, как разошлись. Наверняка знает, что я за ней приглядываю, изучила меня. Она умная была. Если её горе не сломало… Вальке куда до неё. Вот дела: с женщиной умной жить сложно, с уживчивой – неинтересно. Дилемма.
Позвонить, что ли? Или вообще съездить? Совру про командировку, возьму отгул. Отпустят. Мороз не дурак, понимает – сытый ишак лучше поклажу везёт. И что скажу? Здравствуй, просто хотел на тебя посмотреть? Может, у неё есть муж. Хорошо бы. Хотя бы был спокойнее за неё.
Нет, не засну. Шесть, наверное, сейчас. Кто же так часы в номере вешает, что их с кровати не видно? Стрелки в темноте светятся, а чтобы их увидеть, вставать надо. Да, так и есть, шесть с половиной. Не засну. Ого! А ведь я «проспал». В шесть уже на ногах – жизненное кредо. Но здесь исключение – в четыре прилетели, пока заселились, пока то, пока сё. Нет, надо вставать.
Побриться успею. Одежду выгладить тоже. Утюг надо у администратора взять. Отдельной комнаты для глажки у них тут нет. Интересно, во сколько Рамиль начнёт в дверь стучаться – до семи с половиной дотерпит? Вот, хорошо, что про него вспомнил. Пока есть время – надо его писанину дочитать.
Так, Емельянова. Про неё я уже читал. Кто первым-то был из всей троицы? Федотенко. Бишин. Странная фамилия. Этого нашли в декабре. А Федотенко? Где дата обнаружения трупа-то? А, вот, вижу. Этот январский. До Емельяновой. Федотенко нашли сразу после праздников. Значит, первый – Бишин. Ну, поехали.
Бишин Семён Яковлевич. Гм. Представитель богоизбранного народа? Факт этот может что-то значить, а может не значить ничего. Как бы то ни было, упускать из виду национальность нельзя – грубейшая ошибка. Это только по телевидению вещают, что преступность не имеет национальности. Имеет, имеет, ещё как имеет. Если нет её у преступников, значит, нет и у жертв, следуя логике. Но с логикой плохо у людей. Впрочем, если постоянно называть чёрное белым и наоборот, тебе начнут верить. Правда, так можно и до полного маразма народ довести. А править сумасшедшими – удовольствие небольшое. Стругацкие, кажется, так писали. Не помню точно.
Тело найдено первого декабря в парке на окраине города. Надеюсь, не ЦПКиО имени Горького? Раньше все парки отдыха именем
Что из себя выводит – всё надо скорей, скорей. Сначала на работе что-то слышишь краем уха, в уме фиксируешь – так, тебя может коснуться – и дальше крутишься как белка в колесе. Потом труба-гроза: собирайся, лети. Вникнешь на месте. Докладные почитать времени нет, да и зачем: с тобой летит тот, кто их составлял, он расскажет. А где расскажет? В самолёте, где все уши будут греть? Или у меня дома, пока я сумку собираю? Или в такси до аэропорта? Да и я не хочу ничего знать с чужих слов. Нет ничего хуже, чем в испорченный телефон играть. Потому что каждый, кто пересказывает что-то, начинает это что-то интерпретировать по-своему. Получается как в анекдоте, где начали с Пушкина, а закончили Гоголем.
Итог: через два часа общаться с местными, а я не готов. Не впервой, но досадно. Ладно, едем дальше. Что там про несчастный случай? Где протокол осмотра места происшествия? Здесь он.
А-а-а, вот оно что. Вот почему не связали сразу вместе первое и второе убийство. Очень уж в удачном месте нашли тело. Для убийцы удачном. Даже слишком удачном. Нашли концертмейстера в яме, куда некогда свалили строительную арматуру. Фотографии к осмотру приложены хорошие – прямо на этих прутьях он и лежал. С проникающей раной в области шеи. Это потом уже патологоанатом предположил, что какие-то уж слишком ровные для металлического штыря края раны. Дело изначально рассматривалось как несчастный случай. Шёл, шёл, задумался, забрёл не туда, поскользнулся, упал. В шее штырь. Не очнулся. Гипс не понадобился.
Как и в случае с Емельяновой возникают те же вопросы. Сам он пошёл туда или его заманили? Или убили в другом месте, а тело принесли и оставили? Последний вариант отпадает – на почве около ямы нашли следы, совпадающие с отпечатками обуви, которая была на ногах покойного. Супруга обувь опознала.
Показания дочерей. Их допрашивали уже через два месяца, после третьего убийства. Ничего интересного. Никого не подозревают. Папа был занятой, много работал. С внуком помогал. Депрессию, странности поведения в период, предшествующий гибели, отрицают.