Змея Давида
Шрифт:
«Ничего не понимаю!» – думала она, идя медленно к двери. Уже взявшись за ручку, она обернулась и снова посмотрела на Снейпа. В его глазах промелькнуло странное выражение, охарактеризовать которое ей не удалось, затем он встал из-за стола и направился куда-то в подсобку. Диана распахнула дверь и решительно вышла в коридор. Более странной отработки у нее еще не было.
====== Глава 19 ======
Снег падал крупными хлопьями, словно равиоли из итальянской забегаловки «Чиничита», что напротив ее дома. Это Рождество было скучным, как, впрочем, и прошлогоднее. То ли дело в том, что она повзрослела и все очарование волшебной сказки для нее померкло, то ли в том, что количество каникулярных заданий превысило все мыслимые пределы и большую часть каникул она проводила, сидя за книгами.
В декабре она подала предварительную заявку для поступления в Аврорат. Если эта заявка будет одобрена, специальная комиссия будет присутствовать
С немалым удивлением она узнала, что документы в Аврорат подала также Дора Тонкс – та самая улыбчивая хаффлпаффка с волосами цвета «бешеной фуксии», которая шагу не могла ступить, не опрокинув стул или не спихнув со стола пару-тройку предметов. Диана была уверена, что та провалится – даже если она сильна в тех же зельях или заклинаниях, боевой маг из нее – как из Снейпа Санта-Клаус, с ее-то «грациозностью» и «ловкостью».
Сразу после Нового года Хильда прислала письмо, в котором с осторожной радостью сообщала, что «жених», обещавший зайти сразу после их личной встречи в доме родителей Хильды, пропал и не подает признаков жизни уже вторую неделю. Что, скорее всего, означает, что Хильда ему не понравилась и он отправился на поиски другой чистокровной ведьмы, не скомпрометировавшей себя дружбой с «грязнокровкой», да к тому же еще и еврейкой. «Представь себе, – писала Хильда, – когда он стал расспрашивать меня о моих друзьях, я сразу же назвала тебя. Узнав о тебе подробнее, он скривился, из чего я сделала вывод, что в дополнение ко всем своим «достоинствам», господин фон Лаубш еще и антисемит. А когда я сказала, что твоя мама – сквиб, а отец – магл, он и вовсе потерял ко мне интерес. Ну и неудивительно, учитывая, кем был его отец. Судя по всему, я никак не отвечаю его представлениям о настоящей леди, достойной влиться в славную семью истинных арийцев и чистокровных магов».
Диана, правда, усомнилась в том, что «жених» исчез окончательно и бесповоротно. Дружба Хильды с ней – недостаточно основательный повод для того, чтобы отменять помолвку. Скорее всего, фон Лаубш просто взял тайм-аут и решил как следует все обдумать или же прозондировать почву в какой-нибудь другой семье, где есть взрослая дочь на выданье, а потом уже сделать окончательный вывод.
Возвращение после каникул в школу не принесло желаемой радости, хотя раньше обычно так и было. Неведомая ранее тоска все сильнее овладевала ею, отнимая способность сосредоточиваться и мыслить рационально. Видеть Снейпа во время трапез в Большом зале и на зельях стало невыносимым. Невыносимым оттого, что она не могла понять, что ощущает в его присутствии. Он – бывший Упивающийся смертью, она это ни на минуту не забывала, вернее, постоянно себе напоминала об этом, когда в очередной раз ловила себя на том, что осторожно разглядывает его из-под челки и чувствует… что? Она, привыкшая все и вся раскладывать на составляющие, анализировать каждую свою мысль и каждое ощущение, приходила в отчаяние, когда не смогла дать название тому чувству, которое у нее возникает каждый раз, когда она видит своего декана. К раздражению из-за того, что он стал занимать слишком много пространства в ее мыслях, восхищению его умом и талантами, недоумению и страху, вызванных его прошлым, примешивалось совершенно новое чувство, похожее на жалость и смутное желание утешить. То, что он нуждается в утешении, ей пришло в голову как-то сразу, причем она ни на секунду в этом не усомнилась. Ей хотелось поговорить с ним, узнать причину, по какой он носит эту вечную маску равнодушия и презрения, из-под которой порой отчетливо проглядывали боль и отчаяние. Ей даже странно было, что никто, кроме нее этого не видит. Почему она с недавних пор стала видеть в нем не просто стервозного препода, «гоняющего» и своих и чужих, придирчивого и порой несправедливого, а надломленного и опустошенного человека, замкнувшегося в своем прошлом и ненавидевшего свое настоящее, она так и не смогла себе ответить. Это было сродни громкому слову «озарение», или, скорее, пресловутой женской интуиции, хотя интуиция никогда не была ее сильной стороной.
Разглядывая его тайком, она порой ловила на себе его острый взгляд, но тут же отводила глаза, не давая ему установить зрительный контакт, в опасении, что он захочет узнать по какой причине она на него пялится. Казался ли он ей красивым? Нет конечно, у нее были свои представления
Никаких конкретных действий для сближения со Снейпом она не предпринимала. Во-первых, она не знала с чего начать, чтобы не спугнуть его и не разозлить своим вторжением в его личное пространство, которое он столь трепетно оберегал. Во-вторых, боялась, что даже если он и подпустит ее ближе, то она закончит школу, поступит в Аврорат, и робкие ростки их дружбы просто не выдержат разлуки. Возможно, он и сам не захочет сближения по этой же причине – сложно ожидать постоянства от 18-летней девушки в дружбе. А главное – ей до сих пор не до конца понятны ее собственные чувства к этому человеку, слишком много всего намешано, слишком все сложно, чтобы привести все это к общему знаменателю. Слава Богу, думалось ей, она – не какая-нибудь не в меру романтичная особа, не умеющая держать в узде собственные эмоции. Какова бы ни была природа ее изменившегося отношения к Снейпу, не стоит его беспокоить этими внезапно зародившимися «розовыми соплями».
То, что Хильда способна улавливать малейшие колебания настроения и самочувствия собеседника, Диана знала давно. Она могла сколь угодно напускать на себя равнодушный вид, скрывая свои злость, досаду, печаль, все это Хильда «прочитывала» на раз. И начинала выяснять причины – то осторожными расспросами, по крупице, незаметно вытягивая из нее информацию, то спрашивая сразу «в лоб».
Перемены в ее поведении Хильда, конечно же, заметила. Сначала, видимо, предположила, что виноваты приближающиеся ТРИТОНы и вступительные экзамены в Высшую школу Авроров, шутливо подкалывая ее этим. Поскольку Диана никак не реагировала и продолжала пребывать в состоянии перманентной задумчивости, решила зайти с другого фланга и напрямую спросила, помнит ли она, Диана, что как-то обещала первой поставить свою подругу в известность, если ее угораздит влюбиться.
Диана тут же напряглась. Обещание это было дано ею в шутку, больше года назад, это она отлично помнила. Первым ее желанием было сказать что-то вроде «Да мало ли чего я тогда наобещала, это же не всерьез», но потом решила, что Хильда обидится. Поэтому, чтобы хоть что-то сказать, она нехотя произнесла:
– Я сама еще толком не знаю, что… – и неуверенно замолчала. – Не знаешь, что испытываешь – просто привязанность, симпатию, желание стать другом или нечто более сильное? – определенно, Хильде бы только психологом работать. – Угу, – буркнула Диана, старательно пряча глаза, хотя знала наверняка, что легиллименцией Хильда не владеет. – Мы подруги, так? – Вроде… – Вот что ты ко мне испытываешь? – Ну…- Диана замялась. Она впервые задумалась над тем, что можно испытывать к подруге, которую знаешь семь лет. Но, похоже, Хильда и не рассчитывала на подробный ответ. Хитро подмигнув ей, она сказала: – Есть один способ определить, говорят, отлично помогает. Постарайся представить, что мы с тобой занимаемся любовью.
Диана уставилась на нее с таким видом, словно Хильда предложила ей ограбить Гринготтс:
– Че-го?! Ты что, сливочное пиво с огневиски мешала? – Нет, ты просто представь! В порядке бреда, так сказать.
«А почему бы и нет», подумала она и действительно попыталась представить все это, но уже через секунду начала глупо хихикать – настолько нелепыми были картины, возникшие в ее воображении.
– Ну, и как? – поинтересовалась Хильда. – Да никак, – сквозь смех ответила Диана и шутливо пригрозила: – Попробуешь поцеловать меня в губы – получишь в ухо! – Вот! – в голосе Хильды слышалось удовлетворение. – А теперь представь на моем месте, ну, например, Лоуренса Гиббса, ты же вроде им восхищаешься!
Похожий на античного красавца семикурсник Лоуренс Гиббс был ловцом и по совместительству капитаном квиддичной команды Рейвенкло, по нему сохла добрая половина девчачьего состава Хогвартса, начиная с третьего курса. Но Диане нравилось в нем то, что этот Гиббс был, что называется, ловцом от Бога, любоваться на его виражи в воздухе в погоне за снитчем было настоящим эстетическим удовольствием, в эти минуты он казался действительно чем-то вроде божества, настолько естественно и органично он смотрелся в полете.