Змея Давида
Шрифт:
Войдя в директорский кабинет, Снейп, не говоря ни слова, протянул Дамблдору послание Кингсли. Тот пробежал его глазами, чуть побледнел и принялся барабанить пальцами по столу. Наконец, он спросил:
– Ты что-нибудь слышал об этом от?.. – он не договорил. – Я уже две недели не получал от него вызова, – ответил Снейп – Но и во время наших предыдущих встреч он ни разу не упоминал ни о самой Беркович, ни вообще о планах похищения кого-то из Ордена. – Тем не менее, я уверен, что без Упивающихся здесь не обошлось. – Я тоже. Но я понятия не имею, зачем она могла понадобиться им. Она ведь не маглорожденная.
Дамблдор нахмурился, и у Снейпа появилось серьезное подозрение, что директор, мягко говоря, догадывается о причинах похищения Дианы Шеппард. Неприятно полоснуло
– Вы ничего не хотите мне сказать? – вопрос против его воли прозвучал излишне требовательно. – Нет, Северус, – мягко ответил Дамблдор. – У меня действительно есть предположения насчет того, что могло понадобиться Волдеморту от Дианы, но я до конца не уверен. Просто прошу тебя – постарайся узнать, где она сейчас находится. И еще – если я прав в своих предположениях, ей ничего серьезного не грозит, убивать ее не будут.
Вернувшись в свой класс, Снейп честно постарался сосредоточиться на проведении оставшихся уроков, но удавалось это с трудом. Уверенность Дамблдора, что без Волдеморта здесь не обошлось, передалась и ему, но вот чего он не мог ни понять, ни принять, так это его спокойствия. Как можно быть уверенным в том, что у Волдеморта ей ничего не грозит! Не будут убивать – так у Упивающихся масса способов сделать существование любого человека настолько невыносимым, что смерть может показаться избавлением. Да и как он должен узнавать, где они ее прячут, эту сорвиголову (он был почему-то уверен, что Беркович попалась исключительно по собственной глупости и склонности к авантюрам)? Не приставать же с расспросами к каждому из приближенных Темного Лорда. Да и заявиться в Малфой-мэнор без приглашения хозяина или вызова Лорда выглядело бы, по меньшей мере, странно.
Беспокойство и раздражение, овладевшие им, вылились в сотню снятых с трех факультетов баллов, и только его любимых слизеринцев в этот день миновала карающая десница стихийной силы, именуемой «профессор Снейп в дурном настроении».
Вынужденное ничегонеделанье и неизвестность постепенно довели Диану до состояния, похожего на полузабытье. Время от времени она погружалась в дремоту, приходя в себя, принималась ходить по камере, выкладывала на полу соломинками, выдернутыми из тюфяка, всякие узоры. К концу вторых суток своего пребывания здесь она настолько отупела, что почти перестала предаваться размышлениям. Мысли ворочались в голове вяло и нехотя. Перед тем как стемнело, ей пришла в голову идея о том, что она слишком давно не практиковалась в «очищении сознания» и, повалившись на свое ложе, старательно принялась «очищать» мозг от остатков мыслей (даром, что мысли и сами потихоньку сошли на нет). «Завтра я начну разговаривать с воображаемым собеседником, а еще через три денька медленно, но верно спячу», – отстраненно подумала она, споласкивая лицо остатками воды в кувшине.
Только она прилегла на матрас, намереваясь снова заснуть и не просыпаться до утра, за дверью раздались уже знакомые шаги, заскрипел засов и в камеру вошел давешний крысообразный человек. Он нес уже знакомый поднос с таким же кувшином и блюдом, накрытым салфеткой. Диана притворилась спящей и осторожно наблюдала за ним сквозь щелочки в веках. Человек опасливо покосился в ее сторону (полумрак в камере не позволял ему разглядеть, что она не спит), поставил на стул свою ношу и, забрав опустевший кувшин и блюдо с несъеденной ею ветчиной, попятился к двери, все также настороженно косясь в ее сторону.
Когда он исчез, Диана приподнялась на матрасе, глядя на захлопнувшуюся дверь. У нее возникло отчетливое ощущение, что человечек побаивается ее, даже несмотря на отсутствие у нее палочки. И одновременно с этим в голове начала зарождаться совершенно безумная мысль. Она даже застонала от досады на то, что эта мысль посетила ее с таким запозданием.
Отчего она проснулась, Диана толком так и не поняла. Она не могла припомнить, что именно ей снилось, но в момент пробуждения она испытывала такой безотчетный ужас и безысходность, которого не испытывала еще никогда, словно рядом находилось не меньше трех дементоров. Она, не мигая, всматривалась в темноту камеры, ожидая увидеть парящую в воздухе скелетообразную фигуру в темном балахоне, но ничего не происходило, даже воздух в темнице оставался все тем же – сырым и холодным, но не ледяным.
Она несколько раз глубоко вздохнула, растирая руками скованное судорогой страха тело, но ощущение надвигающейся катастрофы не проходило. Нет, все-таки это был не сон. Но что тогда происходит в этом чертовом подземелье?
Внезапно она заметила, что за дверью ее темницы вспыхнул яркий белый свет, будто от мощной люминесцентной лампы, а затем дверь совершенно бесшумно, без щелчка и скрежета медленно открылась. Свет резко потускнел, и теперь было видно, что источник его – палочка в руках человека, закутанного во что-то вроде темного кимоно. Лица его видно не было, только фигуру – неестественно худую и высокую. Мгновение человек просто разглядывал ее, прижавшуюся спиной к стене, а затем он медленно, скользящей походкой подошел к ней и направил ей в лицо свет от своей палочки. Мягкий голубоватый свет осветил и его лицо, и Диана ощутила, как пол под ней словно исчезает, а сама она проваливается в бездонную пропасть.
Лицо, мертвенно-бледное и плоское, с узкими прорезями ноздрей и тонкими, будто лезвия губами, нельзя было спутать ни с чем – сколько раз она слышала описания внешности этого человека от тех, кому «посчастливилось» стать свидетелями его возвращения. А когда горящие в темноте ярко-красные глаза с вертикальными черточками зрачков глаза столкнулись с ее взглядом, весь ужас растворился, а на смену ему пришла какая-то мертвенная пустота в ощущениях, будто она уже умерла и теперь наблюдает за происходящим со стороны.
– Встань, – прошелестел тихий голос, и Диана послушно поднялась на ноги. Странно, но сделать это ей удалось с первой попытки, хотя до этого она даже дышала с трудом. – Ты знаешь, кто я? – так же тихо, почти дружелюбно спросил Волдеморт.
Диана медленно моргнула.
– Догадываешься, зачем ты здесь?
Она также медленно покачала головой из стороны в сторону.
– Хочешь, чтобы я поверил тебе на слово? – Диана не отвечала, инстинктивно избегая смотреть в нечеловеческие глаза. – Ты же не надеешься всерьез скрыть от меня все, что тебе известно о самой себе?
Когда она поняла, что Волдеморт собрался сделать, она предприняла отчаянную попытку выставить блок, но силы были явно не равны. Ее ментальная защита, возведенная в спешке и с фатальным опозданием, тут же затрещала, а затем и вовсе была сметена мощным натиском.
К ощущениям реальности происходящего ее вернула жуткая головная боль, под черепной коробкой будто копошилась сотня кротов, грозя разорвать ее к чертям, а перед глазами проносились яркие образы из ее прошлого. Она видела себя со стороны, будто просматривала видеозапись в ретроспективе: они с Люпином поминают Сириуса, затем ночь на нефтезаводе «Шелл-Хейвен», вспышки заклятий, ругань, крики раненных, она, держа под мышки какого-то парнишку из Спецотряда, изрезанного «сектумсемпрой» на британский флаг, аппарирует к месту общего сбора (парнишка потом все-таки умер, прямо у нее на руках)… Школа Авроров, Муди рычит на нее за какой-то «косяк» в ходе тренировки по боевым заклятиям; она и другие курсанты в Мунго, сгрудились у стола с препарированным трупом; их первая ночь со Стивом – он целует ее в шею, стягивая с нее трусики… Затем детство, юность, Хогвартс, она ругается со Снейпом на седьмом курсе; разговор с Дамблдором о воскрешении из мертвых; она с Хильдой на полу подземелья Визжащей хижины… Затем поплыли совсем уже забытые детские воспоминания – вот она без помощи рук швыряется ненавистной овсянкой, какой-то дядя, чем-то неуловимо похожий на нее, смотрит, как она пытается залезть на качели на детской площадке, и смеется.