Змея Давида
Шрифт:
Тот самый вечер, когда возвращение Темного лорда было подтверждено десятком свидетелей, в том числе и самим министром магии Фаджем, Диана провела в толпе, окружающей премьер-министра во время его поездки по Лондону. Она впервые замещала Шеклболта, который перед своим исчезновением подлетел к ней и сказал, что сегодня магическая охрана премьера переходит полностью под ее ответственность, а он сам отправляется по срочным делам в Министерство магии. Стоя в свите премьера и прячась от камер за спинами амбалов-охранников, Диана изнывала от нетерпения – она буквально кожей чувствовала, что в Министерстве сейчас происходит нечто очень важное и нехорошее, не зря Шеклболт рискнул оставить премьер-министра на ее попечение и броситься туда. Ей отчаянно хотелось присоединиться к нему и другим членам
Наутро в «Пророке» она узнала, что Волдеморт официально признан возродившимся, а Фадж, который весь предыдущий год с упорством одержимого твердил о том, что Дамблдор нагнетает обстановку, поддерживая бредни Мальчика-который-выжил, подал, наконец, в отставку. На его место претендует глава Управления Аврората в министерском Отделе обеспечения магического правопорядка Руфус Скримджер и скорее всего, его кандидатура будет одобрена большинством.
На нарисованные ею карты она нанесла имена Муди, троих братьев Уизли, их отца и мать, Дору с Люпином, а также Скримджера и еще с десяток сотрудников Аврората, после чего приступила к созданию карты окрестностей Хогсмида и севера Англии. В недолгие часы свободного от работы и рейдов времени Диана сидела, закрывшись в своем номере в «Дырявом котле» и склеивала пергаменты, чтобы карты получились достаточно крупного масштаба, готовила чернила и, сверяясь с обычными картами, рисовала свои, отмечая на них также и магические места.
Казалось, горе от потери старого (и, почитай, единственного) друга, излучаемое Люпином, можно было потрогать пальцем, оно было почти осязаемым, повисшем в воздухе дома №12 на площади Гриммо будто серый табачный дым. Вот уже вторую неделю Римус в полном одиночестве накачивался огневиски, почти не реагируя на выражения соболезнования и не переставая рассматривать старые колдографии, где они были еще все вместе – молодые и задорные.
Диана появилась на кухне фамильного дома Блэков как раз в тот момент, когда Люпин сворачивал голову очередной бутылке виски, а под столом уже красовалось несколько пустых. Странно, но мертвецки пьяным он не выглядел, хотя по всему было видно – пьет он уже не первый день. Увидев его серое помятое лицо, всклоченные волосы и совершенно сухие, без слез глаза, Диана ощутила предательский ком в горле. Она вспомнила себя, когда точно также запиралась в своем номере в «Дырявом котле» и пыталась надраться хоть до розовых троллей, хоть до зеленых инопланетян, чтобы забыть обо всем – о разгромленном теткином доме, кровавых мазках на стенах и полу, остекленевших глазах Стива, и главное – о двух могилах на старом еврейском кладбище и о гробе с телом мужа, который она вынуждена была отправить самолетом до Новой Зеландии. Но долгожданные опьянение и забытье не приходили, оставляя вместо себя лишь металлический привкус во рту, головную боль и с трудом подавляемое желание прийти в Министерство и заавадить к чертям собачьим Малфоя и Макнейра – двоих ублюдков, которых Аврорат так и смог прижать к стенке «за недостатком улик». И кого-нибудь еще за компанию.
Взглянув на Люпина, она подошла к нему, легко потрепала по плечу, затем молча потянулась к буфету, достала оттуда стакан и по-прежнему не говоря ни слова, протянула его оборотню. Тот, так же молча наполнил оба стакана огневиски и они, в полной тишине, не чокаясь, залпом выпили. Слова здесь были бессмысленны.
Ей хотелось утешить Люпина, но подходящие слова не шли на ум, только почему-то вертелась в голове фразочка Сары, которую та любила повторять в особо сложные моменты жизни: «Нас мало, но мы в тельняшках». Как-то отстраненно Диана подумала, что даже переведи она ее на литературный английский язык, Люпин вряд ли поймет, в чем тут прикол.
Так они опустошили половину бутылки, когда Диана вдруг решила поинтересоваться содержимым старого альбома, который лежал на столе перед Римусом. Тот охотно протянул ей огромную книжищу толщиной с хорошую оркестровую партитуру. Диана рассматривала эти немые свидетельства веселого и беззаботного прошлого четверых приятелей, двоих из которых уже не было в живых. Она сразу узнала Сириуса, который был похож на собственного
В передней раздался пронзительный звонок, и по лестнице, по привычке что-то бурча себе под нос, затопал полусумасшедший домовик Блэков. Хлопнула входная дверь и через несколько мгновений дом огласили истошные проклятия портрета маменьки Сириуса, голосящей что-то о «безродных полукровках и предателях крови». Следом Диана услышала голос Снейпа. Тот рыкнул на портрет и, удивительно, мадам Блэк тут же заткнулась.
Сам Снейп появился на пороге кухни спустя несколько секунд, в неизменно черной мантии, с землисто-бледным лицом и своим фирменным, прожигающим взглядом чернильно-черных глаз. Когда он увидел сидящих за столом Диану и Люпина, явно нетрезвых, в компании полупустой бутылки Огденского и старого альбома с колдографиями, уголок его губ дрогнул в подобии улыбки, но он тут же снова стал предельно серьезен и, вынув из-за пазухи нечто вроде фляги-термоса, поставил ее на стол со словами:
– Это твое. – Спасибо, Северус, – ответил Люпин.
Снейп вынул из внутреннего кармана мантии маленький пузырек темного стекла, поставил его рядом с фляжкой и требовательно произнес:
– Это выпей прямо сейчас. Это протрезвляющее.
Люпин грустно усмехнулся:
– Не думаю, что оно мне так уж нужно. – Не думать – типично гриффиндорская черта, – презрительно хмыкнул Снейп. – Меня совершенно не заботит то, что завтра ты будешь маяться похмельем, просто антиликантропическое зелье нельзя мешать со спиртным. – И прекрати уже изображать из себя чувствительную барышню, заливая горе виски, – добавил он. – Ты на войне, а не на увеселительной прогулке!
Люпин сверкнул глазами, внезапно в его лице отчетливо проступило что-то волчье.
– Если уж говорить о горе, – со злостью произнес он, – напомнить тебе, в каком состоянии ты был сам пятнадцать лет назад?!
Собравшийся было уходить Снейп резко обернулся, побледнев как смерть, и на мгновение Диане почудилось, что рука его уже потянулась к рукаву, где волшебники обычно прячут палочку. Казалось, он готов был послать в Люпина что-нибудь не меньше «Круцио», но в последний момент он овладел собой. Медленно (будто считая про себя до десяти) он сунул руки в карманы сюртука и взглянул на Диану.
– Мисс Беркович, – с сарказмом промолвил он, – если ваш новообретенный приятель не выпьет протрезвляющее, советую вам до вечера убраться отсюда подальше, иначе за вашу жизнь я не дам и ломанного кната. Сегодня, знаете ли, полнолуние, – и, взметнув полами мантии, Снейп решительно вышел из кухни.
Когда он ушел, Люпин послушно выпил протрезвляющее. Убирая в буфет остатки огневиски, он с добродушной усмешкой произнес:
– Сириус сказал бы сейчас, что, даже делая людям добро, Снейп все равно умудряется выглядеть отменным говнюком! Хотя, что бы я без него делал!
Диана не удержалась и фыркнула от смеха:
– Да, не любит наш профессор гриффиндорцев!
Люпин вдруг потупился и виновато произнес:
– У него есть веский повод, поверь…
Насчет повода Диана спросить постеснялась, но зато задала вопрос, который мучил ее вот уже месяц:
– А какова вообще роль Снейпа в Ордене? Ну, кроме того, что он регулярно варит тебе зелье от ликантропии? Его же тут только терпят! – Ты не знаешь? – удивился Римус. – Он, как бы это поточнее выразиться, изображает перед Волдемортом его верного слугу. Разумеется, с санкции Дамблдора. В свою очередь Волдеморт считает его своим агентом в стане Дамблдора. Проще говоря, он – двойной агент. – С ума сойти! – выдохнула Диана. – И все об этом знают? – Нет, конечно. Это знают только в Ордене, да и то не все. Сириус, например, не знал. И Флетчер, и Джонс, и Подмор, и Дингл тоже не знают. Сама понимаешь, об этом чем меньше народу знает, тем лучше.