Знак розы
Шрифт:
— Я бы предпочла поговорить прямо сейчас, — возразила Мэри и взяла бокал, не собираясь, впрочем, пить из него. — Почему ты хочешь жениться на мне, Перси? Особенно... после того, что ты видел?
Он подвел Мэри к креслу, взял ее бокал, отставил его в сторону и мягко заставил девушку опуститься на сиденье. Потом он подтащил поближе еще одно кресло, так что их колени почти соприкоснулись.
— Выслушай меня внимательно, Мэри, — начал Перси и взял ее за руки. — Ты полагаешь, что знаешь, о чем я думаю. Но ты ошибаешься. Это не ты заставила свою мать расстаться с жизнью. Быть может, она была бы жива до сих пор, составь
Ошеломленная, Мэри едва нашла в себе силы пробормотать:
— Как... как ты можешь отрицать то, в чем всегда обвинял меня? Это же первопричина всех наших споров.
—Я спорил с тобой только по поводу твоей одержимостиСомерсетом. Твоя мать могла выбрать жизнь, могла любить и поддерживать тебя, что бы там ни написал в завещании твой отец.
Раскрыв от изумления рот, Мэри уставилась на Перси.
— Но ты же считал, что Сомерсет должна была унаследовать она!
— Разумеется. И до сих пор считаю. Но я также уверен в том, что ее смерть не должна была стать следствием действий твоего отца и с ее стороны было недостойно оставить тебя в этом заблуждении.
Горячие слезы облегчения хлынули у Мэри из глаз.
— Ты... ты правда так думаешь, Перси?
— Правда, любимая. — Поднявшись на ноги, он привлек ее в объятия, успокаивая, как маленькую девочку, которой приснился страшный сон. — Я идиот, потому что не сообразил раньше, о чем ты думаешь.
— Ох, Перси, — жалобно вздохнула Мэри, сдаваясь на милость победителя.
Его объятия - опасное, конечно, место, но зато какое райское наслаждение чувствовать, как его руки обнимают ее, предлагая защиту, покой и... прощение.
Перси поцеловал ее в лоб и отстранился.
—Я не чувствую ничего, кроме костей, — сказал он, гладя Мэри по плечам. — Давай поедим, а потом закончим разговор. Выпей немного вина. Оно разбудит твой аппетит.
Мэри вновь опустилась в кресло, ощущая во всем теле необыкновенную легкость. С души у нее свалился тяжелый камень, и она вдруг даже ощутила легкий голод. Она смотрела, как Перси возится в кухонном закутке, что-то негромко напевая себе под нос. Он живет в мире с собой, подумала она, потягивая вино. Казалось, жизнь дается ему безо всяких усилий и он движется по волнам повседневного существования, как корабль в открытом море, направляемый уверенной рукой капитана. Но смогут ли они быть счастливы, если поженятся? Подобно ее отцу Перси обладал железной волей и непреклонным характером. Вернону Толиверу не требовалась дополнительная поддержка, вот почему он мог позволить себе жениться на такой женщине, как ее мать. Но Мэри была слеплена из другого теста. И поэтому стычки с Перси неизбежны...
Алкоголь начал действовать. Нужно следить за собой. Именно так и пристрастилась к спиртному мать. Чтобы почувствовать себя лучше, разбудить аппетит, приглушить боль.
— Тебе помочь? — окликнула Мэри Перси.
Он стоял у раковины и крошил лед.
— Нет. Сиди спокойно и отдыхай.
Устроившись в кресле поудобнее, она медленно обвела взглядом objets d’art [14] , которые мальчишки сочли возможным притащить из дому. На одной из стен висел головной убор индейского вождя, некогда украшавший спальню Майлза.
14
Objet d'art (франц.) — предмет искусства; произведение искусства.
— Кушать подано, — провозгласил Перси, и Мэри рассмеялась, когда он с шутливой галантностью поклонился ей, взял за руку и повел к столу.
Она постаралась ничем не выдать отвращения, когда увидела полные тарелки. Желудок у нее съежился до размеров наперстка.
— Выглядит... соблазнительно, — заметила она, накладывая его стряпню себе на тарелку и поднося вилку ко рту. Это был салат из курятины, нарезанной мелкими кубиками, зеленого винограда и жареных миндальных орехов со сладкой приправой, после которой на языке оставалось приятное, освежающее послевкусие. Прожевав кусочек, Мэри закатила глаза. — М-м. Бесподобно.
Перси протянул ей корзинку для хлеба.
— Попробуй вот это.
Она взяла булочку в форме полумесяца и впилась в нее зубами.
— Боже, какая вкуснотища!
— Это круассаны.Повар ДюМонтов научил нашу кухарку их готовить.
Мэри съела весь салат и два круассана, после чего отодвинула тарелку и сложила руки на животе.
— Боюсь, персики со сливками в меня просто не влезут.
— Все в порядке, — отозвался Перси. — Сливки лежат на льду. Мы съедим их попозже вместе с персиками.
Его слова заставили Мэри вспомнить о причине, по которой он привез ее сюда. За едой они беседовали о местных новостях, о семьях и друзьях, пока их ножи и вилки дружелюбно позвякивали о тарелки. Главная же тема разговора оставалась в стороне, подобно грозовой туче на горизонте.
Но вот Мэри сложила салфетку и оставила ее на столе.
— Перси, мне кажется, сейчас самое время выслушать твое предложение.
Он собрал со стола тарелки.
— Сначала я вымою посуду. Уборная снаружи, если захочешь ею воспользоваться. В баке полно колодезной воды, а полотенца висят рядом. Вино мы допьем на крыльце.
Мэри чувствовала себя, как довольная сытая кошка. Выйдя в зеленую неподвижность весеннего полдня, девушка отыскала укромный уголок, вымыла и вытерла руки у колодца, после чего вернулась на крыльцо, где Перси разливал остатки вина по бокалам,
—Я больше не хочу пить, — запротестовала Мэри, вытягивая из нагрудного кармашка часы на цепочке. — Уже начало четвертого. Мне действительно пора возвращаться.
— А зачем? — осведомился Перси. — Разве Хоуги не справится один?
— За Хоуги нужен глаз да глаз. Он слишком любит ходить в гости и питает нездоровое пристрастие к кофе.
— Вот они, радости управления плантацией, а?
— Давай не будем портить чудесный пикник подобными разговорами, Перси.
— Не хочется, а придется. Плантация - главный пункт моего предложения.
Мэри напряглась. Ну вот, начинается, подумала она. Неудачное завершение такого хорошего дня.
— И в чем же оно заключается? — спросила она.
— Знаешь, я тут произвел некоторую переоценку ценностей - с чем я могу жить и без чего не могу. И я решил, что могу жить с плантацией, пораженной хлопковым долгоносиком, но не могу жить без тебя.