Золото Волка
Шрифт:
– Я думаю, ты немного суров к нашему новому другу, моему старому приятелю. Давайте посмотрим правде в глаза, он одет в нашу форму и стоит в нашей гребаной очереди, не так ли? Он либо сражается за свою жизнь, либо кончает тем, что одно из их длинных копий торчит у него из задницы, как торчащий задом наперед член. Он хлопнул сармата по плечу, наклонив голову вперед, чтобы крикнуть ему в лицо.
– Ты дерешься? В то время как предыдущее обсуждение было непонятным для новобранца, недвусмысленный вызов не оставил места для недопонимания. Он энергично кивнул.
– Я сражаюсь! Всадник убит! Шанга кивнул своему другу. Все равно лучше за ним приглядывать. Погоди, Уборная снова подсчитывает шансы. Постукивая плоской стороной лезвия своего меча по кинжалу, Юлий оглядывал круг взглядом, не терпящим возражений.
– Тунгрийцы, пошумите немного! Скажи этим лошадиным ублюдкам, что мы никуда не уйдем! Через несколько секунд ровное постукивание клинка о клинок переросло в громоподобный пульсирующий стук древков копий по выступам солдатских щитов, стена звука эхом разнеслась над озером, когда всадники выстроились в неровную линию и начали наступать на ожидающих тунгрийцев, их лошади осторожно ступали по камням. замерзшая поверхность озера.
– Итак, все сводится к Андреи. Юлий повернулся, чтобы с любопытством взглянуть на своего трибуна, и Скавр покачал головой в знак самоуничижения.
– Мне жаль, Первое Копье, я полагаю, случайные вспышки на иностранных языках - это цена, которую приходится платить за то, что тебе навязывают образование в раннем возрасте. Мой учитель истории обычно забивал мне голову рассказами о греческих войнах, и снова и снова он использовал слово "Андрея", чтобы описать природу мужества мужчины.
– Он был греком, трибун? Скавр рассмеялся над этим вопросом. Справедливое предположение. Да, он был греком, и если бы мой дядя знал, с каким пренебрежением он относился к нашей империи по сравнению с той славой, которую когда-то знала его страна, что ж, тогда я ожидаю, что он приказал бы избить этого человека и вышвырнуть из дома. Он обычно выводил меня на балкон и показывал на другой конец города, на все эти здания, насколько хватало глаз, и говорил мне, что “Все это однажды рухнет, поскольку время могучей Греции под солнцем подошло к концу, когда мы потеряли коллективную Андрею, которая позволяла нам одержать победу над Троей и отразить нападение персов”. Он наблюдал, как всадники-сарматы прибавили шагу, лошади, фыркая, выдыхали клубы пара, переходя на легкий галоп по льду. И теперь эта маленькая грязная битва становится вопросом о том, чья Андрея сильнее, наша или их. Если мы сломаемся перед лицом их атаки, тогда мы все наверняка умрем, но если мы продержимся достаточно долго, чтобы они успели насадиться на наши копья, тогда мы еще можем занести над ними кнут. Юлий вытянул шею, чтобы посмотреть поверх голов своих людей в шлемах, затем повернулся к Терцию и пробормотал тихое распоряжение. Старший центурион Второй когорты кивнул, отходя в дальний конец круга, где стояли его собственные люди. Враги теперь были ближе, их крики пронзали воздух, когда они размахивали копьями над головами. Оказавшись лицом к лицу с надвигающейся стеной всадников, Лицо со шрамом расправил плечи и нырнул под прикрытие своего щита, держа копье наготове для броска.
– Черт меня побери, но не могли бы вы взглянуть на это все? Шанга мрачно рассмеялся.
– Значит, твои леггинсы полные, не так ли? Его приятель мрачно покачал головой.
– Пока нет. После того дерьма, что ты приготовил вчера на ужин, ты поймешь, когда мой ринг откажется от боя, потому что будет пахнуть так, будто я сбросил труп недельной давности. Он повысил голос, когда всадники опустили свои копья сверкающей волной отполированного железа, обращаясь к людям по обе стороны от него тоном, в котором сквозило скучающее презрение.
– Стойте на своем, вы, гребаные женщины! Вы слышали, что сказал трибун! Мы можем победить их! Марк встал позади своих людей, повысив голос, чтобы его было слышно сквозь топот приближающихся лошадей и хор грубых заверений и проклятий, которые солдаты-ветераны выкрикивали своим менее опытным товарищам.
– Копья наизготовку! Передние ряды подались назад, ожидая команды обрушить свои копья на всадников, но Марк предположил, что Юлий будет ждать до последнего возможного момента, зная, что его люди не смогут вложить обычную мощь в свои броски, учитывая, что лед помешает им сделать шаг вперед, чтобы добавить импульс для полета ракет. Он пристально наблюдал за первым копьем, ожидая, когда опустится его поднятая виноградная палка.
– Готов. ... подожди. . готово. бросай! Град из дерева и железа вырвался из строя тунгрийцев беспорядочным каскадом, копья дождем посыпались на приближающегося врага и в одно мгновение превратили их относительно упорядоченный строй в хаос. Всадники, занятые выравниванием наконечников своих копий по римской линии, были застигнуты врасплох натиском, их пронзенные копытами тела падали под копыта лошадей позади них и нервировали или даже ставили подножки незадачливым животным, в то время как те люди, у которых были плетеные щиты и хватало ума ими пользоваться, умудрялись в основном только отражать удары. летящие копья нацелились на людей рядом с ними и позади них. Атака на мгновение замедлилась, дав тунгрийцам, стоявшим в первых рядах, время дотянуться за вторым копьем. Спокойно! По всей тунгрийской линии центурионы и избранные воины прижимались к своим солдатам, подбадривая, уговаривая и просто запугивая их, чтобы они оставались на своих позициях, пока всадники набирали скорость и преодолевали последние несколько шагов легким галопом. Лицо со шрамом почувствовал чью-то руку на своем плече и, оглянувшись, увидел Марка у своего плеча.
– Подожди. Глядя на надвигающуюся стену из конины, даже Марк был поражен очевидной невозможностью какой-либо попытки противостоять надвигающейся волне атакующих, видя, как наконечники копий его людей колеблются перед лицом надвигающейся атаки. Он рявкнул на своих людей, зная, что настал момент величайшей опасности для всех них.
– Эти глаза! Посмотри на глаза лошадей!
Животные были в панике, глаза закатывались, когда их всадники гнали их вперед на римлян, стремясь нанести ответный удар по ожидающим солдатам, но попытки зверей уклониться от ожидающих наконечников копий приводили только к тому, что их копыта скользили по гладкому льду. Когда всадник, стоявший лицом к лицу со шрамом, беспомощно подкатился к линии тунгрийцев, он бросился вперед со своим копьем, выругавшись, когда солдат поднял свой щит и позволил острому железному лезвию оружия пробить многослойный щит и прочно воткнуться в него. Вырываясь из хватки щита, тунгриец боролся с всадником за обладание оружием, отступая в сторону, в то время как солдат сзади протиснулся между ним и новобранцем-сарматом рядом с ним, чтобы схватить поводья лошади. Оттолкнувшись от щита, положенного на лед перед Лицом со шрамом, и изо всех сил потянувшись назад, задний ранкер физически подтащил протестующее животное на расстояние досягаемости копья, и как раз в тот момент, когда его всадник ослабил хватку на копье и потянулся за мечом, новобранец сарматов Саратос мастерски нанес удар копьем вперед, вонзите его глубоко в горло лошади и поверните древко, прежде чем вырвать его.С пронзительным криком боли животное попятилось назад, вырвав поводья из рук сопротивляющегося солдата и повалив его на лед, но затем пошатнулось на ногах, когда густой ручеек дымящейся крови хлынул по его шее и ногам из открытой артерии. Взревев от бессвязной ярости, всадник животного спрыгнул со спины своего раненого скакуна, поднимая меч для атаки, но только для того, чтобы получить копье Шанги в подмышку, когда ветеран воспользовался своим коротким шансом, нанеся выпад. Варвар отпрянул от удара в бок лошади, когда животное беспомощно опустилось на колени, и конь, и всадник были искалечены своими ранами. Всадник рядом с ним наклонился вперед и вонзил свое копье в незащищенное плечо Шанги, рассыпав горсть разорванных кольчужных колец, когда длинное лезвие глубоко вошло в грудь солдата под ключицей. Он отшатнулся, вцепившись правой рукой в длинное древко оружия, даже когда сарматы попытались вырвать его из раны, сохраняя цепкую хватку, когда его глаза закатились вверх, и он упал на колени на свой собственный щит. Лицо со шрамом взревел от ярости на растерявшегося всадника, в то время как мужчина пытался выбить свое копье из рук раненого тунгрийца, метнув свое собственное копье с такой яростью, что оно глубоко вонзилось в место соединения туловища и бедра всадника и отбросило его, корчащегося, на землю. Выхватив меч, солдат с дикими глазами сделал шаг вперед, но только для того, чтобы снова почувствовать руку Марка на своем плече, а громкий голос центуриона затих среди грохота железа.
– Нет! Отведите его в безопасное место! Вытащив свой гладиус из ножен, римлянин выровнял лезвия двух мечей, протиснулся мимо своего солдата и вышел из строя в вихре сверкающей стали. Пригнувшись под ударом копья, он замахнулся длинным лезвием спаты на коня нападавшего, аккуратно отрубив обе передние ноги животного у колена. Отплясывая вправо, подальше от падающего зверя, он отразил еще один выпад контоса гладиусом, затем взмахом спаты отсек сверкающее железное лезвие оружия от деревянного древка. Подскочив вплотную к коню всадника, пойманному в ловушку и неспособному двигаться в давке его собратьев, он поднырнул под брюхо лошади и вонзил гладиус ей в брюхо, вырвав лезвие, чтобы рассечь мышцы под кожей. Пораженный зверь пошатнулся, не в силах удержаться на ногах, и опрокинулся в сторону от римлянина, отправив своего всадника растянуться на льду. Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что Лицу со шрамом удалось оттащить своего товарища в безопасное место, его ботинок зацепился за край щита, и он на мгновение пошатнулся, прежде чем тяжело упасть на спину и на мгновение остаться беспомощным, пока свежие всадники гнали своих скакунов вперед вокруг выведенных им из строя животных, их длинные копья подняты для удара. С гневным ревом Саратос шагнул вперед и отбил щитом пару железных наконечников копий, воткнув острие своего собственного копья вверх, в челюсть передней лошади и глубоко в ее голову, сбросив животное на землю так быстро, что его незадачливый всадник катапультировался из седла прямо на нее под ноги Марка. Молодой центурион вонзил свой гладиус в шею ошеломленного воина, затем согнул колени и отбросил его назад, под копыта наступающей лошади, разбрызгав поток темно-красной артериальной крови. Чьи-то руки схватили его за закованные в кольчугу плечи и потащили обратно в строй тунгрийцев, и Марк, подняв глаза, увидел, что его избранник стоит над ним с ухмылкой, проталкивая еще больше людей в образовавшуюся брешь. Я знал, что ты хороший парень, центурион, но я куплю тебе за это гребаную чашу вина, если мы когда-нибудь снова увидим таверну изнутри’. Он кивнул головой на сцену резни, развернувшуюся перед тунгрийцами: мертвые и умирающие лошади устилали землю, в то время как животные позади них гарцевали и ржали от вони крови и потрохов.
– Шанга?
– спросил я. Квинт мрачно покачал головой, указывая туда, где на льду беспомощно лежал раненый солдат.
– Лицо со шрамом молодец, что вытащил его оттуда, и носильщик бинтов наложил на рану тампон, но я сомневаюсь, что он увидит закат, даже если мы переживем этих ублюдков. Марк подошел к распростертому ветерану, его руки слегка дрожали от ярости, все еще кипевшей в его теле.Поднимите его на ноги. Он замерзнет насмерть, если пролежит здесь еще немного!
– А если он не сможет стоять? Марк посмотрел вниз, в лицо Шанги, и мрачно покачал головой.
– Тогда он умрет. Он наклонился, чтобы прошептать что-то на ухо раненому. ‘ Встань на ноги и оставайся на них, солдат Шанга. Сейчас у меня нет на тебя времени, но когда мы здесь закончим, я провожу тебя в целости и сохранности обратно в форт, если ты все еще держишься на ногах. Либо вставай сейчас же, либо отправляйся на встречу со своими предками! Солдат слабо кивнул, его лицо было таким же бледным, как лед под ним, и, пошатываясь, поднялся на ноги, чтобы стоять, согнув спину и уставившись на собственные колени. Марк нежно похлопал его по плечу и отвернулся, оглядывая линию тунгрийцев сверху донизу, чтобы оценить ход боя. Примерно половина окружности круга была занята боем, солдаты сражались за свои жизни по всей длине стороны, обращенной к атакующим сарматам, и его взгляд метнулся туда, где Скавр и его первые копья наблюдали за боем со спокойным терпением. Трибун решительно кивнул головой, и Юлий побежал в тыл своей когорты, выкрикивая инструкции, которых ожидал Марк. Первая когорта, отступайте! На меня! Посмотрев по сторонам, чтобы убедиться, что они не отстают от отступающей линии, люди, стоявшие лицом к лицу с сарматами, отступили от полукруга щитов, вдоль которого были разбросаны вражеские всадники и лошади, кровавые обломки битвы, некоторые были мертвы, в то время как другие все еще брыкались и кричали в предсмертной агонии. По выкрикнутой команде эти варвары с луками протолкались сквозь толпу всадников и начали посылать стрелы в отступающих тунгрийцев, их предводитель подбадривал их, чувствуя начало падения морального духа римлян. Солдат Пятого века Марка упал со стрелой в ноге, корчась в агонии от боли и недоверчиво глядя на длинное древко, пронзившее его сапог. Не в силах стоять, он рухнул вперед на лед слишком далеко от своих отступающих товарищей, чтобы они могли протянуть руку и утащить его за собой. Держите оборону! Солдаты вокруг Марка с угрюмыми лицами повиновались его приказу, с ужасом наблюдая, как один из всадников наклонился с седла, чтобы проткнуть лезвием своего копья бедро упавшего солдата. Другой пришпорил своего скакуна, театральным жестом подняв контос и ухмыльнувшись тунгрийцам, прежде чем вонзить его себе в горло с завывающим криком триумфа. Тем не менее римская линия фронта отступала, и, воодушевленные неминуемой победой, сарматы придвинулись ближе, вынуждая солдат защищаться от их безжалостно колющих копий. Строй тунгрийцев теперь прогибался под напором варваров, две когорты стояли в дюжине шагов друг от друга двумя длинными вогнутыми линиями, и предводитель сарматов проталкивал своего коня сквозь массу людей, соревнующихся в том, чтобы нанести удар солдатам с дикой ухмылкой надвигающейся победы.
7
Сайлус и его люди въехали в крепость под бдительным присмотром стрелков, стоявших наготове по обе стороны главных ворот, декурион невесело улыбнулся, когда командиры орудий приказали своим людям снять тяжелые железные снаряды и ослабить натяжение тросов. Он спешился, оглядываясь по сторонам в поисках дежурного центуриона.Так скоро вернулся? Сайлус обернулся и увидел, что объект его поисков приближается к нему с вопросительным взглядом.
– Я полагаю, что это не очень хорошие новости, которые ты несешь. Он покачал головой, наклонившись поближе к седеющему офицеру и говоря достаточно тихо, чтобы его было слышно только между ними.