Золотое на чёрном. Ярослав Осмомысл
Шрифт:
– Слышал, Феодор объявился в Болшеве?
– обратился к нему владыка.
– Как не слышать! Володимер-княжич его не принял, но потом имел тайное свидание в роще за рекой.
– Ух, паскуда!
– И княгиню-матушку примечали в городе, но встречалась ли она с Вонифатьичем - бог весть.
– Да наверняка.
– Делать-то что будем?
Осмомысл подошёл к старому приятелю, взял его за плечи:
– Ты-то сам не ропщешь, что хочу Настасьича сделать княжичем? Кснятин одобряет через силу: на словах не против, но в душе, вижу, недоволен.
У вельможи покраснели надбровные дуги, часто
– Батюшка, мой свет, я ж как верный пёс… ты же знаешь… что бы ты ни сделал, за тебя жизнь отдам. И Миколка тож. И другие детки. Мы тебе преданы всем сердцем.
– Знаю, дорогой. И благодарю. Коли Серославич слабину даст, сделаю тебя ещё и печатником.
Охнув, собеседник замотал головой:
– Лучше бы не надо. Он гордец известный. Прикипел к печати. Сросся с нею. Добровольно ея не выдаст.
– И не на таких находил управу. Есть, кому отнять.
– Смута выйдет. Ежели Кснятин столкуется с Феодорой, быть большой беде.
– Ты уверен, что они уже не сносились? Не теперь, но раньше? Кое-кто мне на ушко молвил: в том походе на Киев, вместе с княжичем, был подкуплен Давыдкой и Вонифатьичем; по подложной грамоте развернул войска. Я сего не забыл…
Лысина Олексы заблестела от пота. Он достал платок и, кряхтя, утёрся. Нерешительно произнёс:
– Но не пойман - не вор.
– Надо, чтоб они себя проявили. И тогда накрыть!
– Как? Наставь, вразуми.
– Очень просто. Вроде бы ничтоже сумняшеся я поеду в Тысменицу на охоту. Это даст им повод развернуться открыто. Ты за мной пришлёшь своего Миколку. Я вернусь внезапно и бестрепетной дланью вырву скверну с корнем.
– Ну, а как не успеешь и они верх возьмут?
– От Избыгнева Ивачича и тебя зависит. Коль не подкачаете - сдюжим.
– Страшно, княже!
– Да давно ль ты сделался трепетным таким? Помнится, что был витязем отважным.
– Я с годами остепенился.
– Так тряхни стариной. Не в бирюльки играем, чай. В нашей обчей игре ставка - Галич. Одолеют они - никому спуску не дадут, и тебе - заодно со мною.
– Знамо дело. У меня противников среди галипких боляр - пруд пруди.
– И друзей немало, в том числе и половцы - Вобугревичи, Улашевичи, Чаргова да Бостеева чадь. Новый епископ Кирилл. Нет, покуда нас больше.
– Дай-то Бог, дай-то Бог.
Покидая город, князь подумал: «Вдруг затея не выйдет и не я, а враги победят меня? Может быть, вернуться, не обострять, ведь ещё не поздно?» Но под ложечкой всё сосало: «Настя, Настя, Настя…» - и махнул рукой, положившись всецело на волю случая.
4
Осмомысл и ведать не ведал, сколь серьёзно накаляется обстановка. Кснятин, разумеется, вёл двойную игру, до поры до времени угождая «и нашим и вашим»: рассказал о возникновении Феодора, дабы, в случае чего, козырнуть своей преданностью князю, но одновременно помогал и той стороне, сообщая о продвижениях и намерениях Ярослава. Вонифатьич шастал по окрестным усадьбам, подговаривая бояр, подбивая их поддерживать Владимира-Якова и княгиню, оскорблённых отцом и мужем-распутником, нехристем, спутавшимся с ведьмой и желающим посадить на трон незаконного сына, половца, ублюдка. Многие внимали сочувственно.
В то же самое время Чаргобай объезжал северных соседей - Луцк и Владимир-Волынский. Там у Осмомысла тоже накопилось недругов достаточно. После смерти Мстислава Изяславича во Владимире правил его наследник - Святослав Мстиславич. Он поссорился с галицким владыкой из-за четырёх спорных городов, в том числе и довольно крупного Бужска. А Берладников сын обещал: если Яков заступит место отца, он вернёт Бужск с окрестностями Волыни.
В Луцке проживал дядя Святослава - Ярослав Изяславич. Сам он к тёзке из Галича относился нейтрально, но его подручный - Святополк Юрьевич - люто ненавидел и желал Осмомыслу смерти. А причиной была давняя история приключившаяся девять лет назад.
Святополк тоже был одним из потомков Ярослава Мудрого, а точнее - правнуком князя Святополка II, правившего в Киеве в 1093-1113 годах. Но затем их клан уступил место более удачливым братьям и дядьям - Мономаху и Долгорукому. Правнук Святополк, князь-изгой, переменно служил разным повелителям на Руси, и в начале 60-х появился в Галиче. Неказистый, маленький, с глубоко посаженными крохотными глазками, он производил отвратное впечатление; но за ним закрепилась слава ловкого наездника и рубаки, а такие воины на дороге не валяются. Взяв его на службу, Ярослав произвёл князя в воеводы и поставил под начало Избыгнева Ивачича. Вместе они ходили на половцев, и благодаря стремительному прорыву конницы Святополка степняки под Мунаревом бросились в рассыпную, что в итоге и решило исход кампании, полный разгром кочевников и пленение их вождей.
И в других, не таких заметных, но немаловажных походах молодой вояка проявлял доблесть и сноровку. Вскоре он женился на княжне из Луцка, и она родила ему четверых детей (мальчика и тройняшек-девочек). Фаворит Осмомысла, князь имел один из лучших домов, где любил пировать и поил гостей с тем же пылом, что и воевал, приводя их в состояние совершенного изумления, отчего они падали под стол и пускали лужи. А ещё неизменно ездил с покровителем на охоту и участвовал в травле зверя ревностнее всех.
Но потом приключилась ссора.
По весне 1164 года Днестр вышел из берегов настолько, что селения до великих Быковых болот были напрочь смыты или затоплены. Ярослав отправил дружину Святополка выручать людей. Тот сопротивлялся, ехать не хотел, говорил, не его это дело: саблей махать - пожалуйста, на врага ходить - за милую душу, но младенцев вылавливать из воды да тащить поклажи купеческих караванов - не обучен, не умеет, не снизойдёт. Галицкий правитель вспылил и едва не побил строптивца: мол, и слушать ничего не желаю, есть приказ, и его надо исполнять. Воевода обиделся (он в душе считал, что ничем не ниже по происхождению своего владыки или даже выше, ведь у Осмомысла - мать-половчанка, а в его крови иноземных примесей нет), но поехал. Разумеется, действовал без особого рвения и не спас многих тех, у кого ещё имелся шанс. Например, с опозданием выслал суда, чтобы вывезти купцов, двигавшихся с солью из Удеча, и не менее трёхсот человек утонуло. А купец Нажир Воиборич, уцелев, кое-как добрался до Галича и пожаловался князю. Тот велел Святополка высечь.