Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Дон нахмурился.
– Это звучит как моральные терзания по поводу уничтожения снежинок. Уникальность ещё не означает ценность – особенно если каждый объект данного класса уникален.
Перед ними перебежал через дорогу бурундук.
– Кроме того, – продолжал Дон, – говоря об эволюции, разве проблема абортов не должна решиться сама собой через достаточно длительное время? Ведь естественный отбор, очевидно, будет давать преимущество тем, кто на практике решает не прерывать беременность перед теми, кто решает сделать аборт, потому что каждая прерванная беременность – это минус один набор твоих генов в генетическом пуле. Через достаточное количество поколений сторонники абортов просто исчезнут из популяции.
– Боже! – сказала Сара, качая головой. – Какая отталкивающая идея! Но даже если так, это будет верно только тогда, когда желание делать выбор в пользу репродукции – это единственный фактор, влияющий на то, доживёт ребёнок до репродуктивного возраста без чрезмерных затрат ресурсов или нет. Взять, к примеру, Барб и Барри – они ведь фактически посвятили всю свою жизнь Фредди. – У сына Барб – кузины Сары – была тяжёлая форма аутизма. – Я, конечно, люблю Фредди, но он, по сути, занимает место другого ребёнка, вырастить которого потребовало бы многократно меньше усилий, и который бы с гораздо большей вероятностью дал бы Барб и Барри внуков.
– Ты прекрасно знаешь, что из-за дефекта плода делается исчезающее малая часть абортов, – сказал Дон. – Аборты мы делаем столетиями, а пренатальное сканирование – лишь последние несколько десятков лет. Инфантицид – другое дело, но…
– Послеродовая депрессия имеет эволюционные корни в признании матери, что у неё недостаточно ресурсов для того, чтобы её данный конкретный отпрыск дожил до репродуктивного возраста, и поэтому мать экономит свои родительские инвестиции, уменьшая возможные потери и не устанавливая тесной эмоциональной связи с младенцем. Как её ни крути, эволюция всё равно сохранит механизмы, которые не всегда ведут к простому увеличению количества отпрысков. Однако даже если исключить аборты, то я по-прежнему думаю, что большая часть разумных цивилизаций столкнётся с очень похожими моральными проблемами в ходе своего развития и увеличения технологического могущества. Я знаю, что в послании драконианцев не упоминается Бог…
– Вот именно, – вставил Дон.
– …но каждой расе, сумевшей прожить достаточно долго, рано или поздно придётся столкнуться с последствиями того, что она начнёт играть его роль.
Уже стемнело; поморгав, включились уличные фонари.
– «Бог» – это очень отягощённое понятие, – сказал он.
– Может быть, но у нас не так много синонимов для этой концепции: если ты определяешь Бога как создателя вселенной, то все расы, живущие достаточно долго, в конце концов становятся Богом.
– Чего?
– Подумай. Когда-нибудь мы научимся имитировать реальность так хорошо, что она станет неотличимой от… собственно, от реальности, правильно?
– Один из моих любимых писателей как-то сказал: «Виртуальная реальность – это не более чем воздушный поцелуй, только сильно раздутый».
Она фыркнула, потом продолжила:
– А достаточно сложная виртуальная реальность будет моделировать живых существ настолько хорошо, что они будут считать, что они и вправду живые.
– Полагаю, так, – сказал он.
– Наверняка. Ты видел игру «The Sims», в которую Карл любит играть? Моделирование реальности, на которое мы способны уже сегодня, поразительно, а ведь цифровыми компьютерами мы пользуемся всего сколько? Шестьдесят пять лет. Вообрази, какую реальность ты сможешь смоделировать, имея в своём распоряжении в тысячу, миллион, миллиард раз большие вычислительные ресурсы – которые у нас, и у любой технологически развитой расы, в конце концов появятся. И снова – где ты проведёшь границу между жизнью и не-жизнью? Какими правами обладают смоделированные формы жизни? С такими моральными проблемами должны будут столкнуться все разумные расы.
К ним приближалась другая пара, тоже, видимо, совершающая прогулку. Дон улыбнулся им, проходя мимо.
– Фактически, – продолжила Сара, – можно утверждать, что существуют кое-какие свидетельства в пользу того, что мы сами – именно такие цифровые модели.
– Я весь внимание.
– В нашей вселенной существует минимально возможное расстояние. Планковская длина: 1,6x10 метров, или 10– 35-20 размера протона; ты не можешь измерить расстояние меньше этого, предположительно, из-за квантовых эффектов.
– Так.
– И, – продолжала она, – если хорошо подумать, то должен существовать и наименьший отрезок времени: раз частица света должна находиться либо в планковской ячейке А, либо в соседней с ней планковской ячейке B, то время, которое требуется ей, чтобы переместиться из одной ячейки в другую – время, за которое фотон перескакивает из этой ячейки планковского размера в ту ячейку планковского размера – это наименьший возможный период времени. И этот период – планковское время – равняется 10– 43 секунды.
– Часы Короткого Сейчас, – скаламбурил Дон
– Именно! Но задумайся о том, что это означает. Мы живём во вселенной, слепленной из маленьких дискретных кусочков пространства, которая стареет на маленькие дискретные кусочки времени за раз – то есть, во вселенной, где существуют пикселы пространства и такты времени. На самом базовом, фундаментальном уровне мы – цифровые существа.
– Квантовая физика не как базовая природа реальности, а как побочный эффект – как это можно назвать? – побочный эффект уровня детализации смоделированного мира. – Он сделал потрясённое лицо. – Круто.
– Спасибо, – сказала она. – Но из этого следует, что наш мир, со всеми его пикселами пространства и времени, может быть ничем иным, как игрой «The Sims» какой-нибудь очень продвинутой цивилизации – а из этого следует, что где-то существует программист.
– Хотел бы я знать адрес его е-мэйла, – сказал Дон. – Я бы обратился за технической поддержкой.
– Ага, только помни, что если сорвёшь печать со вселенной, то лишаешься права на возврат денег. – Они свернули за угол. – И, возвращаясь к вопросу о сотворении вселенных, с помощью ускорителей частиц мы когда-нибудь сможем создавать дочерние вселенные, отпочковывая их от нашей. Конечно, мы не сможем создать полновесную вселенную, со звёздами и галактиками; мы создадим лишь соответствующую сингулярность, как та, из которой наша вселенная получилась в результате Большего Взрыва, а новая вселенная разовьётся из неё сама. Физика утверждает, что такое возможно, и я подозреваю, что практическая реализация – это лишь вопрос времени.