Золотой череп. Острова отверженных
Шрифт:
Их спустили за борт на верёвках и вот уже несколько часов кряду они красили гнилые доски обшивки. Работать приходилось при свете единственного фонаря, да и тот постоянно норовил погаснуть. От напряжения ныли мышцы, от едкого запаха кружилась голова. Утешало лишь одно - в эту ночь все присутствующие на "Пьяном крабе" вкалывали, не покладая рук.
Матросы меняли паруса и снасти, где-то в трюме корабельный плотник конопатил течь, а Сликкер понукал и грязно ругался.
– Сдаётся мне прошлая
– Этот копчёный старик хуже любого эльфа.
Всебор улыбнулся и жадно потянул носом. Они оказались в нелепой и в чём-то даже странной ситуации. Сейбилен находился в полной уверенности, что драгоценная вещь, отправленная в Вирекрею, находится под надёжным присмотром. Король Спумариса, чьи интересы представлял старый дипломат, во всём полагался на Сейбилена, а Всебор и Зубастик доверились распоследнему мерзавцу, который обчистил их карманы, и теперь на баке горланил какую-то похабную песенку.
– "Ситуация хуже некуда, - подумал Всебор.
– И дёрнул же меня чёрт купить ещё бутылку вина. Если б не та бутылка, может, и не проспали бы свою судьбу".
– Хуже всего то, что мы всё ещё в Спумарисе, - словно читая мысли, подытожил Жиль.
– А ведь Сейбилен считает, что мы на "Утренней звезде".
– Не трави душу, - попросил Всебор.
– Сейбилен последний человек, которого я мог подвести, но именно ему достанется по-полной, если выяснится, что мы провалили задание.
– Эх!
– Жиль с размаху бросил кисть в ведро.
– Ты бы о нас прежде подумал. Старикана никто не тронет, хотя бы из уважения к его возрасту, а вот нас...
С палубы послышались шаги, и, запнувшись, Зубастик снова схватился за кисть. Он опасливо поднял глаза и, заметив тень Сликкера с подобострастным усердием принялся втирать вонючую краску в гнилые доски.
– Эй, вы там!
– рявкнул капитан.
– До рассвета пара часов, а вы о каких-то ничтожных делишках щебечите.
– Нам бы помощник не помешал, - задирая голову, крикнул Всебор.
– Вдвоем-то не управимся.
– Что за народ нынче пошёл? Сухопутные душонки, а не люди, - с презрением фыркнул капитан.
– Вам бы у печки сидеть, да бабам помогать.
Сликкер свесился через фальшборт и уставился на Всебора единственным глазом.
– Когда я был в твоём возрасте, за невыполнение приказа, старпом так отходил линьком, что я две недели на спине спать не мог. Но его урок я запомнил на всю жизнь.
В свете масляного фонаря и без того уродливое лицо капитана стало ещё отвратнее. Он напомнил хищника: беспринципного, жестокого и неумолимого. На зловещей физиономии проступили глубокие тени, и Всебору показалось, что доверять этому человеку нельзя было ни в коем случае.
– Ладно, приятель, - оскалился Сликкер.
–
Капитан затопал по палубе и, подвывая себе под нос всю ту же похабную песенку, отправился к камбузу.
– Аж морозом повеяло, - разоткровенничался Жиль.
– Когда он на тебя посмотрел, я подумал, что сейчас по башке треснет.
– Молчал бы, - отмахнулся Всебор.
– Смотри! Все рукава в краске.
Клаус и в самом деле оказался человеком проворным и трудолюбивым. Впрочем, его трудолюбие объяснялось обычным человеческим страхом. Он до смерти боялся капитана и, только заслышав его тяжёлую поступь, начинал работать как угорелый, разбрызгивая краску направо и налево. Иногда Всебору начинало казаться, что этот низкорослый паренёк вполне мог бы управится и в одиночку.
– Эх, ребятки!
– переводя дыхание, бросил Клаус.
– Знали бы вы, какой замечательный человек наш капитан. Не человек, а золото.
– Серьёзно!
– Жиль перестал махать кистью и выпятив зубы растянул губы в улыбке.
– Наверное, и платит хорошо.
– Ну, так, по обычаю!
– закивал Клаус.
– Кому какой процента положен тот так и получает.
– Процент чего?
– Жиль с интересом покосился на Всебора.
– Говорю же по обычаю. Всё зависит от величины добычи.
– Коротышка ощерился щербатым ртом и мечтательно запрокинул голову.
– Вот ежели попадётся торговец со специями или хлопком, то процент исчисляется тюками, а вот если с металлом или камнями...
Клаус неожиданно понял, что сболтнул лишнее и в ужасе захлопал глазами. Он поглядел сначала на Всебора, потом на Жиля, а потом его лицо сморщилось и стало напоминать печёное яблоко.
– Что это я разболтался?
– выдавил коротышка.
– Наверное, перебрал с выпивкой.
– Не беспокойся, все, что ты наболтал, останется между нами, - успокоил Всебор.
– И Жиль тоже будет помалкивать. Верно?
– Я не болтун, - поддержал Зубастик.
– Ну, разве что по дурости ляпну. Да и то...
Клаус нахмурился и, сдвинув брови, отвернулся. Разговаривать ему больше не хотелось, и пока они не закончили работу с килем, коротышка не проронил ни слова.
Едва забрезжил рассвет, их по одному выволокли на палубу. Покраска была ещё не завершена, но у Сликкера явно были другие планы. Он суетился, грязно и бездумно ругался и постоянно вертел, головой приговаривая какие-то заклинания себе под нос. От напряжения старик побледнел, протрезвел, и казалось, даже помолодел, бегая по доскам как ошпаренный.