Золотой истукан (др. изд.)
Шрифт:
Добруджу. Теперь славянами тамошними правит. Без стычек кровавых поладили - славяне рады, что от ромеев избавились. Часть булгар поднялась по Итилю, и сейчас племена идут волна за волной, всю мордву разогнали. А мы, Батбаевы, остались. Может, тоже туда уйдем. Но пока в Тавриде, кочуем, по Бузану - Дон по-алански, по нижней Кубани. Булгары в Хазарской державе - самый крупный, первый народ. Хазар истинных - горсть.
– Однако вы им покорились.
– Считается, что покорились. А так - на свой лад живем. Хазары тоже смесь хуннов с аланами, но в речных долинах сидят. Хлеборобы. Садоводы. Рыболовы. А мы - пастухи, охотники. Хану, бекам своим подчиняемся. Ну, дань кагану хазарскому платим. Каган - из рода тюркских царей Ашина. Потому и сумели хазары нас победить, что тюрки их поддержали. В них большая тюркская примесь. Глянь, вон хазары настоящие.
– Он показал бровями на трех молчаливых мужчин, не спеша проходивших мимо. Скулы острее, халаты пестрее.
– Встань, сыне, возьмись за мешки. Уйдут, - опять дозволю отдыхать.
Поймав недоверчивый взгляд Руслана, он усмехнулся. Да, усмешливый старик, тут ничего не скажешь, только невесело все усмехается.
– Что, дивно: недруг пленного жалеет? Но ведь ты - не железный. Надорвешься, кто купит. Ну, не хмурься. Просто так жалею. Какая мне выгода оттого, что тебя продадут? Я, сыне, и сам… Ладно. Садись. Есть сейчас принесут.
– Хуни, булгаре, козаре… - Руслан вздохнул.
– Еще тюрки какие-то. Поди разберись, сколько вас. Кто это - тюрки? Что за народ? Иной, чем булгаре?
– Не то чтоб иной. Тоже с востока, наших кровей. Язык, считай, один, обычаи сходны. Но позже пришли, лет этак сто пятьдесят назад. Хазары до них нам подчинялись, оттого - не любили, живо с тюрками снюхались. Тюрки сперва побили нас, но потом князь Орхан сплотил всех булгар, скинул тюркскую власть. При хане Кубрате, при тезке моем, - старик горделиво расправил усы, - все степное приволье над морем было нашим. Но умер Кубрат - распалось великое царство. И одолели нас хазары с тюрками.
– А кто аланы?
– Сарматское племя. Народ из степей хорезмийских. Издавна здесь кочуют, с туманных скифских времен. Потому-то у всех крупных рек - названия аланские: Дунай, Днестр, Днепр. От ихнего «дон», то есть поток. Аланы - вроде закваски окрестным народам: во всяком, кто обитает близко к степи, течет боевая аланская кровь. Вся степь к востоку от Дона к приходу хуннов гудела под табунами коней аланских.
– А хуни кто?
– выпытывал Руслан. Залез в чертову пасть - сосчитай, сколько зубов. Узнай, как именуются, который острее. Может, увернешься.: - Слышал я, хуни - самый дикий народ на земле.
Кубрат - оскорбленно: - От кого слыхал?
– От старших. От разных людей. От волхвов.
– Это, сыне, для истинно диких всякое племя, опричь своего, - дикое, темное. Хунны - точнее, хунну - древний народ, сказал Кубрат. Прародители славных степных племен. Многих, ныне - гордых, племен в помине не было, когда пращуры его под этим честным именем пасли стада в дальних синих краях.
… В краях с деревьями с чешуйчатой корой.
С дыханием из острого ветра, слоями подвижных туч, красным песком, на лету хрустящим, белой пылью, до неба вздымающейся.
С заносами из сизого галечника.
С пургою из камней размером с трехлетнего бычка.
С бурей, дождем проливным, с глазом из ясного солнца, со знаком из полной луны.
В краях, где семьдесят речек, с гулом соединившись; где восемьдесят речек, важно и шумно слившись; где девяносто речек, то шагом, то рысью сбежавшись, образуют светлую долину, звенящую, как медь.
Поведешь очами на восток - вдали, как взъерошенный мех на собольей спине, чернеет на горе дремучий лес. Приглядишься к западной стороне - семипроточное море величаво гремит валами. Охватишь взором северную сторону - словно восемь с треском бодающихся быков беломордых, восемь хребтов пятнистых грузно взгромоздились. Глянешь на юг - точно девять жеребцов разъяренных, готовых броситься в драку, девять вершин стоят приосанены.
Не сугробы покрыли равнину - табуны белошерстных лошадей. Не шуга ледяная густо плывет по реке - стада черномастных коров идут по ущелью.
Там вечно кукушки кукуют.
Горлицы нежно воркуют.
Звери фыркают с треском, будто рвут бересту.
Сарычи летают. Петушки порхают. Орлы неустанно парят. Серый журавль за десять дней полета не может достичь края синей долины.
В той синей долине жили пастухи с гладким каменным теменем. С медными лбами, покатыми висками, далеко выступающими скулами. С рысьими глазами. Толстыми губами. Острыми зубами. Сверху сутулые, снизу прямые. С негнущейся шеей, железными плечами, шумно вздыхающей грудью. С руками, похожими на скрученное дерево, ухватистыми ладонями, плотными темными икрами. С неуживчивым нравом, с довольно мрачной внешностью.
Их имя громозвучно мычало на путях-дорогах, слава громогласно ржала на крутых перевалах.
Их стрелы с ревом пробивали семь небес.
В смертоносных мечах отражались губы и зубы юношей, стоявших на противоположной опушке рощи. В наконечниках копий ясно виднелись глаза и брови зрелых девушек, доивших коз на дальнем лугу.
Когда они садились на коней и мчались по степи, их уши звенели, как крылья летящих уток. Воздух сек по лицу, словно бил тальниковыми прутьями. Пар, выдыхаемый конями, превращался в ледяные комья, со свистом разлетавшиеся на расстояние трех дней пути. Копыта откалывали землю и разбрасывали куски на протяжение пятидневного верблюжьего перехода. Кустарники распластывались, как спинные сухожилия. Деревья ложились, как бычьи хвосты.
Когда они бились с врагом, небо колыхалось, точно вода в бурдюке. Земля колебалась, словно трясина зыбкая. Преисподние черные воды расплескивались, как помои в лохани. Валились вершины утесов. Распадались в пыль и золу крутые скалы. Оползнями плыли глинистые горы. Белые облака сбивались в кучу, черные тучи стремительно рассеивались. В смрадном, вихревом, с клочковатыми прядями дыма, низко нависшем желтом небе переворачивались ржавые и щербатые солнце и луна *.
Кубрат не спеша поведал Руслану, как жадные воины южного царства Хань, внезапно напав на степь, уводили скот, обрекая хуннских детей на голодную смерть, и вождь Модэ, созвав степные племена, свирепо обрушился на лукавых китайцев.
Но однажды подкрался враг, недосягаемый ни для мечей зеркальных, ни для стрел, издающих на лету змеиный свист. Усохла степь. В озерах и реках оголилось дно. Луга занесло знойным песком. Зеленые возвышенности превратились в каменистые пустыни. В горах горели леса. Скот вымер. Держава рухнула. Хунны рыдали, как женщины, покидая мертвые долины и холмы.
*По мотивам якутских сказаний.
Часть пастухов, отбиваясь от осмелевших соседей, бросая в пути повозки, раненых, уставших, которые, отдохнув, обживались на новых местах - с тем, чтоб создать иные союзы и затем удивить белый свет неслыханной доблестью, - двинулась солнцу вослед и за три быстротечных года дошла до большой реки. Чудь лесная ее называет Волгой, булгары, хазары - Итилем.