Зонтик для Земли
Шрифт:
Пастухов наклонился к пленнику, вытащил кляп и отбросил его в сторону. Воин, выплевывая изо рта остатки травы, быстро заговорил, сверкая узкими злыми глазами. Михаил Иванович выслушал монгола, поднял руку, призывая его успокоиться, и, интенсивно жестикулируя руками, что-то начал говорить, как бы отвечая на его вопросы.
– Монгол говорит, – комментировал разговор ученого и древнего воина академик Курбанов, – что у Тэмуджина очень сильные и смелые воины; в честном поединке он бы не дал себя связать, и готов сразиться с нашим воином, – то есть, с вами, Остап, чтобы доказать это.
– Ну! – это мы еще посмотрим! – задиристо ответил Остап. – Подумаешь, вояка двенадцатого века!
– И еще: Михаил Иванович попросил этого смелого воина рассказать о судьбе нашего Константина. Нашего друга поймали арканом, то есть веревкой, которой сейчас связан монгол, и повезли в улус Тэмуджина, а его, – Курбанов указал на воина, – оставили вылавливать нас; также он сказал, что проводит нас к месту стоянки улуса, если мы развяжем его.
– Мы его развяжем, а он сбежит, – поминай, как звали, да еще своих друзей, вооруженных до зубов, позовет, – кипятился Остап. – Смотри, какой смелый! Сразиться он со мной хочет! Давайте, развязывайте, – я ему покажу, где раки зимуют!
– Успокойтесь, Остап! – Курбанов положил руку на плече молодого человека. – Драться с ним не стоит, а как проводник, он нам, несомненно, нужен, – без проводника мы до улуса Тэмуджина не дойдем: нас просто выловят поодиночке, а хуже того, перебьют из луков. Поймите, только добравшись до лагеря Тэмуджина, мы сможем освободить Константина, да и следы студента Чингиса, я уверен, тоже ведут туда. Доблестного воина придется освобождать, извинятся перед ним и коленопреклоненно просить сопроводить к своему шефу. Так вот, студенты!
– Позвольте, коллега, – обратился Курбанов к Пастухову, – поговорить с нашим гостем.
– Извольте, коллега!
Курбанов присел возле связанного пленника и, задавая какие-то вопросы, развязал ему руки. Воин, растирая затекшие конечности, внимательно слушал академика, кивая головой в знак согласия. Алим Гургенович еще долго что-то рассказывал монголу, указывая руками то на сопки, то на солнечное небо, а потом, незаметно кивнув своим товарищам, развязал пленнику ноги.
Монгол потер ноги ладонями рук, встал, подошел к Остапу, уткнулся носом в его плече и что-то сказал.
– Он сказал, что друг Тэмуджина – его друг! – перевел Курбанов. – А жест с носом, – знак братания у древних монголов.
– Ну, раз так, то и он мой брат навеки! – засмеялся Остап и тоже уткнулся носом в плечо воина.
– Зовут его Шогур, он воин боевого улуса Тэмуджина, и будет нашим проводником, – продолжал академик. – А сейчас, Остап, вы отправитесь с нашим другом за его боевым конем. Будьте осторожны, – это на всякий случай, но, насколько я знаю, древние монголы клятв не нарушают, – а вы теперь его брат. Только есть одна деталь, – засмеялся академик, – наш новый друг просил никому не говорить о своем позорном пленении, – боится насмешек со стороны сослуживцев. Ну, прямо, детский сад! Я пообещал сказать в улусе, что это он нас пленил и по нашей просьбе привел в лагерь.
– Ладно, скажем, что так и было! А то зашугают старики "салагу". И у них в "армаде" дедовщина! – весело сказал Остап и жестом пригласил нового брата: пошли, мол, за конем!
Остап с Шогуром отправились за конем, а Юрий Озеран, в некотором отдалении, незаметно последовал за ними, – он решил прикрыть Остапа в случае непредвиденных обстоятельств. Но все обошлось благополучно: оба названных брата через полчаса вернулись верхом, – Остап сидел позади монгола, держась за его пояс.
Оба академика восторженно осматривали боевого монгольского коня.
– Вы посмотрите, Михаил Иванович: к седлу привязаны два лука; у каждого конного воина в войске Чингисхана, заметьте, коллега, у каждого! должно быть два лука и три колчана, – по тридцать стрел в каждом. Стрелы были разного назначения: бронебойные, с усиленным наконечником из кованой стали, такие стрелы пробивали кольчугу противника с расстояния до ста метров, с плоскими облегченными наконечниками для поражения пехоты, и легкие для охоты на птиц и мелких зверей.
– Да, Алим Гургенович, здесь мы видим классическое вооружение и экипировку монгольского воина: и аркан, – Пастухов указал на веревку, которой недавно был связан владелец коня, – и сабля, и два лука, три колчана со стрелами, кожаный шлем с броней, высокие мягкие сапоги.
– Снимайте все крупным планом, коллега, – это будет бесценный материал, – обратился Пастухов к Озерану, который с видеокамерой в руках подошел к академикам.
Курбанов долго беседовал с монголом Шогуром, делая пометки на карте, а затем распорядился готовиться в дорогу. Воин, за несколько часов пребывания в лагере путешественников, вполне освоился со своим новым положением, и активно принимал участие в подготовке к дальнейшему походу: по совету Шогура весь багаж погрузили на коня, – для этого воин связал веревками по две дорожные сумки и повесил их на спину скакуна. Монгол охотно общался на родном языке с Курбановым, Пастуховым и Юрием Озераном, который, пользуясь уникальным случаем, не упускал ни единой возможности поговорить с живым носителем древнего языка и приумножить свои познания. Наконец, все приготовления были завершены и люди отправились в путь. Впереди шли Остап и Шогур, который ни на шаг не отходил от своего названного брата и все время что-то ему рассказывал на своем древнем языке; Остап ничего из сказанного не понимал, но ощущал доброжелательность и чистосердечность нового друга, и в знак согласия кивал головой. Видимо, проводник очень хорошо знал местность: примерно через час движения по густой траве и бездорожью, они вышли на широкую, сравнительно ровную тропу, по которой и продолжили дальнейший путь. Извилистая дорога то спускалась с пригорка вниз, то петляла между сопками и зарослями кустарников и деревьев, то поднималась на возвышенность и снова сбегала в ложбину.
Шогур, односторонне беседуя с названным братом, тем не менее, зорко вглядывался в окрестности и прислушивался к многочисленным звукам, – он знал, что враги могут появиться в любой момент и всегда был наготове; вдруг он остановился, поднял вверх левую руку и упал на дорогу, его конь, который двигался за ним, моментально последовал примеру своего хозяина, сделали это и все остальные путники, – перед началом Курбанов оповестил участников экспедиции об условном знаке. Монгол, натянув тетиву лука, всматривался в пригорок, на который поднималась тропа, и из-за которого уже был слышен топот копыт.
Остальное произошло в одну секунду: вдруг из-за пригорка появился конь с всадником, засвистела стрела, – это Шогур отпустил натянутую тетиву лука, – и всадник, пронзенный стрелой насквозь, рухнул на землю.
Монгол приложил ухо к земле и, не услышав ничего подозрительного, встал на ноги и поднял правую руку, – это был сигнал «Опасность миновала!», и путники, поднявшись с земли, устремились к поверженному всаднику, – он был мертв.
– Зачем ты его убил? – спросил воина Курбанов.