Зверь
Шрифт:
– Не надо это есть, - сказал Эеншард, забирая у мальчика льва.
– Вспомнил! – воскликнул ребенок. – Ты плинц-шакал!
Эеншард растерянно моргнул, понимая, что его явно не хотели оскорбить, а ляпнули глупость, но ведь кто-то эту глупость озвучил в этих покоях.
– С чего ты так решил?
– Так говорил Эласт.
– Эраст? – удивился Эеншард.
Он поверил бы, скажи нечто подобное Шадиф, Эймар, сам отец или, на худой конец, горе-наставник этого мальца, но убитый в этих стенах Эраст никогда не мог сказать о нем ничего подобного.
– Ты ничего не путаешь?
– Что путать? Эласт был хороший. Я люблю Эласта. Жалко, что его убила война.
– Жалко, - прошептал эхом Эеншард, не желая рассказывать ребенку кто, как и где убил их брата. – Давай лучше поиграем.
Эеншард оглядел все, что валялось на ковре и замер. Ему стало дурно, от вида старой деревянной башенки. Эту фигурку они, будучи маленькими, использовали как обозначение крепости, когда подросли, нашли ей иной применение. Дно этой башенки вынималось словно пробка, тогда в башню можно было спрятать тайное послание. Они с Шардаром порою писали друг другу записки. Если башня была пуста, резные борозды башни совпадали, одной линией переходя с бока башни на дно, если же в башне пряталась записка, линии не совпадали.
Они не совпадали прямо сейчас! Похолодевшей рукой Эеншард взял башенку в руку. Она легко уместилась в его большую ладонь. Осмотрев ее, Эеншард в очередной раз убедился, что дно действительно смещено, а маленький ребенок никак не мог этого сделать.
Артас когда-то пытался и в пять, и в шесть, и даже в семь лет достать дно. Ему это не удавалось, лишь в восемь лет он смог это сделать, а значит или кто-то зло шутил, или это было просто совпадение.
Недолго думая, Эеншард вскрыл башню, и ему стало совсем дурно. Внутри лежала записка.
Быстро достав ее, он развернул лист, сложенный во много раз.
Это не было далеким письмом из прошлого. На бумаге ровные буквы говорили, что писал Артас, писал неспешно и вдумчиво:
«Если ты читаешь это письмо, то меня, скорее всего, уже нет в живых. Не знаю, почему тебя все еще нет, но очень надеюсь, что Эймар не отправил за тобой убийц, и твое тело не лежит в какой-нибудь яме. Я уверен, что ты вернешься и обязательно догадаешься, где я мог оставить тебе послание.
Эймар утверждает, что ты предатель и дезертир, вернее, он высказал такое предположение, явно стараясь подобную мысль вложить мне с Эрастом в голову. Я сделал вид, что поверил.
Твоих бумаг почему-то нигде нет. Как я понимаю, их продал кто-то из твоих людей, иного просто не дано. Кому верить из твоих генералов, я не знаю. Они утверждают разные вещи. Кто-то, несомненно, говорит правду, но я не могу определить, кто, потому не верю никому.
Ясно только одно: меня постараются убить прямо в бою. Я сделаю все, чтобы этого не случилось, и если меня все же нет – знай: это сделал тот, от кого я этого точно не ждал. Другого я просто не подпущу к себе достаточно близко, чтобы можно было нанести удар. Выясни, кто это, потому что следующим он убьет тебя.
Я оставляю тебе все свои бумаги. В моей спальне есть потайной сейф. Открыть его можно только если одновременно нажать на третий желтоватый камень и белый на два выше него. Счет вести от южного угла к книжному стеллажу.
Им ты можешь верить, и помни, если меня нет, только ты можешь стать королем, иного Шардар не простил бы нам»
Подписи у письма не было, да и она не была нужна. Все было и так понятно.
– Что это? – спросил Дерша.
Он встал и подошел к мужчине.
– А это глупости из моего детства, - признался Эеншард, спешно складывая записку, чтобы ребенок ничего не успел подсмотреть.
Он спрятал записку во внутренний карман жилета, вновь закрыл башенку и спросил у мальчика:
– А где твой наставник?
– Не знаю, был тут, потом пошел куда-то, наверно, опять служанку толкает в нашей учебной комнате.
Эеншард выдохнул, идти и смотреть, как кто-то развлекается с кем-то на столе, ему не хотелось, потому он решил все же отложить свой поход в спальню Артаса и действительно поиграть с младшим братом, главное было не увлечься и не начать строить из деревянных фигурок план атаки на Эдиф.
– Огонь-баба, - довольно бормотал наставник, возвращаясь в комнату младшего принца, и тут же замер, видя мужчину, сидевшего на ковре.
– Кажется, мне пора, - сказал Эеншард, вставая.
Он растрепал черные волосы мальчишки и словно случайно развалил выстроенное на ковре построение деревянных зверей.
Дерша недовольно и обиженно пискнул, прикрывая от колена брата свою армию деревянных львов, но ее Эеншард не собирался трогать.
Молча он подошел к двери, схватил долговязого наставника за жилет и силой вытащил в коридор.
– Ваше Высочество, я…
Но Эеншард не стал слушать мужчину. Резким движением он подставил свое предплечье к глотке собеседника и буквально оперся на него, заставляя захрипеть.
Второй рукой он тут же поймал выпуклость штанов меж ног мужчины и сильно сжал, чувствуя, как тот попытался дернуться, но только вновь что-то прохрипел.
– Если ты еще раз оставишь моего обрата одного, я оставлю твой стручок болтаться в гордом одиночестве, ясно? – скалясь, прошептал Эеншард.
Он отступил, отпуская мужчину, но прежде, чем наставник ответил, принц резко ударил его кулаком по лицу, впечатывая в стену. Нос под его рукой хрустнул, а мужчина просто осел на пол, закрывая окровавленное лицо руками.
Эеншарду казалось, что он сломал фарфоровую куклу. Мгновение назад ему впервые в жизни хотелось убить соотечественника, а теперь он равнодушно смотрел на него сверху вниз.
– Если ты собираешься вызвать меня на бой, у тебя есть шанс это сделать прямо сейчас, - произнес он холодно, учитывая теоретическое право оскорбленного.
В ответ ему что-то невнятно промычали. Это все раздражало Эеншарда, потому он поспешил уйти. Он прекрасно понимал, что этот человек никогда не вел бы себя так, если не знал, что ему ничего за это не будет. Видимо, для всех во дворце судьба младшего принца, да и многих других, была предрешена.