Зверь
Шрифт:
– Сбегай за Шанрехом, - прошептал Эеншард, спускаясь в подземный переход в северное крыло. – Надеюсь, он еще не покинул столицу.
Эрт только кивнул и умчался в ином направлении. Он был знаком с военным врачом и товарищем старших братьев, к тому же знал, где именно его искать.
Эеншарду оставалось лишь отнести мальчишку в свою спальню и надеяться, что он будет в безопасности хотя бы там.
– Это невозможно, - однозначно заявил Шанрех, отступив от постели, на которой лежал мальчишка.
У Кранта был сильный жанр. Раны обработали и закрыли влажной материей вместо повязки.
– За три дня тебе никто не поставит его на ноги, - уверенно сообщил врач. – Вернее, поставить-то можно, но ни о какой боеспособности речи быть не может. В лучшем случае у него спадет жар.
Эеншард, стоявший у окна, молчал. Скрестив руки у груди, он только хмурился, понимая, что мужчина прав.
– Попробуй поговорить с главным жрецом, а если нет…
Он замолк, видя, как изменился взгляд принца.
– Ладно, я ухожу. Что делать с ним, ты понял. Поручи это кому-нибудь из слуг, а лучше кому-нибудь из женщин.
Забрав свою странную сумку в виде небольшого ящика на ремне, мужчина поспешил к дверям.
– Спасибо, - сказал, наконец, Эеншард.
– Это мог сделать любой врач, - пожал плечами Шанрех.
Он вновь посмотрел на Эеншарда, подумал немного, но ничего не сказав, вышел.
Третий принц тем временем хмурился и думал, что хуже: погибнуть на инициации, потерять все, став одним из служителей храма, или получить отсрочку на год?
Немного подумав, Эеншард поручил заботу о брате Улии и отправился в храм. Шанрех однозначно был прав, единственное, что принц мог сделать для брата, - это выбить отсрочку, дозволенную законом.
Жрец, худой бледный мужчина, словно ждал его. Он смотрел куда-то мимо Эеншарда, пока принц говорил, а потом холодно заявил:
– Я ничем не могу вам помочь.
Только теперь он взглянул собеседнику в глаза, странно оскалился и продолжил:
– Во-первых, просить отсрочку может отец или опекун, а, насколько мне известно, Его Величество здоров, а значит, ни о какой опеке и речи быть не может. Во-вторых, - мужчина резко перешел на шепот, - ваш брат запретил мне даже говорить с вами, а я дорожу своим положением и не хочу его терять при Эймаре третьем.
– По-вашему, мальчишка должен умереть только потому, что вашей заднице будет мягче сидеть? – сквозь зубы прошипел Эеншард.
– Вы забываетесь!
– Это вы забываете, кому служите! – рявкнул Эеншард, указывая на статую Бога. – Вот он, ваш повелитель, и он требует от вас защищать права тех, кто может нести его знамя в мире людей!
Жрец презрительно фыркнул.
– Для человека, прошедшего испытание только потому, что один из львов был опоен ядом, вы слишком пафосно выражаетесь. Подите вон, Ваше Высочество третий принц, и радуйтесь, что ваш брат защищает вас.
Развернувшись спиной, жрец пошел прочь.
Эеншарда буквально потрясывало от гнева. Выходило, Эймар был в сговоре с религиозной ветвью местной власти, и с самого начала собирался убить Кранта. Осознание этого заставило его быстро вернуться во дворец и сразу же направится в кабинет наследника.
Без стука он зашел к брату, буквально отодвинув мальчика-слугу, что пытался его остановить.
Эймар, посмотрел на него, затем на министра, сидевшего в кресле, медленно встал и спокойно произнес:
– Оставьте нас, сир, продолжим завтра. Мне, кажется, надо поговорить с братом.
Министру оставалось только почтительно поклониться и выйти, на ходу растерянно осмотрев Эеншарда. Принц был уже заметно растрепан, на белой рубашке виднелись следы крови. Он даже не подумал о том, что стоит переодеться и, хмурясь, смотрел на Эймара.
– Ты успел добежать до храма? – спросил наследник, улыбаясь, как только они остались вдвоем. – Устал? Может, воды?
– Прекрати! Ты обещал сохранить им жизнь!
– Я? – наследник откровенно удивился. – Я обещал подумать, и решил, что Эрт может жить, а вот Крант вырастет в еще одного Артаса, поэтому он мне не нужен. Хочет жить - пусть сгниет в красной мантии от старости, без прав на власть.
Эеншард оскалился. Он никогда прежде не думал, что эта древняя традиция может стать столь страшным оружием. Каждый эштарский мальчик должен был доказать, что может быть воином, тем самым защитить свои права на имущество, власть и женщин, а если нет, то или умереть сразу или стать одним из жрецов, без права на еще один шанс. Эеншарду всегда казалось, что для по-настоящему слабых это действительно выход и надежный способ иметь кров и пищу, но Крант никак не заслуживал подобного. При всей его нелюбви к боям, он был достаточно силен. Волк мог его ранить, укусить, как укусил он когда-то самого Эеншарда, оставив тот шрам на запястье. Шадиф тогда долго смеялся, а маленькому принцу было обидно, теперь же он понимал, что все это мелочи. Крант убил бы волка и получил свои права, но он был так же умен, как его единокровный брат.
Скалясь, Эеншард все же спросил:
– Значит, ты признаешь, что убил Артаса?
Эймар рассмеялся и внезапно выхватил меч. Эеншард быстро отступил и тут же уперся в стену, поспешно понимая, что, думая о Кранте, совсем забыл о себе и явился сюда безоружным.
Наследник смеялся, лезвие меча почти касалось шеи Эеншарда.
– Я отвечу на твой вопрос, - сказал он. – Я вообще расскажу тебе очень многое, если ты закроешь свой рот и будешь безропотно слушаться.
Эймар приблизился, медленно поворачивая меч и касаясь шеи, но не раня ее. Он улыбался так же зловеще, как делал это их отец. Он оказался совсем рядом, внимательно посмотрел Эеншарду в глаза, и только потом заговорил:
– Артаса убил не я, хотя, конечно, я приложил к этому руку. Его убил Эраст!
Губы Эеншарда дрогнули, и это развеселило наследника еще больше.
– Я пообещал ему, что позволю править захваченным Фретом, если он убьет Артаса, и этот мальчишка поверил, а потом подкупленный врач отрезал ему ногу вместо того, чтобы ее лечить, сделав все так, чтобы никто не сомневался в правильности его решения. Оставалось только шепнуть отцу на ухо пару слов, и Шардар прирезал его как щенка, а я просто убрал исполнителя грязной работы. Злишься? Злись, ты должен сейчас злиться, только не двигайся, а то рука моя может дрогнуть.