Звезда упала
Шрифт:
Надзирающий за работой немец посмотрел на часы, пронзительно засвистел в металлический, висевший на груди свисток.
Надя с облегчением распрямилась. Рабочий день окончен, на сегодня всё. Скоро она дойдёт до дома, увидит Алёшу.
Работницы потянулись к выходу.
Шли мимо сложенной готовой продукции — штабелями уложенных свежеобструганных некрашеных гробов.
На улице сгущалась тьма.
Надя теперь вообще не видела дневного света, начинала работу затемно, заканчивала вечером, по пустынным мрачным улицам спешила домой.
Случалось, что заставала Алёшу ещё неспящим, тогда у них выпадали редкие минуты счастья, всё забывалось, накопленная за длинный день усталость незаметно рассасывалась. Ради этих минут стоило жить, всё можно было вытерпеть ради них.
Надя вошла в квартиру, проследовала в самый конец длинного коридора. Там для порядка постучала в дверь, не дожидаясь ответа, открыла её и шагнула через порог. Картина, которая бросилась ей в глаза, тут же заставила её улыбнуться.
Спиной к ней сидела Ирина Семёновна, играла с Алёшей в ладушки.
— Ты, Нина? — не оборачиваясь, спросила она.
— Я, Ирина Семёновна, — откликнулась Надя.
Алёша уже обрадованно тянулся к ней. Надя поставила сумку, подбежала, подхватила мальчика на руки, расцеловала нежное смеющееся личико.
— Ну как вы тут без меня? — спросила, сияя глазами. — Справляетесь?
— Всё хорошо, Нин, не волнуйся, — в свою очередь улыбнулась соседка. — Видишь, мы вот тут в ладушки играем. Всё у нас хорошо…
Надя знала, чего стоит это «хорошо». У Ирины Семёновны было сильное сужение артерий на ногах, она еле ходила, часто не могла спать из-за постоянных болей.
— Спасибо вам огромное, Ирина Семёновна, что бы я без вас делала…
— Ладно тебе, — отмахнулась соседка, — мне он сам помогает. Я прямо сердцем оттаяла…
— А я банку консервов получила, — спохватилась Надя. — На фабрике давали. Вместо зарплаты. Сейчас суп сварю, есть будем!..
Она бережно посадила Алёшу обратно на диван и выбежала из комнаты — откуда только энергия появилась.
Алёше это быстрое Надино исчезновение активно не понравилось. Он скривил рожицу, готовясь зареветь. Другого способа воздействия на мир пока у него не было.
— Ты чего это? — строго сказала ему Ирина Семёновна. — А ну не реветь! Мамка пошла ужин готовить. Сейчас кушать будем!.. Кушать,понимаешь?
Алёша понял. Это было хорошее слово. Вкусное, пахнущее, ароматное. Он тут же передумал плакать, снова улыбнулся во весь свой беззубый рот.
Глава 39
РАНЕНЫЙ
Месяц набегал на месяц, в заботах и тревогах незаметно пролетел год. Иногда до Веры доходили слухи о победах Красной армии, о наступлениях по всем фронтам, но в самом Дарьино ничего не менялось, разве что начались серьёзные перебои с продовольствием да всё ожесточённей поджимал тонкие губы Карл Нагель.
В январе сорок четвёртого пропал переводчик Клаус, был послан в город с важным поручением и не вернулся. Поднялся переполох, в конце концов, нашли брошенную машину, ту самую, на которой когда-то разъезжал Генрих. Пассажиры вместе с водителем исчезли бесследно.
Вера, однако, знала, что Клауса и шофёра Пауля захватили партизаны, сама передавала им информацию об этой поездке. Клаус вёз важную документацию, его нельзя было упустить ни в коем случае. Васёк рассказал, что обоих вроде бы долго допрашивали, а потом расстреляли.
Вере не было жалко Клауса, подлая душонка, всегда он чем-то напоминал ей питающегося падалью шакала, про которого она когда-то читала в книжке. Там ещё была очень выразительная картинка, которая запомнилась ей с детства, вызывала отвращение.
А вот Пауля она жалела — простой услужливый парень всегда выказывал доброту и сочувствие по отношению к ней. Сама удивлялась этим своим мыслям, ведь всё равно он враг, немец, как можно о нём думать хорошо?..
К счастью, никто с ней не связывал подобные происшествия, напротив, недоверчивый, нервничающий, постоянно срывающийся теперь на крик Карл Нагель поручал ей всё больше, заваливал работой так, что она сидела без продыха.
Однажды в марте, поздним вечером, когда Вера уже собиралась спать, в дверь осторожно постучали. Она подошла к двери, прислушалась.
— Кто?
Ответил низкий мужской голос:
— Хозяйка, крыльцо поправить не надо? Смотрю, давно не чинено.
— Почём возьмёшь? — замирая, спросила Вера.
Диалог был паролем, который она давным-давно знала, но который ни разу пока не довелось применить.
— Сойдёмся, довольна будешь! — пробасил голос.
Всё правильно, слово в слово.
Вера открыла дверь, в дом быстро вошло несколько человек, осторожно внесли тяжело раненного молодого парня.
— Вот сюда кладите, — суетилась Вера. — Телогрейку с него снимите…
К ней шагнул невысокий крепкий мужчина средних лет.
— Здравствуй, Вера, я, значит, Тимофеевский, — сказал он. — Вот и встретились. Вот ты, значит, какая…
Они оценивающе посмотрели друг на друга. Хотя постоянно сотрудничали уже не первый год, но были знакомы только понаслышке, никогда не виделись.
— Что случилось? — спросила Вера, кивая на раненого.