Звездные флибустьеры

Лещенко Владимир

– Ну конечно! – озлился Шанно. Южане всегда считали себя пупом вселенной. Они и раньше торговали нами как скотом, и сейчас делают то же самое, ругая никконцев. Хотя при Аригато как раз больше благоволили им. Да – конечно, – продолжил он после паузы, – южане в чем-то правы, и Аригато делала все это чтобы ловчее нас ограбить. Да – Эяллу как это по ученому говорят эксплуатировали, вывозили алмазы, древесину, редкие металлы и камни. Да – нами правили назначенные Аригато люди. Но взамен мы получили великое благо – нормальную жизнь без войн и резни. Мы получили путь к звездам и знание того, что мы – часть великой звездной семьи Человечества... – Все это кануло в прошлое.

Сейчас мы топим друг друга в собственной крови. С другой стороны – если бы не учился – я не сделал то что сделал, – вновь размышлял Шанно вслух. Но скажу честно – мне не раз приходила мысль – отправится на Каитто и втереться в какой-нибудь рабский караван – только бы убраться вон из этого кровавого болота.

Солнце склонилось к закату, и небо приобрело кроваво-красный оттенок, словно предвещая завтрашние муки.

– Нас что-нибудь может спасти? – осведомился Антон у Шанно.

– Нам уже ничего не поможет. Приготовься к неизбежному, чужак, как приготовился я. Хотя – я по крайней мере страдаю за зло, которое причинил, а ты – за то добро, которое сотворил.

– За зло?

– Да – и справедливо! – с горечью отозвался Шанно. Лет семь назад, еще в начале нынешней войны, мы убили сразу тысяч пять торике. Вначале мы объявили что должен состояться большой праздник в честь всеобщего перемирия. Наши безоружные посланцы с ветвью мира ходили по деревням и приглашали самых уважаемых людей, говорили что хотим заключить вечный мир. Самое интересное – многие поверили: вожди, жрецы, старейшины. Ну, как можно было упустить возможность обезглавить врага одним махом? У нас было припрятано две дюжины шестиствольных пулеметов – одни из последних нормально работающих тяжелых пулеметов в стране... – усмехнулся он. Как только торике заполнили старый стадион, мы открыли огонь. Там было много детей – люди приходили семьями. Когда у нас кончились патроны, мы пошли на них с дубинами и мечами... Потом мы не знали что делать с таким количеством трупов – туда слетелись саванги и корди со всех джунглей. В городе воняло так что до сих пор тошнит… – голос его понизился до трагического шепота. Так что я по совести не должен возражать против того, что меня сварят заживо.

– Вы... командовали пулеметчиками? – спросил пораженный догадкой Антон.

– Хуже, – ответил Шанно. – Я придумал этот план.

Скирову оставалось лишь радоваться, что он не видит в полутьме выражения лица тысячника.

– Да, – без тени усмешки продолжил Шанно. Теперь так никто бы не поступил – боеприпасы слишком дороги. Сейчас разбивают головы дубинками, сажают на кол – или вообще хоронят живьем. Еще вот головы иногда рубят – чтобы выставить для устрашения врагов на шесте.

Я вот еще помню когда в некоторых городах иногда подавалось электричество – а мои солдаты даже не знают что это такое.

Давай спать, друг… Завтра у нас трудный день…

Антон закрыл глаза, в которые била луна – он уже не мог вспомнить – какая.

Завтра это и случится...

Нет, он ни о чем не сожалел, но ему было страшно. Антон попытался было не думать о предстоящей неизбежной смерти, но это оказалось невозможно. Как именно проклятый Фойриппо намерен с ним расправиться?

– Просыпайся, муженёк! – прозвучали сказанные с грубой насмешкой слова.

Подняв голову, он обнаружил стоявшую у самой клетки Айнур.

Антон пошевелился, попробовал встать, но сморщился от боли и невольно опустился на колени.

Айнур стояла широко расставив ноги. Губы сурово сжаты, ладонь лежит на рукоятке отцовского «мазетти», засунутого за пояс.

– Мы уходим на рассвете, – сказала Айнур. – Я увожу «Беглец» обратно к Каитто. Нужно принимать дела отца, утрясти все формальности с моим местом в Совете Меченосцев...

– А как насчет всего остального? Меня, например? – спросил Антон почти серьезно.

– Сделка пошла ко всем чертям. Мало того что пришлось отдать этому обезьяньему вождю все оружие в виде компенсации, так еще теперь потребуется черте сколько времени, чтобы наловить рейси, которых ты выпустил... – словно не слыша его слов сообщила Айнур.

– Неплохо... – сказал Антон и замолк, не зная, что можно добавить. – Что-нибудь еще?

– Да, – ответила Айнур, и губы у нее задрожали. – Вчера вечером я похоронила отца. Сожгла на погребальном костре – как положено в нашей семье, и отдала пепел четырем стихиям. Не будь ты моим мужем, на том же костре сгорел бы и ты, но традиции не разрешают казнить членов семьи на похоронах – даже если они убийцы.

– Я не хотел убивать его – я метил в дикаря, – сообщил Антон, и поразился – насколько фальшиво и жалко прозвучали его оправдания.

Айнур зашипела.

– Хоть перед смертью мог бы не врать – я ведь знаю, как ты кидаешь ножи! И добавила:

– Жаль, что я не смогу увидеть как ты умрешь.

– Так вот, значит как, – Антон постарался не выдать страха. – Я конечно не думал что ты поможешь мне выбраться...

– Даже если бы хотела, я не в силах это сделать, – торопливо произнесла она. Ты покушался на вождя, ты осквернил обряд, ты убил гостя на земле хозяина, ты еще нарушил кучу всяких дикарских законов и правил. А главное, – она зло и горько усмехнулась – ты замахнулся на их прибыль. И знаешь – я довольна, что ты будешь страдать перед тем как подохнешь! Если они выполнят ритуал должным образом, ты проживешь дня три... А в конце будешь не хуже хорошо приготовленного кролика! Без кожи, без языка, без яиц...

– В этом выражается твоя огромная любовь ко мне? – с холодным сарказмом пожал печами Антон.

– Ублюдок! – прошипела Айнур сквозь зубы. Как я рада что ты христианин и не сможешь убить себя!

– Может быть я и ублюдок. А ты в таком случае кто – жена ублюдка? Кто говорил – муж принадлежит жене а жена мужу?

– Я никому не принадлежу, кроме самой себя! – отрезала она.

– Сколько времени ты думала поиграть со мной еще? И куда девала бы когда я тебе надоел? На рынок отвела бы, или на корм корнеротам пустила? – растянув губы в злую улыбку отчаяния, пробормотал Антон.

– А иди ты на х…! – выкрикнула Айнур и отвернулась.

Антону удалось заметить под темными очками слезы.

– Мне казалось, ты меня любишь! – сказала Айнур, нижняя губа у нее при этом дрожала. – По– настоящему… Я знаю, ты не веришь мне, но я на самом деле ни кого так не любила, как тебя!

– Смешно, – перебил ее Антон, ухватившись за прутья клетки. – Меня собираются освежевать живьем, а ты что-то о любви твердишь!

Айнур заколебалась.

– Я же говорю, вытащить тебя невозможно.

– Можно подумать, ты пыталась!

Что-то дрогнуло в ее лице.

– Да, да – пыталась! Ты убил моего отца а я вот… – О Антон… – Айнур подошла к клетке, подняла очки и положила ладонь ему на руку, вцепившуюся в прут. Глаза оказались бездонными, как воды горного озера. Слеза упала с ресниц... – Почему ты не мог подождать? Через два-три года у нас было бы достаточно денег, чтобы роскошно жить где-нибудь в Леоне или Новом Сингапуре до конца дней. Внукам бы осталось!