Звездолет с перебитым крылом
Шрифт:
— А может, это снежные люди? — спрашивал Кот. — Решили выйти к нам, познакомиться… Хотя нет, не снежные — они же не лохматые. Ну, тогда да, американские шпионы. Или снежные люди, или американские шпионы — одно из двух.
Умничал. А я не люблю, когда кто-то умничает слишком нагло. Поэтому с Котовым я стал спорить.
— А почему не шпионы? — спрашивал я в ответ. — Запросто и шпионы могут быть. Дети всегда шпионами были, это же удобно.
— Когда это дети шпионами были?
— Всегда, — уверенно ответил я. — Когда хочешь…
Хотя, если честно, так сразу…
— «Неуловимые мстители», — пришел на помощь Дюшка. — Во второй части они как раз этим и занимались, Валерка у полковника Кудасова карту добывал.
— А в первой Данька у атамана Бурнаша, — напомнил я.
— Так это кино…
— А «Иваново детство»? — Дюшка поправил на плече винтовку. — Там что, тоже вранье?
— Я не говорил, что вранье, просто непонятно, зачем детей посылать? Не война же…
Тут я с Котовым согласен был.
— А пришельцы? Ладно, со шпионами убедили. Они проникли, чтобы следить за Соленым Бором. Но пришельцы-то? Вы ездили на подрывное поле и видели там вымерзшее кольцо?
— Там действительно странная яма, — заметил я.
— Да какая странная?! — Котов даже по лбу себя стукнул. — Обычная дегтярная яма. Аптеку на Советской знаете? Там шиповник принимают. А еще там делают мазь из дегтя.
— Эта яма была слишком ровной, — сказал я. — И гладкой.
— Хорошо. Пришельцам-то что у нас делать?
— Тоже за Соленым Бором наблюдать, — немедленно ответил Дюшка. — Там как раз занимаются ближним космосом…
— С этим все ясно. — Котов кивнул на Дюшку. — Но вот уж не думал, что ты, Вадим, такая деревенщина. Как увидели незнакомых, кто хоть чуть непохож, так сразу и поплыли…
— Зачем тогда сам пошел? — спросил я. — Ну мы понятно, деревенщина, а ты? Ты такой умный и благоразумный…
— Да мне объектив надо испытать, — тут же отоврался Котов. — Отсылали на ремонт, теперь надо проверить на длинных фокусах.
Мы продвигались вдоль берега по тропке, протоптанной козами. За лугами тропка сузилась, но совсем не исчезла и вела до места, где в Соть впадала Номжа.
Номжа речка небольшая, чуть шире Сендеги и тоже из болот течет, и цвета — как цикорий из банки, черно-красного. Сюда рыбаки часто ходят, через Номжу здесь перекинуты две жерди, по ним и перебрались. А Котов чуть не навернулся.
За устьем Номжи начинался намытый половодьем пляж с красивым сухим деревом, с этого места Котов начал снимать.
— Осторожно дальше надо идти, — напомнил Дюшка. — Они уже тут рядом!
— Они уже тут рядом, смените мне пеленки… — передразнил Котов.
Но мы все равно стали пробираться осторожнее. Берег Соти здесь был волнистый, то задирался, то до самой воды съезжал, шагали от дерева до дерева, Котов высовывался из-за сосен со своим дальнобойным объективом и смотрел в него, иногда фотографировал лес и реку. И, к неудовольствию Дюшки, первым пришельцев заметил он.
— Ага, вижу, — сказал Котов и щелкнул «Зенитом». — Сидят возле костра и… Сидят возле костра.
Анна и ее брат действительно жгли костер и сидели рядом. Недалеко от реки, берег низкий, поросший травкой, почти равномерная круглая поляна. Ничего не готовили, сидели и смотрели в огонь. Слева из кустов торчал угол палатки.
Котов прицелился и щелкнул еще раз.
— И что? — спросил он. — Вот пришли, увидели, что дальше?
— Надо понаблюдать, — предложил Дюшка.
— Давайте лучше познакомимся, — в ответ предложил я. — Сделаем вид, что гуляем…
— Ага, — ухмыльнулся Котов. — С фотоаппаратом и винтовкой.
— Надо занять позицию поудобнее и понаблюдать подольше.
— Да почему не познакомиться? — не понимал я. — Что тут…
Котов снова щелкнул затвором.
— Это глупо, — снова сказал я. — Глупо и некрасиво подсматривать.
— А мы скажем, что мы юннаты. За птицами наблюдали, скажем.
— Исчезли… — прошептал Котов.
— Что? — не понял я.
— Исчезли. — Котов указал пальцем. — Эти… пришельцы…
Я взглянул на поляну. Костер горел, палатка торчала, Анны и ее брата не было.
— Отошли куда-то, — прошептал Дюшка. — К речке за водой…
— Пойдем отсюда, — сказал Котов.
— Зачем? — удивился Дюшка. — Они сейчас вернутся.
— Ты что, не понял? — прошептал Кот. — Они нас заметили. Надо сматываться, пока не поздно.
Котов был умный.
— Как заметили…
— А почему сматываться? — спросил я.
— Как хотите. — Котов стал убирать фотоаппарат в сумку. — Наблюдайте, знакомьтесь, ваше дело…
Лес был негустой, напротив, чистый такой, с воздухом. Деревья — не очень толстые, сосны, спрятаться за такой можно, но это если боком стоять.
Наверное, так они и стояли.
— Можете тут хоть до вечера, а я…
Котов повернулся и сделал несколько шагов. Из-за дерева выступил пацан и преградил ему путь.
— Ой… — шепнул Дюшка.
Как появилась Анна, я не заметил. На границе зрения сдвинулось что-то, я повернулся, а она возникла.
Котов сделал шаг в сторону, а пацан как стоял, так и стоял. Лицо у него было непонятное, никакое выражение, не поймешь, он и на Котова не смотрел, а как бы все вокруг блуждал взглядом, рассеянно так.
— Мы гуляли, — заюлил Дюшка. — Мы ничего не делали…
Он поправил винтовку на плече.
Котов же неожиданно сорвался. Шарахнулся в сторону и побежал. Пацан сделал движение вслед, Анна как-то цыкнула языком, пацан остановился. А она на меня посмотрела.
Не скучный темно-желтый, а золотой.
Дюшке родственники из Прибалтики прислали янтарь, посылку целую, у них там кто-то на янтарной фабрике работал. Янтарь неинтересный такой оказался, мутные куски пережженной смолы больше всего напоминали приторные грушевые леденцы. Но среди таких был кусок янтаря, отличавшийся от остальных. Золотистого цвета, размером с терновину, прозрачный, какой бывает весенняя сосновая смола. Хотя янтарь и есть древняя смола, иногда в нем даже застревают первобытные комары и мухи или какая вдруг стрекоза. А в том куске не застрял ни комар, ни другая живность, он был прозрачен и чист, но это на первый взгляд. Стоило поймать в янтарь немного солнца или направить фонарик, и в нем вспыхивала глубина, и становились видны серебряные прожилки, и красноватые пустоты, и черные точки. И если смотреть чуть дольше, то становилось понятно, что серебряные нити — это спирали галактик, в воздушных пузырьках спят планеты, а черные точки — кометы, выбирающие свой путь в золотом огне. В округлый и гладкий кусок янтаря была вплавлена бесконечность. Космос. Вот он, рядом, на расстоянии вдоха, прекрасный и великий, и, когда глядишь в него, понимаешь…