Звездопад. В плену у пленников. Жила-была женщина
Шрифт:
Медленно, не сразу открылось белое, как маска, лицо, и Тхавадзе шагнул на порог. Его пиджак коснулся груди Маки. Она подалась назад, но не отступила. Теперь Тхавадзе изнутри шарил по двери, хватаясь за ручку.
«Ищет опоры, чтобы не свалиться на меня».
Тхавадзе не двигался с места, но Мака чувствовала жесткость его пиджака и острый больничный запах.
«Надо отойти, а то обнимет и я не смогу высвободиться. Надо отойти, но не садиться… Слева, под подбородком маленькая проплешина в щетине. Вот там была
Поезд задрожал, забился от тормозов. Мака увидела, как разогналась дверь купе и с разгону налетела на косяк. Заскрипели, завизжали колеса.
«Тут поворот», — вспомнила она и невольно вскинула руки к груди, чтобы удержать качнувшегося к ней Тхавадзе. Колеса все визжали пронзительно. Мака отступила назад, уперлась в столик. Тхавадзе, не удержавшись, шагнул к ней. Мака откинулась и толкнула его в грудь, но от толчка сама ударилась затылком то ли об стекло, то ли об оконную раму, однако боли не почувствовала, ибо в ту же секунду услышала скрежет ломающихся зубов.
«В рану толкнула!» — спохватилась она, и руки у нее ослабли. Она снизу взглянула на Тхавадзе, ей почудилось краснота на сорочке под пиджаком, и она ладонью прикрыла ее. Из груди, из-под самых пальцев слышался хрип. Она решила, что это кровоизлияние, что кровь так и хлещет в легкие, и только успела подумать: «Он умрет! Умрет!» — как ее, притиснутую затылком к оконной раме, в трясущуюся нижнюю губу кольнули жесткие усы Тхавадзе.
«Боже, какое у меня горячее лицо…»
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
Поезд остановился. Мака, вся дрожа, оторвалась от окна. Тхавадзе лежал на спине, и пиджак, наброшенный на него, скрывал его лицо. Мака выглянула в коридор, потом вернулась, подхватила упавшую под стол сумочку и так вылетела из купе, словно ее грубо вытолкнули.
Она оставляла Тхавадзе одного, без присмотра.
«Сейчас-то ему все равно, но, возможно, сюда долго никто не заглянет». Мака только прикрыла дверь, но не захлопнула ее.
К выходу вразвалку шел какой-то молодой человек. Он беззаботно взглянул на Маку и, кажется, улыбнулся.
«Неужели знакомый?» Мака подалась назад.
В тамбуре выходящие пассажиры неторопливо подвигали багаж к дверям и ждали своей очереди. Не сумев пробиться к подножке и боясь оставаться на виду, Мака отошла к противоположной запертой двери. На соседнем пути стояли черные, в мазуте цистерны. Будь эта дверь открыта, она спрыгнула бы, обошла бы поезд вокруг и, минуя вокзал, бежала бы отсюда подальше.
Гено стоял перед залом ожидания.
«Какого черта он притащился! Сидел бы дома!» Сейчас она не могла ни думать, ни стоять на месте. Сначала нужно было как-нибудь выбраться из поезда, уйти с перрона и уж потом поразмыслить. «Сумеет ли Тхавадзе привстать и выглянуть в окно?.. Никто, никто на свете не знает, на что он способен!..»
Кто-то открыл дверь между вагонами, и пока этот кто-то не появился, Мака чуть не задохнулась — мог же ее муж подняться в соседний вагон.
— Господи, господи, если ты только есть…
Высокий мужчина прошел, даже не взглянув в ее сторону. Мака сообразила, что и сама может воспользоваться этой дверью, и не успела додумать, как уже кинулась в соседний вагон, пробежала по коридору и дальше, еще тамбур, двери и коридор. Только в третьем вагоне она остановилась.
Уже поднимались новые пассажиры. На подножке она налетела на кого-то из них, краем уха услышала злобный окрик: если так спешишь, чего ворон считала! Кое-как протиснулась, пролезла, соскочила на перрон. И увидела Гено. Она опустила голову и увязалась за последними пассажирами, уходящими от поезда.
— Мака!
Нет, ей послышалось.
— Мака!
Послышалось, конечно, послышалось…
Чей это голос? Мужа или… Или он зовет?
— Мака, ты что, не слышишь?
Гено. Конечно, он. Кто же еще смеет так громко и требовательно звать ее в толпе. Да, она узнает голос мужа!
Она хотела оглянуться. Совсем не в ту сторону, где оставался он — напротив. Но этот голос то ли придал ей сил, то ли начисто лишил их — она обернулась к поезду, и взгляд ее, как нарочно, упал именно на то окно, из которого смотрел Тхавадзе.
У нее задрожала нижняя губа, и вместо того, чтобы отвернуться и уйти поскорее, она остановилась.
Ничто не было похоже на действительность: ни то, что произошло ночью, ни то, что происходило сейчас. Так бывает во сне: кто-то ловит тебя, настигает, ты хочешь бежать, звать на помощь, но не в состоянии издать ни звука. Ноги липнут, вязнут. Обливаешься потом, задыхаешься, и ни с места… Мака словно и сейчас ждала пробуждения.
— Мака! — совсем близко послышался голос Гено.
Он привел ее в чувство. Мака проскочила в зал ожидания и, лишь найдя темное, укрытое между буфетом и стенкой место, остановилась и прижала к груди сумку, — ей показалось, что на платье у нее кровь Тхавадзе. Она бежала бы еще, но сил не стало. И теперь она знала, что Тхавадзе не видит ее.
Подошел Гено, встревоженный и удивленный.
Мака сознавала, что она очень бледна, и попыталась улыбнуться, но сама же почувствовала, как жалко исказилось ее лицо.
— Пойдем, Гено, уйдем отсюда! Уведи меня!..
— Гонится за тобой кто-нибудь? — Гено, недоуменно озираясь, последовал за женой, но она не остановилась и на площади перед вокзалом, а побежала напрямик.
— Мака! — громко крикнул Гено.
Мака подбежала к нему.
— Что с тобой?
— Ничего…
— Скажи, что случилось!