Звезды чужой стороны
Шрифт:
– Десять?.. Да, боже мой, уже десять!.. Дай я на тебя хоть взгляну.
Она повела его в глубь длинной, освещенной яркой электрической лампой, передней. Я негромко кашлянул. Кажется, Шандор, увлеченный встречей, совсем забыл обо мне.
Он тотчас же вернулся к двери.
– Мой товарищ, тетя Эржи, – представил он меня. – Тоже Шандор.
– Очень приятно. – В ее черных глазах мелькнуло смятение. Ее, очевидно, испугала моя форма. – В грозный час опасности доблестные гонведы – желанные гости в каждом доме.
Шандор рассмеялся:
– Он наш, не пугайтесь.
– Ах так! – Она, смущенно улыбаясь, словно извиняясь за свой испуг, пожала мне руку. – Сейчас все перепуталось. Не знаешь, кого бояться, а кого нет… Вчера вот зашел ко мне один бывший знакомый. Как он меня разыскал, непонятно – и я уже не знаю, сколько квартир сменила. Был раньше социал-демократом.
Такой идейный, левые фразы: революция, восстание, пролетарский долг… А теперь нилашист. И представьте себе: тоже идейный! И тоже фразы, только теперь все наоборот: красная чума, борьба до последнего патрона, коммунистов и социалистов на фонарь…
– Тетя Эржи, вы сделали, о чем наши просили? – остановил ее Шандор.
– Ох, что же мы здесь стоим, в коридоре! – спохватилась она. – Пойдемте.
Она повела нас через всю квартиру. Мы шли впереди, она сзади, щелкая выключателями. Окна были затемнены, всюду горело электричество.
В комнатах пахло нежилым. Мебель зачехлена, даже на картинах и люстрах льняные чехлы.
– Да, они уехали, мои хозяева, – пояснила тетя Эржи, заметив наши удивленные взгляды. – У них прекрасная дача на Балатоне, решили там переждать, А мне за то, что я здесь все охраняю, наполовину снизили квартирную плату… Ну, где они еще найдут такого дешевого сторожа?
Наконец, мы оказались в небольшой комнате без светомаскировки на окнах. В лицо дохнуло теплом: в углу топилась небольшая кафельная печурка.
– Последний уголь, – вздохнула тетя Эржи. – А впереди еще целая зима.
Она усадила нас возле печурки, поставила на конфорку обязательный кофе.
– Суррогат, конечно. Но все-таки отдаленно напоминает… – Она, наконец, угомонилась, пристроилась на низеньком стульчике у ног Шандора, закурила.
– Ну как, тетя Эржи? – снова напомнил Шандор.
– Ваши просили узнать, посылал ли ЦК весной к вам человека по имени Дьярош Бела.
– Совершенно верно.
– Понимаешь, товарищи такого не знают.
Мы переглянулись с Шандором.
– Все ясно, – сказал он после недолгого молчания. – Ну, ничего. Передайте там, организацию мы спасем во что бы то ни стало. Жертвы, конечно, будут, это неизбежно. Но организация останется. Давайте, тетя Эржи, договоримся о связи.
– Сейчас, – тетя Эржи мяла в пальцах сигарету. – А насчет того человека, Дьяроша…
– С тем человеком все кончено! – резко оборвал ее Шандор, и это прозвучало, как смертный приговор.
– И все-таки послушай, что я скажу: речь ведь идет о человеческой жизни. Товарищи его не знают, это верно. Но, понимаешь, недавно провалился один товарищ, который поддерживал связь с несколькими периферийными организациями. Не исключено, что ваш Дьярош имел дело именно с ним. Не исключено.
– Но почему же Дьярош исчез?
– Похоже, испугался разоблачения, – вставил я.
– Не знаю. – Тетя Эржи положила в пепельницу недокуренную сигарету и сразу зажгла новую. – Не знаю, – повторила она. – Но если вы обещаете не поступать опрометчиво, я, может быть, дам вам ниточку… Понимаете, я… Словом, мне знакомы люди, изготавливающие фальшивые бумаги. Так вот, по некоторым признакам мне кажется, что ваш Дьярош пользуется их услугами.
– Вот как! – неопределенно сказал Шандор.
Как будто он не знал совершенно точно, что Бела-бачи привозил из Будапешта и поддельные документы, и бланки, и штампы.
– И еще, мне кажется, – продолжала тетя Эржи, – он бывает только у одного из этих людей.
– У кого именно? – быстро спросил Шандор.
– Понимаешь, у меня нет точных данных, только какие-то косвенные сведения, очень-очень неопределенные. Может быть, он, может быть – нет. Но следовало бы поинтересоваться. Только осторожно. Очень осторожно.
– Вы знаете адрес?
Она замялась. На секунду, не больше. Потом сказала:
– На улице Ракоци. – Она назвала номер. – Во дворе. Тодор Геза. Маленькая граверная мастерская. Учтите: он не коммунист, он далеко не коммунист. Услуги он оказывает только за деньги, кому угодно…
На улице моросил дождь, мелкий, надоедливый, наводящий тоску и уныние.
– Только его и не хватало, – поморщился Шандор.
– Пусть себе, – сказал я. – Смоет всякую нечисть.
В самом деле, зеленорубашечников на улице стало заметно меньше. Зато прохожих прибавилось – было время обеденного перерыва.
Все нижние этажи домов на улице Ракоци были сплошь заняты магазинами. Огромные зеркальные витрины крупных торговых фирм тянулись на полквартала. Но встречались и лавчонки вообще без витрин, свет туда проникал через узкие стеклянные двери. Чаще всего «трафики» – табачные ларьки, в которых за отсутствием табака торговали только спичками, марками, открытками, почтовой бумагой и прочей мелочью.
Перед одним из таких трафиков Шандор остановился:
– Зайдем.
В магазине на высоком стуле восседала сухая, как мумия, старуха с желтым морщинистым лицом и грела руки над электрической плиткой. Шандор попросил показать зажигалки. Старуха проворно выложила на витрину весь товар и стала нахваливать одну зажигалку за другой: эта хороша, а эта еще лучше.
Шандор выбрал простенькую, без всяких украшений.
– Для чего зажигалка? – спросил я на улице.
Он улыбнулся: