Звезды на крыльях (сборник)
Шрифт:
– Здравствуйте, товарищ Ленин!
– отвечаем мы.
Он сразу стал разговаривать со старшим матросом и со всеми нами.
Я как только его увидел, успокоился: такой не спросит: «Вы по какому праву?»
Потом Владимир Ильич говорил с нами. Многого не помню, но кое-что врезалось крепко.
– Злостные у нас враги, - сказал Ильич.
– Неверно было бы думать, что завоевание пролетариатом власти кончилось. События развиваются с головокружительной быстротой… Биться надо до конца, революционно, поднимая массы. Лозунг «Вся власть Советам!» победит. (Яков Яковлевич
И уже прощаясь с нами, Ильич сказал:
– Если пошел в наступление на врага - не останавливайся, иди вперед, бей до конца, на трудности не смотри.
Вот как было дело. А сегодня бил меня врангелевский летнаб из пулемета в упор. И я его бил. И помнил слова товарища Ленина. Сейчас все это говорю потому, что комиссара нашего жаль, - закончил Гуляев.
Летчики задумались над его рассказом.
Как волны в бурю, накатывались врангелевские полки на каховский плацдарм. Но он устоял. Помогла [145] прибывшая из Сибири закаленная в боях с Колчаком 51-я стрелковая дивизия во главе с товарищем Блюхером.
Смелыми воздушными боями и ценными разведывательными полетами Правобережная авиагруппа заслужила уважение командования, ее стали называть «глаза командарма».
20 августа 1920 года началось наступление Красной Армии на Северную Таврию.
3. В Северной Таврии
Это случилось в Мелитополе.
В светлое июльское утро «правитель Юга России и главнокомандующий» генерал-лейтенант барон Врангель проснулся в чудесном настроении. Спал он мало, но зато в ночь подписал окончательно продуманную директиву о начале наступления на Орехов и Александровск. Эта операция должна сорвать все планы красных, а главное, содействовать прорыву десантов на Кубань.
Вся Северная Таврия в его руках! Он верил в себя, в свою дивную счастливую звезду! Он объединил разбитые силы белой гвардии, вновь вдохнул в нее жизнь после разгрома. Он главнокомандующий! Он «надежда» России! Он «железный Врангель», как писали иностранные газеты и как он сам называл себя наедине.
Душ в штабном вагоне освежил. Ласковая забота личного парикмахера окончательно отшлифовала прекрасное настроение.
Да, сегодня приятный день. Он должен ехать на городскую площадь для вручения наград господам офицерам лучшего полка конного корпуса Бабиева. Это они, его «белые орлы», отличились в Таврии. Они начнут и новое наступление. После встречи с ним - пойдут в бой.
Барон последний раз стоит перед большим зеркалом: его высокая фигура в черкеске с газырями и в белоснежной папахе, длинный серебряный кинжал, висящий на наборном кавказском ремешке, должны импонировать конному офицерскому полку.
Воистину счастливый день! В тот момент, когда он подходит к своему серо-стальному английскому автомобилю, подбегает дежурный адъютант. Лицо его сияет:
– Господин главнокомандующий! Разрешите вручить. Только что получено из Севастополя. [146]
Врангель читает телеграмму, быстро пробегая строчки:
«Заявление… палате депутатов… президента Франции… Мильерана 20 июля с. г. тчк я позволю
Барон гордо поднимает голову. Его длинное лицо улыбается, глаза выражают удовольствие:
– Это признание правительства. Это поддержка. Это победа! Благодарю вас, господин штабс-капитан!
В сопровождении эскадрона личного конвоя автомобиль Врангеля въезжает на центральную площадь Мелитополя.
В струнку вытянулись безукоризненные ряды офицерской кавалерии. Красиво подобраны масти коней. Сияют золотом трубы оркестра. Справа публика, которая изображает «народ, приветствующий нового вождя России».
И в ту минуту, когда машина выкатывается на площадь, происходит что-то странное: изящный строй всадников ломается, кони взмывают на дыбы, разбегается публика. Врангель удивленно оглядывается. Какой-то пожилой «цивильный», господин из «народа», упавший при поспешном бегстве, с ужасом смотрит вверх.
Барон вскидывает голову. От удивления и гнева его брови прыгают на лоб. Следом за его авто над площадью проносится самолет с красными звездами. Вот почему мечутся фронтовые кони, знающие, что означает рокот сверху!
Длинная пулеметная очередь с красного «сопвича» мигом рассеивает скопление военных и гражданских лиц. К тому же в центре площади с грохотом взрывается авиабомба.
Глаза барона остекленели. Не отрывая взгляда от заходящего в повторную атаку самолета, Врангель стеком тычет шофера в спину. Тот сам рад скорее покинуть злополучную площадь. Роскошный автомобиль сворачивает в первый попавшийся переулок и на полном ходу мчится назад, к вокзалу, к поезду главнокомандующего. А в городе рвутся бомбы и строчит сверху пулемет.
Ну и досталось же в тот день начальнику врангелевской [147] авиации генералу Ткачеву! Зато от души смеялись мы, узнав о переполохе, наделанном одним «сопвичем» из 48-го авиаотряда. Полет этот выполнили летчик Маляренко и летнаб Фрадкин.
Белогвардейская газета, выходившая в Мелитополе, в первом номере после указанного неприятного происшествия привела заявление господина «правителя и главнокомандующего» о том, что это была случайность, вызванная лишь безумной «наглостью красных летчиков, произведших столь глубокий полет».
20 августа началось наступление Красной Армии на всем врангелевском фронте.
Центральная и Правобережная группы красной авиации работали в эти дни с максимальным напряжением. Ввиду отдаленности наших войск машины летали на полный радиус. Журнал боевых действий Правобережной авиагруппы в эти дни заполнился многочисленными донесениями о глубокой разведке, воздушных боях, бомбометаниях, штурмовке, сбросе агитлитературы.
В небе над Северной Таврией столкнулась в конце августа вся авиация обеих сторон. Господство в воздухе завоевали красные летчики. Над полем боя в момент самых решающих схваток белые самолеты не появлялись, если здесь были наши истребители. И это объяснимо после воздушных боев Николая Васильченко, Якова Гуляева и других.