A and B, или Как приручить Мародеров
Шрифт:
«Зачем тебе это, Тони? Если она погибнет во время Гонок, ты не сможешь взяться за нее лично. Какая тебе выгода?»
«Может быть, и не смогу, Люциус, но если я заговорю при всех, ты окажешься в очень невыгодном положении».
Люциус отвел глаза первым. Судя по заинтересованным взглядам остальных, они молчали довольно долго. Каждый знал, что Мальсибер не признает власти Малфоя над собой и желает занять его место. Но у Мальсибера еще не было возможности выслужиться перед Лордом, и все только и ждали, когда же буря наконец разразится.
Нотт
Энтони поднял вопрос об Эмили прямым текстом, и Люциус в тот момент чуть не рухнул со стула. Это был ответный выпад ублюдка на то, что Малфой не позволил Тони продолжать свои издевательства над девчонкой. Они оба находились в весьма невыгодных позициях. Люциус — потому что скрывал крайне неприятную тайну. Мальсибер — потому что скрывал происходящее от Лорда. Но Мальсибер был психом, и его действия иногда граничили с выходками умирающего безумца.
— Я не понимаю… — Эйвери облизал свои мерзкие губы и провел рукой по обмазанным гелем волосам. — Не понимаю, о какой девчонке идет речь и почему она заслуживает столько внимания. Но если так хочется, всегда можно найти компромисс, не правда ли?
Малфой уставился на Эйвери взглядом «заткнись, пожалуйста», но тот, словно уж, вывернулся из его захвата и улыбнулся уже Мальсиберу.
Компромисс. Нет, не так.
Компромис-с-с… Это было вторым именем Якоба Эйвери.
Когда он заговорил, Малфою показалось, что вместо лица у него голова змеи, и когда он открывает рот, в нем проскальзывает раздвоенный язык. Но это, конечно же, было просто воображением.
— Пусть девчонка участвует в Гонках, но на щадящих условиях. Пусть выживет. Скажем оборотням, что можно поиграть с ней, но не убивать ее. Чем не выход?
Мальсибер поднял брови и повернулся к Люциусу. Малфой ответил ему хмурым, рассерженным взглядом. Эйвери снова влез, когда его не просили. Вместо того, чтобы заставить Энтони прогнуться, теперь Люциусу придется прогибаться под Эйвери. Под его компромис-с-с.
— Устраивает, — холодно бросил он.
— И меня, — осклабился Мальсибер.
— Что-нибудь еще… важное? — Себастьян Нотт окинул их небрежным взглядом.
— Это все, — лучезарно улыбнулся Тони.
У Нотта полезли глаза на лоб.
— Все?!
— Совершенно верно.
— Мы собрались здесь исключительно для обсуждения какой-то там грязнокровки?
— Смотри глубже, Себастьян, — Эйвери сегодня явно вошел в раж. — Если грязнокровка обсуждается в нашем маленьком, но важном кругу, значит, она не какая-то. Значит, она кто-то.
Мальсибер смеялся живыми маслянистыми глазами, в то время как Люциус леденел с каждым новым словом.
— Действительно, — он вспорол воздух голосом, как ножом, —
Малфой начал говорить и замолчать уже не мог. Он понимал, что рискует, но это не имело никакого значения, потому что лицо Мальсибера вытягивалось с каждым новым вопросом все сильнее, и его рожа доставляла Люциусу практически физическое удовольствие.
— Я…
— Ты? — резко бросил Люциус, подначивая соперника.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Люциус! — Мальсибер вскочил. Его глаза полыхнули злостью, и Малфой подумал, что сейчас он вполне способен сделать что-нибудь страшное. Энтони давно перестал контролировать свои порывы жестокости.
— Ни к чему. Просто мы все немало удивлены происходящей беседой. Но раз уж мы приняли решение, не будем больше об этом.
Люциус вышел из кабинета первым, чувствуя, как взгляд Тони жжет ему спину.
Этого он ему не простит.
Следующий его выпад против Люциуса будет уже серьезным, и лучше бы успеть подготовиться к нему заранее.
Когда Малфой без слов ворвался к Эмили в ее, то есть, не совсем ее домик, она как раз одевалась после душа. Он не стал ждать положенное по этикету время, а просто зашел внутрь ванной комнаты и начал говорить, пока Эмили испуганно натягивала на себя истрепанное платье. Но это было напрасно — ее тело интересовало Малфоя не больше, чем беременная самка жука-скарабея.
— Сейчас ты отправишься на Гонки в Шервудский Лес. Это достаточно жуткое место. Палочка будет с тобой, но это едва ли спасет тебя от Пожирателей, чистокровных придурков и оборотней. Если хочешь выжить, я помогу тебе, но не смей высовываться за пределы леса. Если ты попробуешь сбежать, тебя загрызут. В этом весь смысл игры, Паркер. Они скажут тебе иное, но поверь, единственный способ выжить — не пытаться бежать. Как только ты подумаешь об этом, тебя сожрут заживо.
Эмили ошеломленно смотрела в ответ, силясь понять, о чем речь. Малфой почти не готовился, и его ложь была невесть какой, но в глазах Эмили засквозило понимание и страх. Значит, она ему поверила. Ей не стоило этого делать, но кому еще здесь она могла верить? Она ведь была нужна ему, а значит, он не мог врать в вопросах ее безопасности.
Люциус рассуждал так, и это работало. Хорошо.
Краем глаза он посмотрел на дымящийся котел в центральной комнате. У зелья был слабо-зеленый оттенок, угли под котлом едва тлели, и часть ингредиентов в маленьких запечатанных коробочках все еще лежала рядом.
Значит, зелье может быть еще не готово. А даже если бы и было, Малфою было нужно не только оно. Ему нужен был рецепт. Он не собирался находиться в зависимости у какой-то пусть и чрезвычайно умной и вызывающей уважение, но грязнокровки.