A and B, или Как приручить Мародеров
Шрифт:
— Думаешь, это делает тебя круче?
Судя по всему, Марлин именно так и думала. Она фыркнула и отодвинулась.
— Нет, детка, — он рухнул на диван рядом с ней, весьма неаккуратно перехватывая ее стройные ножки и укладывая их на свои колени. — Ты становишься похожей на дешевую шлюху, только и всего.
— Гори в аду, Блэк, — недовольно отозвалась Марлин, отбирая у него свои ноги и подбирая их под себя. — Я просто хочу немного расслабиться.
— Ну, съешь пирожное. Почитай книжку. Свяжи платок. Полетай на метле, в конце концов. Или найди себе какого-нибудь симпатичного мальчика.
— Сириус Блэк читает мне нотации о здоровом образе жизни? —
Сириус скосил на нее глаза, улыбнулся как-то грустно, и Марлин заметила то, чего в Блэке никогда ранее не видела. Он повзрослел.
— Слушай, Марлс, — он затянулся в последний раз и небрежно отбросил окурок в камин. — Я курю, потому что я люблю курить. Я пью огневиски, потому что мне нравится его вкус. А иногда — и даже очень иногда — я покуриваю травку, потому что мне нравятся ощущения. Но я не делаю все это напоказ. Я делаю то, что хочу и, кстати, не считаю это правильным. Более того, будь у меня дети, я бы порол их за такое. Просто чтобы они понимали, что для них польза, а что нет. Но ты… ты пытаешься притвориться кем-то. Есть разница, а, Марлс?
Марлин пожала плечами.
Сириус Блэк своими устами сказал про своих гипотетических детей. Это был просто исторический момент.
Марлин отвернулась к огню, поправила выбившийся локон и тут же сморщилась. Руки воняли ужасно, и она совсем-совсем не любила этот запах. Но ей вроде как захотелось доказать себе, что она тоже может нарушать правила. Хотелось просто привлечь внимание.
С тех пор, как все они вернулись в Хогвартс — Лили и Марлин из Блэкшира, а Мародеры из Мунго, что-то в них переменилось. Джеймс и Лили друг от друга не отлипали, все реже появляясь в кругу общих друзей и все чаще пропадая в каких-то залах, комнатах, кабинетах… Они стали похожи на единый организм, смеялись одним и тем же шуткам, заканчивали друг за другом фразы. Даже когда ругались, все равно делали это так потешно, что нельзя было воспринимать их ссоры всерьез. Сириус фыркал и говорил, что Джеймс где-то обронил свои яйца и что ему стоит поискать их в сумочке у Эванс, а Марлин просто было завидно. Завидно по-доброму, ведь Лили была ей подругой, но легче все равно не становилось.
Еще и Алиса. Она покинула Хогвартс вместе с Фрэнком и так и не вернулась. Марлин понимала и ее тоже. Девчачья дружба не похожа на дружбу парней. Девчонки забывают друг про друга, стоит только появиться на горизонте кому-нибудь симпатичному и не слишком глупому. Девчачья дружба как раз и заключается в том, чтобы отпустить подругу к тому, кого она любит, и быть готовой прийти ей на помощь, даже если кажется, что она совсем про тебя забыла.
Марлин исподлобья взглянула на Сириуса.
Отблески огня играли на его красивом лице. Большую часть времени он улыбался полузагадочной улыбкой, говорил мало и стал непривычно тихим, храня на лице странное, мудрое выражение. Марлин не знала, о чем конкретно он думал и что он делал вместо десятков пропущенных занятий, но это не могло не быть связано с пропавшей Беатой.
При первых же расспросах он очень вежливо и очень твердо попросил его не трогать и ушел в себя. И с тех пор внутри него рождалась какая-то мысль, которую Марлин с одной стороны очень-очень хотела узнать, а с другой — никогда ее не слышать.
Марлин открыла было рот, но Сириус ее опередил.
— Не надо, — просто сказал он, не отрывая глаз от огня. — Не спрашивай о ней. Я не скажу.
Марлин закрыла рот и просто положила свою ладонь на его, он благодарно склонил голову, прикрыв глаза.
— Ты когда-нибудь
Марлин не удивилась ни вопросу, ни тону Сириуса. Он не флиртовал с ней, не намекал, он просто хотел поговорить с кем-нибудь, не давая тому человеку ложных надежд. И заранее прощупывал почву.
— Все влюблялись в тебя, Блэк.
— А что же сейчас?
Марлин рассмеялась красивым чистым смехом, и язычки огня в камине запрыгали ей в такт.
— Конечно же нет, Сириус, — тепло ответила она. — Ты болезнь, которой мы все переболели. Ты мой друг, я люблю тебя как друга, но я никогда не любила тебя иначе. Это была обыкновенная девчачья влюбленность, но она прошла, как проходит даже самая тяжелая простуда.
Сириус поднял голову, с усталой улыбкой взглянул на Марлин из-под косой челки.
— Это очень хорошо, Марлс. Друг мне как раз сейчас и нужен.
Марлин хотела было что-то съязвить, но вовремя оборвала себя. Если она осталась одна без Лили и Алисы, то Сириус ровно так же остался один без Джеймса, Ремуса и Питера. У них у всех был кто-то, о ком нужно было заботиться. А Марлин и Сириус просто превратились в отшельников.
В этом было что-то упоительное — просто сидеть на диване в гостиной Гриффиндора, пить контрабандное сливочное пиво вместе с Сириусом и любоваться огнем, плещущимся в пасти камина с уютным потрескиванием. Скоро всего этого они больше уже не увидят, скоро им придется покинуть Хогвартс и уступить место будущим поколениям колдунов. Но от этого ощущения предстоящего завершения становились еще слаще.
Марлин улыбнулась сама себе и снова взглянула на Сириуса. Тот безмолвно смотрел на пламя, совсем потерявшись в мыслях и тревогах. И тут Марлин словно что-то шарахнуло изнутри. Пугающее своей простотой открытие, которое будто бы стучалось в ее голову несколько недель, но только сейчас заявило о себе в полный голос.
Блэк не верил, что Беата Спринклс когда-нибудь вернется.
Он не верил, что она жива.
Потому что если бы верил… стал он бы просто сидеть на месте столько дней?
*
Питер за дни Пасхальных каникул словно бы скукожился. Он стал мельче и грустнее, постоянные усмешки слизеринцев и их намеки на его предательство становились все невыносимей. Но он держался.
Он сидел во внутреннем дворе школы, на самом парапете, откуда его тонкую фигурку едва не сносило ветром.
Элиза появилась незаметно.
Вот ее не было и вот она есть.
Она словно бы вплыла в маленький, зараженный болью и паранойей мирок Питера, наполнив его знакомым светом. Он часто думал, за что ему так повезло, но ответа не находил.
— Здравствуй, — вымученно улыбнулся он.
Питер жадно разглядывал ту, кому писал столько писем. Ту, которую жаждал увидеть так сильно и боялся, что она больше не вернется ни в школу, ни к нему. Но вот она — стоит перед ним в своем простом льняном платье, в старой бежевой куртке, накинутой на плечи, опустив руки и как птичка, наклонив голову.
— Здравствуй, — эхом отозвалась Элиза и улыбнулась, словно заставляя себя.
Питер хотел было вскочить и обнять ее, подбежать к ней, зацеловать ее… и снова не смог. Так умел лишь Джеймс — появляться из ниоткуда, словно вспышка, обжигать громкой радостью, не оставляя путей к отступлению, сносить с ног ураганным счастьем. Питер был другим. Он не умел присваивать себе девушек, не умел добиваться их напором. Он просто предлагал и надеялся, что ему ответят взаимностью.