Agape
Шрифт:
Но ведь это правда. Каждый раз, как Дилан касается меня, дыхание слегка перехватывает. И мне не следует желать этих касаний, но всё равно желаю. Его частое дыхание; Дилан в нескольких шагах. Будто парализованная, продолжаю стоять на месте, и теперь уже внутри меня происходит борьба, какую я чувствовала в нем ещё совсем недавно. Трезвая сторона кричит, что всё это ужасно. Не думай о таком, дура! Поднимаю взгляд, и меня будто бы током ударяет. Нас обоих. В эту секунду первобытный порыв подвигнул меня к действию, и я целую его первой.
Дилан Барннетт
Я
Грейс дрожит; она дрожит не только от холода, который терпит так мужественно, лишь бы прийти к долгожданному завершению разговора, но ещё из-за обстоятельств её жизни. Она дрожит, как обычно дрожит нищий паралитик, но наслаждается; наконец, загорается, когда моя рука оказывается под её влажными прядями.
Грейс
– Кажется, стало только сложнее, – шепчу я в его мягкую улыбку.
Возбуждение Дилана тяготит. Его губы неспешно касаются моего подбородка. Ноги перестают подчиняться; он вновь меня держит, чтобы я не упала. Руки кладу ему на грудь, а Дилан продолжает осыпать меня поцелуями. Цепочкой по скуле, по подбородку, около губ, но не в них. Дилан целует меня в шею, где-то под ухом, и я не могу сдержать стона, заставляющего его целовать туда ещё раз, на этот раз прикусывая и посасывая кожу, а я провожу ладонью по его спине, ощущая под тканью мышцы, лопатки.
– Мне нравится твой аромат, такой приятный вкус губ. Господи, я пьянею, – стонет он, и мои руки оказываются на его плечах.
Но из чар друг друга нас выводит неожиданно открывающаяся дверь. Али и Алекс с громким смехом выбегают на улицу, а мы отлетаем друг от друга со скоростью света.
– Вы оба ещё не замёрзли здесь?! – вопрошает Али.
– Нет! – кричит Дилан в ответ; такая очаровательная улыбка, всё ещё ощущаю лёгкую щекочущую дрожь на губах. Частое его дыхание оглашает вечер, а пар клубится к небу.
– Нам пора, – шепчу я, когда он оборачивается обратно.
– Как жаль, – также шепчет Дилан вполголоса, чтобы другие не услышали.
– Помнится мне, ты сказал недавно, – говорю я, а Дилан продолжает всё так же изучать меня взглядом, насильно поджигая затушенное пламя, – что ты не хотел того поцелуя, что ты вышел из себя и…
– Мы нагло солгали друг другу в лицо, – он ничего и не отрицает; не даёт мне договорить. – Странно, каких только путей мы ни выбираем, чтобы скрыть свои истинные чувства.
Проскальзываю мимо Дилана, постепенно выходя из-под богатой кроны дерева. Винный дух в доме дурманит; Алекс приглашает Дилана выкурить очередную сигарету, и они скрываются на улице. Зед наклоняется, обнимает меня за талию и целует, что удивительно, ведь он давно этого не делал. Я, на мгновение замешкавшись, отвечаю на его поцелуй нежно и осторожно, будто боясь коснуться губ. Когда оказываешься за пределами своего мирка, всё вокруг кажется опасным. В моей голове пролетает вопрос: когда я стала той, кто целуется сразу с двумя одновременно?
– Пойдёшь со мной к Али? – предложил он, и я соглашаюсь.
А маковое поле всё переливается в ночи, тихо посмеиваясь над нами.
Звёздная ночь
Человек невероятно суетное существо, неизменное в своём непостоянстве. А что Ночь может поделать? Её руки и ноги пока связаны по швам; время ещё не настало.
Грейс
Полусухое вино. Ощущаю терпкость на языке, постепенно разливающийся румянец на щеках, переходящий на шею, и глаза Зеда. Они устремлены на меня, такие выразительные и вопрошающие. Вкус отдаёт отчаянием. Определённо. Ты пьёшь раскаяние, и оно покидает тебя. Закрываю глаза и концентрируюсь на дыхании, на очень тихой музыке, играющей по радио, на восхитительном запахе кофе и звуке дождя за окном, граничащем с ливнем. Я уже привыкла к шуму дождя, он стал новым сортом тишины.
**
Всю ночь я провела с Али, когда остальные уже разъехались. Такая близкая подруга; даже не знаю, что было бы, если я её когда-нибудь потеряла. Алиша всегда прячет свои эмоции внутри. Наутро мы ели клубничное мороженое.
4 глава
С Зедом под руку под малиновым светом мы опускаемся ниже по фестивальной площади в последний августовский вечер. Карусель, обзорное колесо и море палаток с кухней разных стран. Все блуждают из стороны в сторону, просаживая деньги на ярмарке. От палаток несёт языческими благовониями и ароматом трав, сорванных в Греции на лугах. А я думаю о Зеде: он был моим первым парнем; ради него я сбегала из дома. Он говорил, что я красива и умна. Говорил, что скучает и даже любит. Он был первым парнем, давшим мне уверенность в себе и, возможно, именно благодаря ему я превратилась в ту, кем являюсь. С ним мы были королём и королевой выпускного… а теперь, оглядываясь на прошлое, я понимаю, что именно после того вечера-бала всё пошло как-то по-иному. Но сегоднямы с ним оттоптали все ноги и чуть не сорвали голос от смеха и крика. Какое долгожданное единение.
– Прости, что веду себя как синантроп порой, – то ли застонал, то ли вздохнул Зед на прощание у моего дома. – Больше всего я хочу прийти к тебе и лечь рядом. И знать, что у нас есть завтра, – сказал он как поэт, хотя в жизни не читал ни единой поэтической строчки.
Просто очаровательно!
Звёздная Ночь
Если мы принимаем человека таким, каков он есть, мы портим его. Если же мы считаем его таким, каким мы бы хотели его видеть, то мы даём ему возможность стать тем, кем он способен быть.
Грейс
Завершается летний сезон, и осень вступает в свои законные права; начинается учёба, и ко мне вновь приезжает семья. В сегодняшнюю злополучную ночь почти не сплю, для успокоения общаюсь со всеми своими друзьями. Но вот наутро я уже слышу шум открывающихся и захлопывающихся шкафов; одеваюсь (любимое жёлтое платье в горошек, доходящее до колен и обтягивающее бёдра, жемчужные серьги и браслет, обычные стрелки на глазах, а волосы в опрятной кичке); слышу в свою сторону слова: