Agape
Шрифт:
Дьявол! Майк наверняка содрогается от рыданий в эти секунды! А я договариваюсь о встрече с каким-то парнем! Мне нужно ехать обратно, ехать к дому. А гроздья пены всё зыблются жемчугом; гроздья гнева и тревоги. Деревья переминаются на побережье. Мне больно от того, что близким также больно.
***
Я обнаруживаю семейство в лабиринте отчаяния. Но душевная боль Кэррол (если страдания вообще есть у такой, как она) отступала день за днём, Майк же пришёл в разумное состояние лишь к похоронам в местной церкви. Казалось, черты лица священника, произносившего должные слова,
Ночь. Пробило двенадцать, теперь уже час. Теплота обстановки смешивается с языками сумеречного ветра с улицы, доносящегося от окна и развивающего тонкую, полупрозрачную тюль. Я специально не закрываю окно; надеюсь, что и так станет тепло.
– Я.... я просто хотел сказать тебе спасибо за то, что ты рядом, Грейс, – мямлит Майк, сверкая голубизной глаз.
– Конечно, – слабо улыбаюсь в ответ я.
– И спасибо, что не побоялась полиции и исполнила мою просьбу.
– Это было необходимо, Майк, – его уставшие, заплаканные глаза, кровавые протяжные капилляры похожи на ветвистые молнии в одну из тёплой, южных ночей.
Он ушел, а на фоне мать причитает о прошедших проводах; бросаю с ужасным негодованием одну из кроватных подушек в сторону так, что она отлетает обратно от стены. Да когда придёт этот сон?! Последнее, что я могла бы желать, это остаться в этом дне. В мрачный, поздний час фантазия сбрасывает оковы рассудка, и зловещие образы обретают всё большую силу. Я подошла к окну, дрожь сжимает поперек мышцы живота. Вновь замечаю уже вторые человеческие очертания за эту ночь (кроме Майка). Женщина.
И вот никого вовсе и нет. Это была она! Точно она! Я уже видела её совсем недавно, в один из вечеров этого текучего лета перед приездом Али! В момент сильнейшей уязвимости я бегу вниз. Входная дверь раскрывается, но, как я и думала, абсолютная тишина и потёмки прикрывают свою мафию. Я поднимаюсь наверх, захлопываю дверь, звоню Алише.
– Ты разбудила меня, – ее нежный лепет успокаивает меня с детских времен. Я извиняюсь перед Али, а она вздыхает, встая: – Забудь, не вопрос, Грейс. У тебя странный голос. Что произошло?
– Или же у меня самые настоящие видения, или же какая-то женщина наблюдает за мной уже во второй раз, – прошептала я и слегка отдернула штору. Я выглянула наружу, но никого уже не было. Было темно.
– А я думала, что только у меня бывают видения, – не до конца проснувшись, буркнула Алиша, очевидно недопонимая всей тонкости момента.
– Али, это не шутка! Мне жутко находиться в этом доме, – я быстрым шагом подошла к кровати и укутала себя одеялом, хотя бы ради чувства безопасности. – В прошлый раз она провела несколько часов, заглядывая в окна; а сегодня так и ждала, пока я выгляну, – сквозь разделяющие нас километры я ощущаю ласковый укор, я мысленно сажусь на кровать Алиши; я знаю, что Али не воспримет мою правду всерьез.
– Начнем с того, что у тебя за стеной спят Кэррол с Майком, а двери закрыты. Ты в безопасности,
– Алиша, просто отвлеки меня от всех этих мыслей, – я в темноте не отрываясь смотрела на дверную ручку.
– Что это была за женщина?
– Я просила отвлечь меня!
– А может быть, это твой поклонник? Уже бывали случаи, когда тебя узнавали в Портленде и не только, а в нашем городке уж точно каждый тебя знает, – какая дикость!
Ты никогда не ощущаешь, не веришь в подобные секунды в действительность сказанного. Ты никогда не чувствуешь хоть каплю сухого вина признания, пока не сталкиваешься лицом к лицу. «Но я труслива,» – чуть ли не восклицаю я.
– Я просила отвлечь меня, дорогая! – я сижу настороженная, вспоминаю крупные глаза женщины; я сделалась в последние годы ужасно чувствительная, все действует на меня, буквально все.
– Хорошо, о чем ты хотела бы поговорить? – в такие откровенные моменты думаешь вовсе не о возвышенном искусстве, а о чем-то простом и компанейском, о дружном.
– Расскажи, как у тебя обстоят дела с Логаном.
В комнате отдаёт морозной свежестью. Дверная ручка стала сливаться с темнотой.
– Как всегда, все великолепно, – я слышу, как Али влюбленно улыбается в трубку. – Он не переносит даже недолгую разлуку со мной, особенно после возвращения, и прерывается лишь на работу в лаборатории.
– Да, и уж точно раздражает своим поведением Алекса, – посмеялась я.
– Ну, ты, конечно, сравнила! Совершенно разный сорт мужчин, – сказала Али. – Логан и Алекс – флегматик и холерик соответственно. Ничего общего.
– Но, видишь, общаются, – благодаря подруге мне стало гораздо спокойнее. Такие мимолетные моменты создают глубокие связи между людьми. – Грейс, а ты позвонила Зеду и рассказала о происходящем?
– Нет, я не говорила ему, – растерялась я. – И думаю, не стоит. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом? – я сбегаю от размышлений, зная, что делаю этим только хуже, я все равно продолжаю выискивать морды демонов в темноте.
– Да, я и забыла ваше правило: “Никакого бесполезного упоения жалостью друг к другу”.
Сейчас я всё чувствую всё чуждым и чужим, словно пребывая в святом, мудром сне. Алиша укладывает меня в постель, и мы говорим остаток ночи громко, отрывисто, уютно, невпопад смеясь.
– Можно я стану тобой, когда вырасту? – спрашиваю я ее перед тем, как мы повесим стеклянно-железные трубки с обоих концов.
Уже раннее бледное утро; всю летнюю ночь дул сильный ветер. Порой казалось, что вот-вот пойдет дождь, граничащий с ливнем.
***
Мы едем по узкой гравийной дороге. Музыка играет негромко и успокаивающе. Передние окна открыты, впуская небольшой поток освежающего воздуха. Дилан ведёт машину плавно, параллельно ведя разговор со мной и положив руку на подлокотник. Когда мы останавливаемся, я выбегаю из салона, не закрыв за собой дверцы автомобиля. Почва под ногами влажная, мягкая, словно вулканический пепел. Заросли с каждым шагом приобретают всё более гладкий/цивилизованный/однородный и т.п.вид; крики птиц органично дополняли реальность – казалось, мир навеки останется в этом сумеречном состоянии. Резко стало тише; Дилан заглушил двигатель и оказался рядом. Вокруг нет ничего, кроме низких трав, контрастирующих с высокими деревьями, и будто перешёптывающихся между собой очень тихими голосами.