Agape

Анна Элфорд

– Слова прощения никогда не будут лишними, – выдыхаю я, наконец-таки отвечая на его вопрос.

Намереваюсь снова облокотиться о знакомое плечо, как вся кожа покрывается мурашками. В излишней уверенности переплетаю пальцы наших рук. К чему стеснение, если рядом замер тот, кто впитывает каждый мой вздох? Последние секунды Дилан наблюдал с таким интересом, с таким упоением.

– Не замечал до этого, что у тебя зелёные глаза, – лжёт Дилан, разбавляя тишину. Он точно знал.

– А я вот сразу увидела, что у тебя карие.

И в этот момент

Дилан прижимается лицом к моей щеке, затем утыкаясь в шею, в волосы. Дыханием он непроизвольно щекочет кожу. Его спокойствие и самоконтроль, кажется, дают сбой. Оттолкнуть? Нет, нет, хотя бы ещё немного. Такой пленительный момент. Дилан обвивает и поддерживает моё тело у талии, ещё сильнее стискивая и прижимая к своей груди. Губы Дилана касаются ключицы, и я не могу сдержать стона. Ощущаю чувственность поцелуев, накрывающую его с головой. Никто так не целовал меня. Глаза наполнены… желанием?

– Грейс, – выдыхает он, сверкая карим цветом, а затем прижимается губами к моим.

Это происходит наяву, он целует меня, и я отвечаю. Мягкотелая дура! Ты только что позволила ему… у тебя есть Зед! Разве есть? Конечно, есть. Отвратительно, Грейс! Десятки ужасный мыслей (в эти секунды я была магнитом для них) опять и опять проскакивают в моей голове за долю секунды. И только я хочу оттолкнуть Дилана от себя, только я желаю забыть о своём подлом поступке, как чувствую, что его тёплый язык касается моего и я безвольно таю. Поцелуй – жест интереса.

Приятный вкус кленового сиропа. То тепло, которого мне так не хватало, наполняет всё тело и душу. Это тепло так же жизненно необходимо, как и настоящее физическое, исходящее от неведомого, выдуманного костра возле нас. Чувствую, что его тёплые руки поднимаются к моей шее. Порывисто вбираю воздух и ощущаю, как Дилан прикусывает мою губу. Тихий стон перетекает с языка на язык. В свою очередь запускаю пальцы в его волосы, сладко потягивая у самых корней. Господь, наш мистический союз, свободный от морали, заполняет всё пространство леса вокруг. Но я не могу. Я не могу целовать Дилана, находясь в отношениях с Зедом! Как бы меня ни влекло, какие бы эмоции, чувства ни снисходили на меня лично, так нельзя.

– Дилан, остановись… – вздыхаю я.

Получается слишком мягко, слишком тихо. Он слишком манящ, слишком привлекателен. Я несильно отталкиваю его тело своими руками на уровне живота и наконец Дилан отпускает мою шею; немного отходит. Его взгляд стал темнее, ещё нежнее, а губы розовые и припухшие от поцелуев. Взгляд растерян, но он продолжает глядеть на меня.

– Грейс, прости, я.... мне не стоило этого делать, – шепчет он, и меня комом накрывает чувство вины, неприязни к самой себе и к своей слабости.

Солнце село полностью, окончательно и бесповоротно, но огни города вместе с деспотичной луной дают достаточное количество света для нас.

– Хочешь, можем уехать сейчас? – предлагает он.

– Да, я хочу, – соглашаюсь и пытаюсь не смотреть на него, хотя Дилан не отрывает от меня глаз.

Он собирает

вещи, и через минуту мы уже почти у машины. Всё это время Дилан пытается как-то начать разговор, но его попытки не увенчались успехом. Хруст гравия под колёсами повторяется опять и опять, нагоняя тревогу. Хотя, конечно же, дело не в гравии, а в произошедшем.

– Грейс, мне правда очень жаль. Я пойму, если ты захочешь отстранится от меня, – нежно начинает он, разрывая молчание.

– Нет, Дилан. Я сама в этом виновата. Давай просто забудем об этом происшествии. Мы должны были просто встретиться как друзья. Но это же всего один поцелуй. Он ничего не значит, – лгу я.

Но этот поцелуй затронул мою душу, и для меня что-то да значит. Но я пока не могу понять, что конкретно. Я лишь рада тому факту, что смогла вырваться из его чар. Какого черта я творю?

– Хорошо, забудем. И правда, это лишь один поцелуй, – продолжает он, пусть и всё тем же мягким тоном.

Мы вновь замолкаем на несколько мгновений. За окном темно, я смотрю на проезжающие машины, как вдруг слышу его слова:

– Грейс, большинство людей здесь примитивны, – говорит Дилан своим бархатистым голос. Настолько нежно, что я не ожидала такого. – Вы с Али нет. – Я видела, он таял от восхищения, и я сама дрожала от этого. – Пусть здесь и множество студентов, но всё это не то. Они всю жизнь меряют нгами лишь одну дорогу.

– Да, я знаю. Я живу здесь сколько себя помню.

– И не отталкивай меня за одну ошибку. Надо прощать людей за то, что они не идеальны. – Словно что-то резкое бросали в лицо.

– Ты говоришь, что мне надо делать, а что нет? – воздух вибрировал, хоть и был недвижен, будто что-то вот-вот произойдёт.

– Я не указываю, а направляю. Нет, твоя воля. Я забыл только сказать. Мне стоило это сделать, когда мы ехали туда. У меня для тебя кое-что есть. Загляни в бардачок.

Я гляжу на него. Дилан всё так же легко ведёт машину, выкручивая руль и барабаня пальцами в такт тихо играющей музыке. Мой разум говорит мне не смотреть, что лежит в указанном месте, но я вот я уже наклоняюсь и открываю ящик, вытаскиваю оттуда восхитительную белую розу, которые я просто обожаю. Не могу скрыть свой восторг от подарка. Он смеётся, а я подношу розу к кончику носа и вдыхаю сладостный аромат. Но всё же откуда Дилан узнал, что я их люблю? Или же он знает о.... решаю узнать. Я кладу цветок к себе на колени и спрашиваю:

– Дилан, – он оборачивается на мгновение. – Меня настораживает то, что ты знаешь обо мне такие вещи, которые не знает почти никто, кроме самых близких. Неважно, что тебе известен мой номер или адрес. Наверняка, тебе об этом рассказала Али или кто-то другой. Это не важно. Но белая роза. То, что я люблю просыпаться рано и то, что…

– Роза? – перебивает Дилан, не дослушав.

– Да, роза. – Я отворачиваюсь от него и смотрю в окно. – Черт. Зачем я об этом сказала… – жалею я.

– Ты можешь говорить со мной о том, что связано с Тэдом.