Агент его Величества
Шрифт:
– А теперь – снова в дом к нашему герою, – объявил Гаррисон.
– Они вернулись в красный особняк и, оттеснив появившегося дворецкого, вошли внутрь.
– Кто есть дома? – спросил сыщик перепуганного слугу.
– С-супруга мистера Камерона и дети, – заикаясь, ответил тот.
– Позовите миссис Камерон.
Парень убежал за хозяйкой, и вскоре та появилась. В красивом платье салатного цвета, с низкой талией по последней парижской моде, она сошла по ступенькам деревянной лестницы и высокомерно осведомилась, зачем пришли господа.
– Миссис Камерон, извините за это внезапный визит, – начал Гаррисон, – но нам совершенно безотлагательно нужно поговорить с вашим мужем.
– Его здесь нет.
– А где он?
– Я
– Миссис Камерон, – мягко произнёс сыщик. – Нам бы не хотелось объявлять его в розыск. Согласитесь, это не улучшит его репутацию…
– Почему вы хотите объявлять его в розыск? Мой муж не скрывается.
– Тогда назовите нам его местонахождение. Сегодня этот молодой человек, – он кивнул на дворецкого, – сказал нам, что ваш супруг не был дома сегодня ночью. Но нам доподлинно известно, что это ложь. Если ваш муж не скрывается, к чему водить нас за нос?
– Джон, – повернулась женщина к слуге, – это правда?
– Миссис Камерон, – быстро залопотал тот, нервно облизнув губы. – Я не хотел… Видите ли, эти джентельмены…
– Ты поступил неправильно, Джон, и будешь наказан. – Она снова обратила надменный взор на гостей. – Мне неизвестно, где в данный момент пребывает мой муж, но утром он собирался идти к Генри Соммерсу, птичнику. Спросите его.
– Благодарю вас, миссис Камерон, – вежливо ответил следователь. – Вы не подскажете, где проживает этот Генри Соммерс?
– Не имею представления. Мне лишь известно, что он поставляет мясо английскому консулу… Надеюсь, это не повредит моему супругу, – вдруг встревожилась она.
– Нисколько, – заверил её Гаррисон. – Вы можете быть совершенно спокойны.
Саймон Камерон был пройдохой до мозга костей. Начав свою карьеру в качестве издателя, он вскоре занялся строительством железных дорог, и, сколотив на этом немалое состояние, ударился в политику. Навыки прожженного дельца, приобретённые им за время руководства газетами и железнодорожными компаниями, позволили Камерону довольно быстро занять место среди политической элиты страны. Меняя партии как перчатки, он оставался постоянен только в своих неуёмных амбициях. В сорок пять лет Камерон вошёл в Сенат, а в шестьдесят один выдвинул свою кандидатуру на президентский пост. Ему не повезло: соперником его по внутрипартийным выборам оказался прыткий адвокат Авраам Линкольн, рядом с которым мастер закулисной игры Камерон выглядел блекло. Но нюх и на этот раз не подвёл его. Вовремя сориентировавшись в обстановке, Камерон отказался от своей кандидатуры в пользу Линкольна, за что получил в его администрации пост министра обороны. Попав наконец в Белый дом, он дал волю своим загребущим рукам. Очень кстати пришлась и начавшаяся война. Министр столь откровенно наживался на армейских поставках, что уже через год был уволен и от греха подальше отправлен послом в Россию. Однако и там он не сидел без дела. Ухватившись за идею трансконтинентального телеграфа, с которой тогда носилось руководство Атлантической телеграфной компании, он вытянул под эту затею у российского министерства финансов кругленькую сумму, которую, разумеется, и не думал пускать в оборот. Предпринимая данную афёру, Камерон не сомневался, что останется безнаказанным, ведь среди русских чиновников оказалось немало его единомышленников, готовых прикрыть глаза на жульничества американского посла взамен на свою долю в пироге. Так бы всё и получилось, если бы глава Атлантической телеграфной компании не направил запрос относительно судьбы своего проекта лично императору Александру II. Махинации Камерона вышли на явь и его, во избежание скандала, быстро отозвали обратно в США. И вот теперь, узнав о визите в свой дом офицера нью-йоркской полиции в кампании с каким-то русским, бывший посол не на шутку перепугался. Ему привиделось, что дело, которое вроде бы уже замяли, вновь всплыло на поверхность, и теперь его ждёт если не ссылка в Сибирь, то уж точно отправка
Генри Соммерс был не просто птичником. Владелец многих ферм в штате Нью-Йорк, он поставлял дичь половине дипломатических представительств, а также в муниципалитет Манхэттена и в городской гарнизон. Ему было наплевать на политику, но «крышей» ему служили «Чёрные птицы», а потому он голосовал за республиканцев. Будучи американцем в третьем поколении, он не слишком жаловал приезжих, хотя и зависел от них – основная масса его работников состояла из поляков и других иммигрантов, готовых за мизерную зарплату трудиться в поте лица. Это сблизило его с польской диаспорой, чьи вожаки наварили немалый барыш на своих соотечественниках, сплавляя их на фермы Соммерса.
В то утро Генри Соммерс как всегда явился в свою контору, находившуюся на Первой авеню, и занялся подсчётом затрат на сегодняшний приём в муниципалитете. Договор, заключённый им с властями, как будто сулил хорошую прибыль, но скачущие цены на мясо и птицу каждый раз меняли рыночную конъюнктуру, заставляя хвататься за голову добропорядочных отцов семейств. Поэтому Соммерс не позволял себе расслабляться, и скрупулёзно подсчитывал каждый цент, который он вытрясет с братьев-республиканцев. За этим приятным времяпрепровождением его и застал Камерон, вихрем ворвавшийся в контору.
– Мне нужен Сайски, – сказал он без лишних вступлений.
Бывший министр был в каком-то расхристанном сюртуке, на рубашке его проступали пятна пота. Галстук сидел набекрень, а помятое лиловое лицо указывало, что Камерон провёл бурную ночь.
– Всем нужен Сайски, – флегматично отозвался Соммерс, закрывая бухгалтерскую книгу и складывая руки на животе.
– Вчера вечером ко мне заходила полиция. С ней был какой-то русский… – Он ощерился и пытливо уставился на птичника.
– Ну и что?
– Если меня возьмут, я не буду молчать о ваших гешефтах с южанами.
Соммерс вскинул брови, задумчиво посмотрел на всклокоченного гостя.
– А за что вас должны взять? Разве вы совершили какое-то преступление?
– Это неважно. Повод найдётся… – Камерон зловеще потянул носом воздух. – Похоже, они нашарили что-то в деле с сибирским телеграфом. Вот и притащили этого русского как свидетеля.
– Вы и там имели свою долю? – с некоторым удивлением спросил Соммерс. – Жадность фраера сгубила, мистер Камерон. Махинаций с военными поставками вам, кажется, было мало…
– Не тычьте мне в глаза этими махинациями. Всё это – газетные утки.
– Несомненно. – Птичник выдержал паузу. – А зачем вам Сайски?
– Мне нужно залечь на дно. Эта эскадра не пробудет здесь вечно, когда-нибудь русские уберутся.
– Хмм… Разумно. Но ведь русские могут потребовать вашей выдачи. Дело пахнет международным скандалом.
– Ничем оно не пахнет. У них у самих рыльце в пушку. Думаете, я один таскал каштаны из огня?
Соммерс ухмыльнулся.
– Сожалею, но я не могу свести вас с Сайски, мистер Камерон.
Гость прищурился.
– На «Мёртвых кроликов» крысятничаешь, Соммерс? Я слышал о твоих шашнях с Моравским…
– Господин Камерон, я прошу вас не оскорблять меня в моей собственной конторе. Уверяю вас, это не приведёт ни к чему хорошему…
– Да мне плевать. Либо ты отводишь меня к Сайски, либо завтра все газеты раструбят, что ты продавал южанам оружие.
– Вы думаете, кто-нибудь поверит?
– Посмотрим.
– Посмотрим. Слово проворовавшегося министра недорого стоит. – Соммерс перегнулся через стол и пронзил гостя хищным взглядом. – Вы проигрались в пух и прах, Камерон. И я не собираюсь рисковать своим делом, спасая вашу дырявую шкуру.