Александровскiе кадеты
Шрифт:
— Так не получится, — подхватил Николай Михайлович. — А получится только так, как я говорю. В ваше настоящее через наше прошлое. И, если у вас получится, то и впрямь — не случится ни войны, ни блокады. Не вымрет половина города.
— А почему войны не случится? — удивился подполковник. — Что мы успели узнать — это германцы на нас напали!..
— Ты, любезный друг мой, — напустилась на супруга Мария Владимировна, — говори, да не заговаривайся!
— Тихо, Мурочка, тихо. Видите ли, Константин Сергеевич, я даже приблизительно не возьмусь сказать, как можно предотвратить только Вторую мировую войну и нападении Германии на нас.
— А я тебе, деда, всегда говорил — Гитлера убить, и всё! — подал голос Игорёк.
— Тут у нас начинается долгая дискуссия о роли личности в истории, — извиняющимся тоном отозвался означенный дед. — Внук мой с юношеским задором считает, что всё упирается в одного-единственного негодяя, я же пытаюсь ему втолковать, что дело совсем не нём одном. Ни в Германии, ни в России. Почему нам и требовался в идеальном случае весь ваш корпус, уважаемый Константин Сергеевич.
— Бросить наших мальчишек единолично предотвратить вашу революцию?! — у подполковника аж побелели губы.
— Любезный Константин Сергеевич, если я вам расскажу, из кого состояли наши полки, полки Вооружённых сил Юга России, вы разрыдаетесь, — сухо заметила хозяйка. — Мальчишки-юнкера неделю удерживали московский Кремль. Из Ростова зимой нашего восемнадцатого года уходило множество гимназистов, старших кадет, юнкеров, в то время как в самом городе оставались многие тысячи боевых офицеров, прошедших германский фронт — они решили, что их это не касается, все эти революции и перевороты. Вот и вы сейчас…
— Простите, мадам, но у нас сейчас своя собственная революция и, уверяю вас, меня она очень даже касается, — холодно отрезал Аристов. — В любом случае, пятеро нас едва ли что-то смогут изменить в вашей истории. Но, я надеюсь, смогут изменить в нашей. Вообще, как вы себе это представляете, профессор? Мы очутились в мире, очень похожем на тот, что покинули и?.. Что мы делаем? Ведь вы сами говорили об огромной инерции, да мы и сами видим — всё почти такое же, несмотря на, простите, совсем иной ход истории! Совсем иного Государя на престоле!
— Вот потому-то я и спорю со своим ретивым внуком, — последовал ответ. — Инерция и в самом деле огромна. Пытаться встать на пути несущегося поезда — безумие. Но можно перевести стрелку.
— И как же, по-вашему, мы можем перевести эту самую стрелку?
— Мы сейчас готовим вам подробнейшую инструкцию. С планами города, фотокарточками действующих лиц и так далее. Наша задача — не допустить февральского переворота.
— И, не допустив, мы окажемся в нашем времени?
— Так говорят мои расчёты.
Наступило молчание. Петя Ниткин глядел на профессора; Костя Нифонтно, напротив, набычился, опустил голову и что-то сердито бормотал себе под нос.
Федя едва собрался спросить, так когда же они увидят эти «подробнейшие инструкции», как вдруг в прихожей грянул раскатистый телефонный звонок.
— Я подойду, ба, — сорвался Игорёк.
— Уже девочки звонят, — фыркнула Мария Владимировна. — Ох уж эти современные дети! Вот когда я была гимназисткой…
— А тогда письма писали, — вырвалось у Феди.
— Верно! — расцвела хозяйка. — Письма писали, засушенные цветочки вкладывали… Вот вы, Федор — знаете язык цветов?..
— Ему ещё рано, — железным голосом отрубила Ирина Ивановна. — И вообще…
Что «вообще» они так и не узнали, потому что в комнату очень тихо вошёл заметно побледневший Игорёк:
— Деда… тут этот… тебя… Никаноров… Он… он…
Николай Михайлович скривил губы, поднялся.
— Прошу прощения, это не займёт много времени, — и скрылся за дверьми.
— Что опять натворил, горе ты моё? — воззрилась на внука Мария Владимировна.
— Н-ничего…
— Ой, не ври старой бабке! — погрозила хозяйка пальцем.
— Да ба, я точно ничего… вот в «Лягушатне» Маслакову встретил… И Светку Тихонину… Но они только и знали, что «Тихонов, Тихонов!» пищать…
— Н-да, ничего себе, совпадение, — вздохнула Мария Владимировна. — А вот что там с этим Никаноровым?..
Ушедший говорить по телефону профессор всё не возвращался. Из прихожей доносилось неразборчивое бормотание, и Федя пожалел, что нельзя воспользоваться стаканом, как тогда, дома…
А потом всё стихло и дверь отворилась.
На достопочтенном профессоре лица не было.
— Игорь Иванович. Рассказывай.
Игорёк побледнел ещё больше.
— Деда, да я ж ничего… Вот бабушке сказал… ну, девчонок из моего класса встретили, Юльку со Светкой… Так они ж ничего не —
— Они-то, может, и не. А вот мой коллега Сергей Сергеевич Никаноров — он-таки да.
— Постой, Коля, а откуда он —
— Мы и не подозревали с тобой, что он, оказывается, двоюродный дядя той самой Юли Маслаковой, — Николай Михайлович словно разом постарел лет на десять. — Ах я, дурак набитый… Не проверил… А славная девочка Юля, оказывается, вполне дружна со своим дядей Сережей. И раззвонила ему всё о вашей встрече. Ну, а Никаноров — кто угодно, но не глупец. Решил задачку. И, видишь ли, пытался припереть меня к стенке.
— Простите, милостивый государь, но мы ничего не понимаем…
Профессор вздохнул.
— Видите ли, Ирина Ивановна, голубушка. Изначально нас — исследователей парадокса времени — насчитывалось больше. Сергей Сергеевич Никаноров — ученик моего отца, очень талантливый, настоящий самородок, отдадим ему должное. Вот только взгляды у него…
— Большевицкие, — врубила Мария Владимировна. — Эх, жаль, не встретился он мне летом девятнадцатого…
— Мура! Ну не встретился он уже тебе, не встретился! — раздражённо заметил профессор. — Я знаю, я знаю, ты бы не промахнулась, у тебя и значок «За отличную стрльбу» имеется, ещё с того времени!