Александровский cад
Шрифт:
Дверь в квартиру Шапилиных оказалась не заперта. Лешка отдышался и на цыпочках вошел. Ему очень хотелось сделать сюрприз, но в гостиной Тани не оказалось. Зато из-за дверей кабинета Петра Саввича доносился разговор на повышенных тонах. Лешка уже хотел было постучать, как вдруг услышал голос Шапилина:
– Я еще раз повторяю: он не должен больше появляться в нашем доме!
– Но почему? – жалобно спросила Таня.
Возникла пауза, а затем опять послышался голос Петра Саввича:
– А ты не понимаешь?
– Нет, и не хочу понимать!
– Объясняю еще раз. – В голосе Шапилина зазвучали металлические нотки. – Я не желаю, чтобы моя дочь крутила романы с сыном какого-то шофера!
Лешка чуть не потерял сознание.
– Папа, как ты можешь?
Алексей не мог видеть Таниного лица, но он ясно представил себе, как в этот момент задрожали ее губы.
– Я все могу! Все! Я не для того работал как проклятый и даже не женился вновь. У тебя должна быть достойная пара. Я вижу, куда ваши отношения клонятся!..
Из-за двери послышались всхлипывания.
– Не смей сопли разводить! – крикнул Шапилин. – Все! Баста! Еще раз увижу его в своем доме – вместе с папашей сгною в лагере!
Неожиданно перед Лешкой распахнулась дверь, и Петр Саввич оказался лицом к лицу с Казариным.
– А-а-а-а! – смутился Шапилин, но тут же нашелся: – Ну вот, вопрос решился сам собой. Заходите, молодой человек. А вы, барышня, оставьте нас…
Танька, потупившись, выскользнула в коридор и ушла в свою комнату.
Разговор был недолгим. Через двадцать минут Лешка вышел из кабинета. Его лицо было серым и безжизненным. Казарин медленно прошел по коридору до входной двери. Он ждал, что Таня выйдет попрощаться. Но в ее комнате было тихо, лишь силуэт на дверном стекле выдавал ее присутствие. Таня так и не появилась. Лешка обернулся – Шапилин стоял на пороге и смотрел ему вслед.
Глава 30
Каждый вечер Лешка безуспешно пытался дозвониться до Тани, но она не брала трубку.
Он караулил ее перед школой на скамейке, но Таня не появлялась даже на консультациях перед экзаменами. Она больше не приходила и в каморку Варфоломеева. Ее не было нигде…
Надо было готовиться, но Лешка не мог себя заставить сесть за учебники. Отец вздыхал, уходя на работу:
– Ты бы позанимался. Скоро экзамены.
– Успеется, – равнодушно отмахивался Лешка и зарывался головой в подушку…
Но однажды случилось чудо, и Таня взяла трубку.
– Алло, – прозвучал знакомый голос.
– Здравствуй, Тань.
На другом конце повисла пауза.
– Таня, ты меня узнала?
– Узнала, – безразлично ответила трубка.
Казарину было невыносимо слушать холодный равнодушный голос, но он справился с собой:
– Что происходит? Я хочу тебя увидеть.
– Это невозможно, – таким же безразличным тоном ответила Таня.
– Почему?
Таня молчала, не находя нужных слов.
– Ты не ответила.
– Леша, не мучай ни себя, ни меня.
– Но что происходит? Я не могу понять.
– Ничего не происходит. Просто мы расстались.
– Это кто так решил: ты или твой отец?
– Я.
– Я тебе не верю.
– Это твое дело. – Таня повесила трубку.
Лешка с силой открыл дверь телефонной будки и чуть не зашиб проходящего мимо Ваську Сталина.
– Тьфу ты, черт! Такие вот, как ты, и рушат человеческие судьбы.
– Да ладно, чуть задел, а ты уже разнылся.
Васька заулыбался:
– Дурак! У меня через неделю в летном медкомиссия. А вдруг ты мне руку сломал бы?
Казарин пожал плечами и хотел уже уходить, но Васька вдруг предложил:
– А хочешь со мной?
Лешка задумался, с болью вспоминая все, что случилось с ним в последние дни.
– Мне все равно, – сказал он наконец. – Я вообще-то в МГУ на исторический собирался…
Васька понимающе кивнул. Всему классу было известно о размолвке между Казариным и Шапилиной.
– Да плюнь ты на все! Впереди целая жизнь. Поехали со мной в Качу.
Лешка смотрел на вечно веселого Ваську и не мог понять – шутит тот или говорит всерьез.
– А как? Нужны же справки, характеристики…
Васька обнял друга и вкрадчиво произнес:
– Не нужны! Я все устрою. По рукам? – И Васька протянул ладонь.
А ровно через неделю Лешка стоял у Кутафьей башни с вещмешком за плечами и в последний раз смотрел на Кремль. Это был его Кремль – Кремль, в котором он вырос, в котором встретил и потерял свою любовь и где теперь оставался единственный дорогой для него человек – отец.
Часть вторая
Пролог
Август 1941 года
Кремлевские часы на Спасской башне показывали 22.30. За дверью кабинета Сталина шло заседание Государственного комитета обороны, на котором обсуждался план эвакуации ценностей из Кремля. В приемной толпились помощники и заместители, готовые в любой момент достать нужную справку и дать необходимую консультацию. Без пятнадцати одиннадцать заседание закончилось, и члены комитета, пыхтя и отдуваясь, как от тяжелого бега, стали покидать кабинет Верховного главнокомандующего. Заведующий особым сектором ЦК генерал Шапилин протянул папку своему заместителю.
– Знаешь, Сергей Порфирьевич, ты документ этот изучи самым внимательным образом. Спрашивать буду с тебя. Завтра утром представишь справку: что в каких ящиках лежит и какая охрана прилагается. Сам понимаешь – не картошку вывозим. И чтоб все до мельчайших… За документ головой отвечаешь, а то нас по законам военного времени самих с тобой «эвакуируют» до ближайшей стенки.
Панин понимающе кивнул и вместе с прикрепленным к нему помощником, не выходя из Первого корпуса Кремля, поспешил по коридору к своему кабинету.