Александровский cад
Шрифт:
– Какая ты хорошая…
Фразу Лилька докончить не успела. Острие финки вошло под сердце, и она, тихо охнув, осела на солому.
– Дядя Миша… – только и успела удивленно прошептать Лиля.
Конюх нагнулся, дрожащими руками вытащил из кармана алмаз и быстро зашагал к выходу. Но, не дойдя до дверей несколько метров, замер. На территорию ипподрома ворвался отряд милиции, во главе которого бежал обезумевший Петр Саввич Шапилин с револьвером в руке.
Крики и шум долетели до кабинета директора, где решалась судьба Таньки и Лешки.
– Что там такое? – Барон с удивлением повернулся к двери.
Один из охранников достал пистолет и выглянул в коридор. Заметив человека с пистолетом, милиция начала стрелять.
В кабинете началась паника, и Лешка решил действовать. Ударом ноги он выбил у Барона пистолет и бросился на пол. Барон проворно нагнулся, подхватил с пола оружие, но в это мгновение оперативники ворвались в директорский кабинет. Увидев человека с направленным на них пистолетом, муровцы начали палить из всех стволов. Через секунду Барон упал на ковер, на котором лежал Лешка, прикрывая собой Таню. Их взгляды встретились.
– Повезло… – прошептал Барон и закрыл глаза.
Глава 28
Потом была больница. В первый же день на Танином столике появились цветы от Лешки. А когда Таня, наконец, полностью пришла в себя, то первое, что она увидела, – счастливое лицо Казарина, сидевшего напротив. Он тут же попытался взять ее за руку, но она не дала ему этого сделать и отвернулась.
– Как ты мог? – еле слышно прошептала она.
– Что «мог»? – не понял Лешка.
– То самое. Я тебя видела… с этой.
Казарин ничего не понял:
– С кем?
– С артисточкой!
Лешка горько улыбнулся и тяжело вздохнул:
– Ой, глупая! Да ты же ничего не знаешь!
И он рассказал ей все, что произошло с ним за то время, пока они не виделись: и про цыган, и про алмаз, из-за которого все и произошло, и, конечно, про Лилю.
– Жалко ее, хороший она была человечек… Из-за меня погибла, понимаешь?
Танька ничего не ответила. В ее глазах стояли слезы.
Лешка отвернулся к окну и сделал вид, что старательно рассматривает деревья, людей в парке и даже скамейки вдоль главной аллеи. Постепенно его взгляд сфокусировался на гражданине в шляпе, который кормил голубей хлебными крошками. При виде этого человека в Лешкином мозгу как вспышка возникла картина: ипподром… Барон говорит с человеком, которого Лешка видит только со спины… тот поворачивается… это Коган.
– Что ты сказала? – переспросил Лешка, неотрывно глядя в окно.
– Жалко как ее, а я-то дура…
Но Лешка не дал ей договорить и бросился к двери.
– Ты куда? – только и успела прошептать Таня.
Казарин остановился на пороге:
– Я же про Когана совсем забыл! Коган это! – кинул на ходу Лешка и вылетел пулей из палаты.
Скамейка уже была пуста, и лишь шелестящая на ветру газета говорила о том, что кто-то только что здесь был…
Через час Лешка стоял в сквере напротив ювелирного магазина Когана. Улучив момент, Казарин подошел к двери и бросил письмо в почтовый ящик. После этого он зашел в телефонную будку, положил носовой платок на мембрану трубки и набрал номер.
– Алло, антикварный магазин, – ответил на другом конце знакомый голос.
Лешка вытер вспотевший лоб и дрожащим от волнения голосом произнес:
– Здравствуйте, можно попросить Зиновия Ефимовича?
– Можно. Зиновий Ефимович – это я! С кем я имею честь говорить?
– Зиновий Ефимович, вы сегодня почту проверяли?
– Нет, а что? Кто вы?
Казарин выждал паузу:
– Будьте любезны, загляните в почтовый ящик.
Он повесил трубку, вышел из телефонной будки и стал наблюдать за магазином. Через минуту Коган вышел на улицу. Оглядевшись по сторонам, он извлек почту из ящика на двери. Лешкино письмо лежало сверху. Ювелир еще раз огляделся и вернулся в магазин…
Время шло, но Коган не появлялся. Начало вечереть, а вскоре и вовсе стемнело. Казарин уже стал волноваться: не ошибся ли он? Ведь если Зиновий Ефимович был замешан в преступлении, то он должен был обязательно что-то предпринять.
Скамейка в сквере была жутко неудобной. Лешка пытался внимательно следить за дверью магазина, но затекшая спина давала о себе знать: ему то и дело приходилось разминать поясницу. Последние трамваи оглашали город прощальным перезвоном, и на Волхонке не было ни души. В какой-то момент Казарин провалился в глубокий сон, как вдруг тяжелая рука легла на его плечо. Лешка вздрогнул и вскочил со скамейки. Перед ним стоял милиционер.
– Здесь спать не положено, – пробасил постовой.
– А я и не спал.
Милиционер сдвинул фуражку на затылок и рассмеялся.
– Ну да?… А что же ты делал?
Лешка мучительно соображал, что ответить.
– Я… это… стихи сочиняю. Девушка тут моя живет.
Милиционер заулыбался.
– Да ну! – В его глазах появился живой интерес. – Сочинил?
Лешка кивнул:
– Сочинил.
Постовой сел рядом на скамейку.
– Слушай, ты даже не знаешь, как тебе повезло. Я ведь тоже, того… – Милиционер сделал замысловатый жест рукой.
Лешка удивленно посмотрел на постового.
– Что «того»?
«Тьфу ты, черт, ненормальный!» – мелькнуло у него в голове.
Милиционер как будто прочитал его мысли.
– Да нет! Все в порядке. Я в том смысле, что тоже вроде как поэт.
Лешка присвистнул, а про себя подумал: «Ну вот, теперь не отвяжется!» Он понимающе кивнул милиционеру, а сам снова вперил взгляд в дверь антикварного магазина.
Но постовой не унимался. Он толкнул Лешку в бок и неожиданно заявил:
– Читай.
Казарин не понял:
– Что?
– Стихи, – как само собой разумеющееся пояснил служивый. – А потом я тебе свои прочту.
Лешка в отчаянии посмотрел в сторону магазина. Свет за витриной погас.
– Ну, чего же ты? Читай, – не унимался блюститель порядка.
Лешка задумался:
– Прямо здесь?
– Прямо здесь.
Лучший ученик 10 «А» уже приготовился поразить милиционера чем-нибудь из школьной программы, как вдруг заметил, что дверь антикварного магазина открылась и Коган вышел на улицу. Ювелир запер двери и быстро зашагал в сторону Ленивки.