Александровский cад
Шрифт:
– Ты вот что, заходи через день, а я кое-что за это время постараюсь выяснить. Оставь мне эту штуковину.
Лешка замялся:
– Нет, Герман Степанович, я ее должен показать там.
Он сопроводил слова многозначительным жестом, подняв указательный палец. Варфоломеев понимающе кивнул.
Владимир Константинович еще хлопотал на кухне, когда сын вернулся домой. Не снимая сапог, Лешка прошел в комнату, сел за круглый стол, положил пресс-папье перед собой и, чуть помедлив, развернул тряпицу. Минут пять он бесцельно крутил его в руках, разглядывая со всех сторон, как будто это могло ему чем-то помочь.
Он не сразу заметил, как в комнату зашел отец. Владимир Казарин поставил на стол чайник и сковородку с жареной картошкой, посмотрел на сына и увидел Лешкину находку. Он взял ее, молча сел на стул и стал внимательно изучать.
– Откуда у тебя эта вещь?
Было видно, что отец сильно потрясен увиденным.
– Похоже, что Панина этой штукой жизни лишили.
Казарин-старший молча повертел в руках пресс-папье, а затем тихо произнес:
– А ты к Герману ходил?
Лешка кивнул.
– А ты знаешь, что настоящая фамилия Варфоломеева – фон Шпеер? Барон фон Шпеер.
У Лешки перехватило дыхание.
– Кто? Герман Степанович? Барон?!
Отец кивнул.
– Герман Степанович – барон?! – В словах Лешки появились издевательские нотки.
Но отцу было не до шуток. Он лишь еще раз молча кивнул.
И тут до Алексея наконец дошел смысл сказанного.
– Не может быть…
Его мозг отказывался что-либо понимать, он лишь вспышками выдавал калейдоскоп последних событий: барон, убийство, документ, подземный лаз, монах…
– Монах… – одними губами прошептал Казарин. – А откуда караульные узнали про монаха?
Чуть не сбив отца со стула, Лешка бросился из дома, выбежал на улицу и помчался в сторону Арсенала. Нужную кровать Алексей нашел быстро и в страшном волнении растолкал сладко спящего солдата, с которым говорил накануне.
– А откуда ты про монаха-то знаешь? – не дав ему опомниться, выпалил Лешка.
Солдат спросонья заморгал глазами.
– Монаха? А-а-а… Так ведь нам надысь экскурсию по Кремлю устроили. Вот экскурсовод – чудной такой дед из «Оружейки» – нам про монаха и рассказывал…
Дальше Лешка слушать не стал. Вскоре он уже стоял на пороге квартирки Германа Степановича. Дверь была открыта, но в комнате никого не было. Тяжело дыша, Алексей шагнул за один из стеллажей, заваленный старинными предметами, и начал ждать. Наконец послышались шаги, и в комнату вошел Варфоломеев. Хранитель прикрыл за собой дверь, зажег настольную лампу, погасил верхний свет и начал складывать какието предметы в небольшой саквояж. Ждать больше не было никакого смысла, и Казарин шагнул вперед.
– Собираетесь, Герман Степанович?
Варфоломеев испуганно обернулся, но при виде воспитанника заулыбался.
– Собираюсь. А ты чего? Мы ж только что попрощались.
– Вроде того, – буркнул Лешка.
– Ну, тогда давай заново поздоровкаемся?
Старик протянул руку для рукопожатия, но Казарин шагнул к столу и взял саквояж.
Варфоломеев внимательно посмотрел вначале на саквояж, затем в глаза Алексея:
– Что с тобой, Алеша?
А когда Казарин молча вытряхнул содержимое саквояжа на стол, Варфоломеев лишь недоуменно спросил:
– Ты что-нибудь ищешь?
– Ищу, – холодно ответил Лешка.
Среди кучи барахла Лешка сразу отметил небольшую статуэтку на тяжелом постаменте. Ни слова не говоря, Казарин вынул перочинный нож, поддел лезвием срез бархатной ткани в основании, и на его ладонь выкатился очень крупный алмаз. Такой он видел лишь раз в своей жизни, в 38-м, в руках цыганки Лили незадолго до ее гибели. Этот камень, кстати, был очень похож на тот. Лешка поднял глаза на Варфоломеева и поразился страшному выражению его лица. Было такое ощущение, что Германа Степановича сейчас хватит удар.
– Может, поговорим, – процедил сквозь зубы бывший наставник, – по старой дружбе, а, Леш?
Алексей сел на табурет:
– Ну что же, давайте, Герман Степанович. Или как вас там: господин барон?
Старик вновь оторопел, но все-таки взял себя в руки.
– Все знаешь? Ну тем лучше.
Он засеменил к двери, но Алексей остановил его:
– Бежать не советую.
Герман Степанович усмехнулся.
– Боже упаси!
Варфоломеев зачем-то выглянул за дверь и вернулся к Казарину.
– Значит, папа твой решил открыться? Ну что ж, замечательно… замечательно.
Он сел напротив и молча уставился на правую руку Лешки, которая сжимала алмаз.
И тут Алексей не выдержал:
– Эх, Герман Степанович, Герман Степанович! Как же вы могли? Вы же для меня как отец были.
Старик поднял глаза на воспитанника.
– А что, собственно говоря, я «смог»? – холодно спросил Варфоломеев. – Ничего такого! Просто пытаюсь вернуть то, что было отнято в девятнадцатом у барона фон Шпеера и его семьи.
Герман Степанович сжал кулаки и начал свой невеселый рассказ.
Глава 11
Февраль 1919 года
По лестницам старого питерского дома поднимался вооруженный отряд, состоявший из двух матросов и трех солдат. Возглавлял отряд комиссар в кожаной тужурке и такой же кожаной фуражке. В руках он держал список, по которому сверял номера квартир и таблички с фамилиями.
– Сюда!
Комиссар ткнул кулаком в нужную дверь и нажал кнопку звонка, под которым значилось: «Барон фон Шпеер». За дверью стояла тишина. Комиссар сделал знак матросам, и они прикладами заколотили в дверь. Это очень быстро возымело действие. Из квартиры послышался голос немолодой женщины: