Алена и Аспирин
Шрифт:
У автомата, продающего напитки, не было ни души. Аспирин остановился (на него налетели сзади), но перевести дыхание не успел: в темном углу, привалившись к жестяному боку автомата, стоял знакомый скрипичный футляр.
Он кинулся вперед. На влажном асфальте не осталось следов: если бы не футляр, он бы поверил, что Алена не исполнила задуманное. Или выбрала для решающего концерта другое место. Или опоздала. Или пошутила. Или не пришла.
Футляр был пуст. Аспирин беспомощно огляделся. Люди проходили мимо, ни один не повернул головы.
…Сперва он со скандалом прорывался с эфира. Потом застрял в пробке. Потом бросил машину в каком-то дворе и спустился в метро, а поезда шли переполненные, Аспирин, сам не зная как, пропустил свою станцию… Но ведь та песня должна звучать почти три часа, он бы все равно успел!
Он вертел в руках канифоль и воображал, как из толпы навстречу играющей Алене вдруг выходит ее брат… как он выглядит? Они берутся за руки и шагают сквозь стену… или куда? И сейчас они там, в мире без страха и смерти, Алена исполнила то, к чему так стремилась, она даже попрощаться успела, и он, Аспирин, может утешиться и вздохнуть с облегчением…
Он закрыл футляр и поставил его в угол у автомата. Потом снова взял в руки: ему на ум пришла жутковатая ассоциация. Он подумал, что этот футляр — как одежда утопленника на пустом берегу. Не решаясь выпустить из рук то последнее, что осталось от Алены, он отошел к аптечному киоску.
— Добрый день, я ди-джей Аспирин. Вы не слышали, что тут случилось?
— Да шумели чего-то, — охотно откликнулась провизорша. — Драка была, или что. Или пикет. Из будки не разобрать. Тут у нас вечно: то цыгане, то хлопцы с гитарой, то какая-то девчонка сумасшедшая на скрипке играла.
— А сегодня? Тоже играла?
— Говорю же: не знаю. Народ толкался очень, шумели, и валидол у меня почти весь продался.
— Когда это было?
— Да с полчаса назад… Разошлись вот недавно. Аспирин берете, что-то еще?
И протянула упаковку таблеток.
Вертя в руках свежекупленный аспирин, он добрался до выхода, где стояли, демонстративно не глядя друг на друга, бабка с семечками в корзине и пара молодых ментов — высокий и маленький. Менты были похожи на зимних голубей — всклокоченные, мрачные и растерянные.
— Мужики, — быстро спросил Аспирин. — Тут девка со скрипкой была?
Высокий посмотрел угрюмо. Маленький — с подозрением.
— Документы, — зачем-то сказал высокий. Аспирин вытащил из внутреннего кармана паспорт:
— Гримальский Алексей. Ди-джей Аспирин.
Менты переглянулись.
— Так что, девчонка со скрипкой была-таки?
— Прибацаная девка, — признался маленький.
— Куда она потом делась? Ее забрали? Кто, как они выглядели?
— Заберешь такую, — маленький смотрел в сторону. — Кто-то ее крышует конкретно. А ты ей кто такой?
— Я ее отец, — сказал Аспирин.
— Чего?!
— Я ее отец, — Аспирин прокашлялся. — У меня и свидетельство есть. Она… ну, у нее с головой не все в порядке. Куда ее забрали, куда мне за ней ехать, ну скажите!
— Ушла она, — неприязненно сказал высокий.
— Куда?!
— Домой. А куда еще?
— Так ведь дома ее нет!
— А ты проверь, — сказал маленький. — Сейчас не лето, по паркам бомжевать. Замерзнет, жрать захочет — и придет. Никуда не денется. Так, а ну быстро собираем шмотки!
Последняя фраза относилась не к Аспирину, а к торговке носками, волшебным образом возникшей по соседству. Маленький мент оказался почти гипнотизером — Аспирин вдруг ясно увидел Алену, усталую, озябшую, переступающую порог квартиры со скрипкой под мышкой. А ведь и в самом деле — куда ей деваться?!
Он поднялся из перехода и, привалившись плечом к мокрому дереву, набрал номер на мобилке.
Никто не отвечал. Длинные гудки.
— Алена!
Увидев темные окна, он понадеялся, что она, может быть, легла спать и потушила свет. Но диван был пуст, и плед аккуратно сложен поверх подушки. Высыхала в углу елка. Стопками возвышались диски на музыкальном центре, на пианино лежали ноты, в основном ксерокопии.
Он положил футляр на край дивана — и огляделся еще раз, вспомнив нечто очень важное.
Мишутки не было!
Аспирин обыскал квартиру. Нащупал пистолет на антресолях. Потом сел на кухне, оперся локтями о вычищенный до блеска стол и задумался, как на экзамене.
Она ушла навсегда — с Мишуткой.
Но прежде, чем уйти навсегда, ей надо было сыграть его песню — от начала и до конца. В переходе.
А если Мишутка был с ней в переходе — Алену никто ведь не мог обидеть?
То есть безнаказанно не мог.
Но лужи крови и милицейского оцепления в переходе не было? Значит, на Алену не бросались с зонтиками наперевес?
Или она уговорила медведя потерпеть?
Или Мишутки все-таки не было в переходе?
Аспирин прошелся по квартире взад-вперед, а потом позвонил Вискасу.
— Привет, Гримальский, — сказал Витя Сомов непривычно злым голосом. — Ну, где она?
— Я не знаю, где она! Я тебя хотел спросить, где она!
— Ее бездарно просрали, — сказал Вискас после паузы. — Она объявлена в розыск… Не волнуйся, найдут.
В метро было по-прежнему душно и людно. В переходе текли, как ни в чем ни бывало, человеческие реки, но аптечный киоск был уже закрыт, и торговец механическими котятами исчез.
Аспирин остановился перед автоматом, торгующим напитками. Порылся в карманах. Заказал мокаччино и, пока автомат гудел и подмигивал, пытался поймать мысль, едва наметившуюся — и опять ускользнувшую.
«Пока мы дрались за скрипку, я немножко оступилась и мордой об эту железную дуру… автомат, в смысле…»